Я слишком долго откладывала разговор с мамой. Чего я боялась? Что она расплачется? Мы же взрослые люди. У нас состоится разумный, зрелый разговор, я спокойно изложу свою точку зрения, и все прояснится раз и навсегда. Прямо камень с души свалился. Вот сейчас и позвоню.
Я маршевым шагом вхожу в спальню, кидаю сумочку на постель и набираю номер.
— Привет, пап, — говорю я, когда трубку снимают. — Мама дома? Мне надо кое о чем с ней поговорить. Это важно.
Бросаю взгляд в зеркало — ни дать ни взять ведущая новостей на Эн-би-си. Решительная, уверенная, деловая.
— Бекки? — озадаченно произносит папа. — С тобой все в порядке?
— Со мной все прекрасно, — уверяю я. — Просто мне надо… обсудить с мамой пару деталей.
Папа кладет трубку, а я перевожу дыхание и откидываю волосы назад. Да, я взрослая! Вот сейчас поговорим с мамой — прямолинейно, как зрелые люди… Пожалуй, первый раз в жизни.
Может, это начало новых отношений с моими родителями. Взаимное уважение. Общие взгляды на жизнь.
— Здравствуй, дорогая!
— Привет, мама. — Я набираю в грудь побольше воздуха. Сейчас. Спокойной по-взрослому. — Мам…
— Бекки, я собиралась тебе позвонить. Никогда не угадаешь, кого мы встретили в Озерном крае!
— Кого?
— Тетю Занни! Ты надевала все ее старые ожерелья, помнишь? И ее туфли. Мы так смеялись, глядя, как ты в них ковыляешь…
— Мама. Я должна обсудить с тобой нечто очень важное.
— И продавец у них в деревне все тот же. Тот, у которого ты все время покупала клубничную карамель. Помнишь, ты однажды объелась и тебе стало дурно? Это тоже было так смешно!
— Мама…
— А Тивертоны живут все в том же доме… но…
— Что?
— Боюсь, дорогая… Ослик Морковка… — Мама понижает голос. — Он отправился в рай для осликов. Но он был очень старый, золотко, там он будет счастлив…
Это невозможно. Я не чувствую себя взрослой. Я чувствую себя шестилеткой.
— Все передают, что очень тебя любят. — Мама наконец закругляет свои воспоминания. — И конечно, все они будут на свадьбе! Да, папа сказал, что ты о чем-то хотела поговорить?
— Я… — Откашливаюсь и внезапно остро ощущаю гулкую тишину на линии. — Ну, я хотела… ну…
Господи. Губы дрожат, и мой дикторский голос превращается в мышиный писк.
— Что случилось, Бекки? — Мама встревожена. — Что-то не так?
— Нет! Просто… Плохо дело.
Кристина была права, я знаю. Незачем чувствовать себя виноватой. Это моя свадьба, и я взрослый человек, а потому могу устраивать ее по собственному усмотрению. Я не прошу маму с папой платить за свадьбу. Не прощу их хлопотать.
Но все же.
Не могу я по телефону объявить маме, что выхожу замуж в «Плазе». Не могу, и все.
— Я подумала — мне стоит приехать домой. Повидаться, — сбивчиво говорю я.
Именно это я и хотела сказать. Я еду домой!
ФАЙНЕРМАН ВАЛЬСТАЙН
Адвокаты
Файнерман-Хаус
Авеню Америкас, 1398
Нью-Йорк
Мисс Ребекке Блумвуд
Одиннадцатая Вест-стрит, 251,
апартаменты Б
Нью-Йорк
18 апреля 2002 года.
Дорогая мисс Блумвуд.
Спасибо за Ваше письмо от 16 апреля, касающееся Вашего завещания. Подтверждаю, что в пункте (д) я добавила строку «а также мои новые хлопчатобумажные сапожки на высоком каблуке», как Вы и просили.
С наилучшими пожеланиями,
Джейн Кардозо.
11
Нервничать я начинаю, едва только вижу маму. Она стоит рядом с папой у четвертого терминала и неотрывно смотрит на двери, через которые течет поток прибывших пассажиров. Как только мама замечает меня, лицо ее лучится от радости. Ее изрядно ошеломило известие, что приезжаю я без Люка, и мне несколько раз пришлось повторить, что у нас с ним все в порядке.
Потом клятвенно заверять, что меня не уволили.
И побожиться, что меня не преследуют акулы кредитно-финансовой системы.
Знаете, когда я вспоминаю, через что родителям пришлось пройти из-за меня за последние годы, мне становится немного не по себе.
— Бекки! Грэхем, вот она! — Мама кидается вперед, сметая с пути семейство в тюрбанах. — Бекки, родная! Как ты? Как Люк? Все в порядке?
— Привет, мама! — Я сжимаю ее в объятиях. —У меня все хорошо. От Люка привет. Все прекрасно.
Кроме сущего пустяка — у тебя за спиной я сплела заговор и намылилась выйти замуж в Нью-Йорке.
Хватит, решительно приказываю я себе. Папа целует меня и забирает тележку с багажом. Еще не время говорить об этом. И даже думать. Займусь этим позже, когда мы приедем домой, а разговор завяжется сам собой.