— Но… вы столько сил вложили… — бормочуя. — Потратили столько денег…
— Это неважно! Какое значение имеют деньги! — Мама крепко прижимает меня к груди. — Бекки, если у тебя есть хоть тень сомнения, мы отменим все прямо сейчас! Мы только хотим, чтобы ты была счастлива. И ничего больше.
Такое сочувствие… такое понимание… Несколько мгновений я не в силах говорить. Мама предлагает мне то самое, просить о чем я и приехала. Никаких вопросов, никаких обвинений или упреков. Лишь любовь и поддержка.
Я смотрю на ее лицо, доброе, родное, и окончательно и бесповоротно понимаю, что это невозможно.
— Все в порядке, — выдавливаю я наконец. — Мама, мы с Люком не ссорились. Свадьба… состоится. — Я тру лицо руками. — Знаешь, я выйду на улицу. Подышу.
В саду двое садовников поднимают головы от работы и здороваются. Я слабо улыбаюсь в ответ. Нет, это уже настоящая паранойя: мне кажется, что моя тайна так велика, что скрыть ее просто невозможно. Все вокруг наверняка видят, как тайна лезет из меня, как огромной надписью висит над моей головой:
Я планирую другую свадьбу. А РОДИТЕЛИ — ни сном ни духом.
Да, я в курсе, что влипла. Да, знаю, что я дура. Да пошли вы все, не видите, что ли, в каком я раздрае?!
— Привет, Бекки!
Подпрыгнув от неожиданности, я оборачиваюсь. У ограды в соседском саду стоит Том и скорбно смотрит на меня.
— А, Том!
Я пытаюсь скрыть свое потрясение. Черт возьми! Выглядит он плачевно: бледный, несчастный, выряжен во что-то несусветное. Не то чтобы Том отличался стилем в одежде, но вместе с Люси какой-никакой лоск он обрел. И волосы так не торчали. Но теперь они снова засаленные, и одет он в коричневый джемпер, который Дженис подарила ему на Рождество лет пять назад.
— Мне так жаль, что…
— Чего уж там.
Ссутулившись, Том оглядывает садовников, суетящихся у меня за спиной.
— Как подготовка к свадьбе? Продвигается?
— А… прекрасно. Пока все так, на бумаге. Что-то сделать, что-то проверить… что-то… уточнить.
Ага, к примеру, на каком континенте выходить замуж. Рехнуться!
— Вспоминаю, как мы готовились к нашей свадьбе. — Том покачивает головой. — Как будто миллион лет прошло.
— Том… — Я закусываю губу. — Мне очень жаль. Давай сменим…
— Знаешь, что самое худшее? — Том пропускает мои слова мимо ушей.
«Твои волосы», — едва не брякаю я.
— Самое худшее — я думал, что понимаю Люси. Что мы понимаем друг друга. Но все это время… — Том лезет в карман за платком, сморкается. — Теперь, оглядываясь назад, я вижу, что к этому все и шло.
— Правда?
— Да. Я не придавал значения мелочам.
— Например? — осторожно спрашиваю я. Как бы только не выдать, до чего мне любопытно.
— Ну… — Он задумывается на миг. — Например, Люси все твердила, что застрелится, если ей еще хоть минуту придется провести в Рейгете.
— Ничего себе. — Я несколько ошарашена.
— И та истерика, которую она закатила в мебельном магазине…
— Истерика?
— Принялась вопить: «Мне двадцать семь лет! Мне двадцать семь лет! Какого черта я здесь делаю?» Ее охранники унимали.
— Ничего не понимаю. Она же любила Рейгет! Вы оба казались такими… — «Самодовольными» — самое подходящее слово. — Такими счастливыми!
— Счастливыми мы были до тех пор, пока не распаковали все свадебные подарки, — задумчиво произносит Том. — Но потом… Она как будто огляделась вокруг и поняла… что отныне это — ее жизнь.
И то, что она увидела, ей не понравилось. Включая меня, надо полагать.
— Том…
— Она стала твердить, что ее тошнит от пригорода, что она хочет пожить настоящей жизнью, пока молода. А я все думал: дом только что перекрасили, новую оранжерею строим — не время переезжать… — Взгляд у Тома совсем жалкий. — Послушать ее надо было, верно? Может, и татуировку стоило сделать.
— Она хотела, чтобы ты сделал татуировку?
— Ей под пару.
Люси Вебстер с татуировкой! Даже смех разбирает. Но я смотрю на несчастное лицо Тома, и меня охватывает злость. Ладно, за все эти годы не раз случалось, что мы с Томом не ладили. Но такого он не заслужил. Он такой, какой есть. А если Люси не была с ним счастлива — какого черта лезла за него замуж?
— Том, ты не должен винить себя, — твердо говорю я. — У Люси, похоже, свои тараканы в голове.
— Ты думаешь?
— Конечно. Ей повезло с тобой. Она дура, если этого не признает. — Повинуясь порыву, я перегибаюсь через изгородь и обнимаю его.