Суд на Янусе (перевод О.Колесникова)

Внезапно ему захотелось уйти дальше, к деревьям. Что, если какой-то человек полюбит лес? Это будет означать изгнание в неизвестную местность. Но будет ли это хуже, чем жизнь на участке? Он думал об этом, обвязывая ствол веревкой. При первом рывке веревка больно врезалась ему в плечо. Слишком велико сопротивление. Нейл встал на колени и увидел, что ветка воткнулась в мягкую землю и крепко заякорила дерево. Он стал обрезать ее обдирочным ножом. Солнечный свет пробивался сквозь листву, и в том месте, где Нейл возился, что-то блеснуло. Нейл зацепил ладонью влажную глину и открыл то, что лежало под ней.

Он заморгал. Рассказ Ласьи не подготовил его к такому зрелищу. И в самом деле, что это? По виду вроде бы из дерева – на серой земле лежали шар, коробочка, стержень длиной в ладонь и толщиной дюйма в два, свернутое кольцом ожерелье из сверкающих зеленых капелек.

Рука Нейла протянулась к прутику и подняла его на свет. Он глубоко вздохнул в полном изумлении. Сколько лет уныния, однообразия, и вот он не мог дать названия тому, что держал в руке. Пруток приятно холодил руку, как весенняя вода, зачерпнутая из ручья, освежает рот. Он весь светился зеленым, золотым, опаловым цветами драгоценного камня. Его форма, очертания приводили в восторг, очаровывали глаза. Это было сказочное чудо. И оно принадлежало ему. Ему!

Движимый инстинктивным страхом, Нейл огляделся вокруг. Разбивают, сжигают – вот что, по словам Ласьи, делают с такими вещами! Да, конечно, таковы их ограниченные воззрения. Сломать красоту, разрушить ее, как они ломают и разрушают красоту леса. У Нейла не было ни малейшей надежды сохранить сокровище целиком, он не хотел и пытаться сделать это, но этот стержень, эту трубку с ее пленяющей магической красотой он не мог отдать разрушению!

В любую минуту мог подойти Ласья, но можно ли где-то спрятать его?

Нейл крепко сжал свое сокровище в кулаке. Не найдется ли подходящего места в деревьях? Нейл встал, шагнул в тень деревьев и увидел в одном стволе темное дупло. Он сунул в него пруток как раз вовремя: Ласья замахал ему рукой.

Нейл метнулся обратно, закидал разрытую землю и стал тянуть за веревку. Ласья подошел к нему. Нейл не посмел оглянуться, посмотреть, закрылась ли вновь землей его находка.

– Пустоголовый дурень! – накинулся на него Ласья. – Чего ты надрываешь брюхо? Подложи под него ветку!

Ласья опустился на одно колено, чтобы копнуть ножом, как только что сделал Нейл, но вдруг отпрыгнул назад, словно наткнулся рукой на притаившегося ядовитого червя. Он вскочил и вцепился в Нейла, оттаскивая его от дерева и громко при этом призывая Козберга. Ласья повиновался закону.

4. Грешник

Тейлос стоял у изголовья койки, сводя и разводя руки, словно хотел схватить что-то несуществующее. Он наклонился к Нейлу, то и дело облизывая губы бледным языком.

– Ты видел что-то, ты видел! Сокровище? Какое сокровище, парень?

Все двенадцать инопланетных рабочих спали в одном специально отведенном для этого помещении. Все они, кроме Ласьи, который остался снаружи, как надзиратель, окружили Нейла. Одиннадцать пар глаз уставились на него.

– Ласья его выкопал, потому что дерево зацепилось ветвями. Я тянул веревку, а он копал. Вдруг он оттолкнул меня и позвал Козберга. Я увидел в земле что-то блестящее – вот и все.

– Зачем, зачем было звать Козберга? – спросил Тейлос, обращаясь ко всей компании. – Отнести клад в порт, и любой торговец выхватит его из рук и даст цену, достаточную, чтобы можно было уехать отсюда.

– Нет, – сказал, покачав головой, Ханноза, неразговорчивый человек, один из тех рабочих, что были здесь уже долго, – ты не в курсе, Тейлос. Ни один из торговцев, прибывших на Янус, не будет иметь дела с нами, потому что в противном случае потеряет портовую лицензию.

– Капитан – может быть, – согласился Тейлос. – Но не говори мне, что вся команда так уж и отвернется от выгодного дельца на стороне. Послушай, ты, грязный корчевщик, я с Корвара, и знаю, как можно пристроить сокровища. За диковинные вещи дают большую цену, достаточно большую, чтобы неплохо заплатить всей цепочке – от члена команды до финального продавца в каком-нибудь богатом месте.

Ханноза по-прежнему качал головой.

– Тут дело в доверии. Ты знаешь, или должен знать – в любом порту это означает наказание по полной строгости. За последние три года только в этом районе было найдено пять кладов, как говорят. И со всеми поступили одинаково: уничтожили под внимательным наблюдением.

– Зачем? – спросил Нейл. – Разве они не понимают, что это важные находки?

– Для кого важные? – возразил Ханноза. – Для любимцев небес важнее всего их вера и их образ жизни. Если известия о таких находках дойдут до археологов, придется открыть двери всем этим людям, которые бросятся на Янус. Это означает контакт с другими обычаями и верованиями. Любимцы небес считают, что этого не должно быть. С их точки зрения в этих предметах заложено зло, вот они и уничтожают его.

– Это же глупо! – Тейлос ударил маленьким кулачком по койке. – Абсолютно глупо ломать такие вещи!

– Подойди, скажи об этом Козбергу, – посоветовал один из рабочих. – Мы же, поскольку во время Церемонии продолжали работать на полях, должны немного отдохнуть, – и он вытянулся на своей койке, подавая пример другим.

Тейлос подошел к окну, хотя что он мог отсюда увидеть, Нейл не знал. Сам Нейл лег и закрыл глаза. Все его тело дрожало от сильного возбуждения, и он опасался, как бы остальные в комнате не почувствовали этого. Значит, он сделал невозможное, утаив для себя часть находки? Видно, удача благоволила ему.

Закрыв глаза, он снова увидел эту трубочку, ее цвет, ее узор и ощутил в ладони ее гладкость. Что это такое? Для чего она была сделана? Кто оставил ее там и зачем? Спрятано про запас, или поспешно укрытая добыча? Хотелось бы порасспросить окружающих насчет других находок, но можно ли это сделать, не выдавая никому, что он знает об этой находке больше, чем говорит?

Если ему удастся сохранить свою находку, то прав ли Тейлос? Можно ли будет договориться с каким-нибудь членом экипажа? И каким образом он сможет впоследствии объяснить наличие у него денег? Впрочем, потом будет время, полно времени, чтобы об этом подумать. Все зависит от того, хорошо ли он спрятал трубку.

Зеленый, золотой, красный, синий и другие цвета, названий которых Нейл не знал, смешивались, кружились, составляя то один, то другой узор. Как хотелось бы Нейлу снова взять эту вещь в руки и посмотреть на нее подольше. Это была красота сама по себе, даже больше, чем красота: сердечность. Взять бы ее в руки и принести Милани… Нейл вертелся на жесткой узкой койке возле стены из ободранных бревен.

– Выходи! – приказал Козберг, распахнув дверь. Рабочие немедленно подчинились его реву.

Нейл вышел вслед за Ханнозой и увидел во дворе все население участка. Младенцы протестующе кричали на руках у матерей. Ребятишки стояли нахмуренные, удивленные. Сам Козберг, держа шапку в руках, стоял во главе всего семейства истинно верующих, лицом к человеку в длинном сером плаще поверх обычной тусклой одежды поселенца.

Незнакомец был с непокрытой головой, и его всклокоченные волосы были такими же серыми, как и плащ, так что трудно было разобрать, где кончаются волосы и начинается ткань. На лице с густой бородой выделяется острый, как клюв, нос и удивительно бледные, с красным ободком, глаза. Один глаз все время слезился, слезы капали на широкую бороду и блестели на ней.

– Грешники! – словно кнут, хлестнул голос, такой же повелительный, как и у Козберга. Заметный трепет пробежал по семейству верующих при этом обвинении. – Темная Сила пробралась на ваш участок, чтобы поставить свою ловушку. Тьма тянется только ко тьме. Ваше Небо закрыто облаками.

Одна из женщин застонала. Два ребенка захныкали. Человек в плаще обратил взор к небу, которое действительно было облачным, более темным, чем обычно бывало по утрам, и запел, вернее, захрипел, как ржавая пила. Слова песни Нейл не понимал.