Безвыходное положение

Даже отец заметил, что его жена очень сильно изменилась, и несколько раз говорил с дочерью об этом. Но он так сильно любил Карен, что закрывал глаза на ее слабости.

– Будь с нею поснисходительнее, – говорил он Эмили с улыбкой. – Вынашивать ребенка – тяжелая работа.

Эмили старалась изо всех сил, надеясь, что все наладится.

Ничего подобного. Карен все больше занимал еще не родившийся ребенок. Почти каждую свободную ото сна минуту она проводила за шитьем пинеточек или чтением книжек по уходу за ребенком. Хуже того, она превратилась в фанатичную блюстительницу чистоты. Дом Майеров всегда был уютным и обжитым, но Карен вдруг взбрело на ум, что он рассадник антисанитарии. Она уговорила мужа нанять домработницу, и через несколько недель нигде не было ни соринки, ни пылинки.

– Наш дом похож на музей, – ворчала Эмили.

– Нам необходимо все содержать в абсолютной чистоте, – весело отвечала Карен. – Все теперь будет по-другому, Эмили. Скоро появится ребенок!

«Ну, по крайней мере, я не могу сказать, что она меня не предупреждала, – произнесла про себя Эмили, перевешивая рюкзак с одного плеча на другое. – Карен месяцами твердила, что все должно измениться. И она была права. Все действительно стало совсем другим!»

Эмили даже казалось, что вся вселенная вращается только вокруг Кэрри. Когда Кэрри плакала, все должны были мчаться посмотреть, что случилось. Если Кэрри уставала, в доме должна была воцариться мертвая тишина, чтобы не нарушить ее сон. Когда Кэрри не спала, что бывало чаще, то считалось смертным грехом не уделять ей внимание ежесекундно.

По правде говоря, Эмили не меньше других была очарована Кэрри. Да и могло ли быть иначе? Кэрри была сама прелесть. Сейчас, в восемь месяцев, у нее были огромные голубые глаза, и вся она была такая мягонькая, милая и такая беззащитная. Достаточно было просто взять Кэрри на руки, уткнуться в ее сладко пахнущую тальком шейку, чтобы забыть все неприятности.

Нет, дело было вовсе не в Кэрри. Эмили сразу поняла, что с появлением малышки в доме нужно установить новый порядок, и это не требовало каких-то особых компромиссов.

Это Карен отравляла жизнь Эмили. Не успела она принести домой ребенка из роддома, как начала заговаривать о том, что было бы лучше отправить Эмили в школу-интернат. Поначалу Эмили надеялась, что мачеха поговорит-поговорит об этом и забудет. Но вскоре стало ясно, что та настроена решительно. Она убедила отца Эмили в том, что девочке нужен более строгий режим, что она болтается с ребятами, которые оказывают на нее дурное влияние. Из-за Карен отец начал беспокоиться по поводу поведения Эмили. Тогда-то мачеха и заявила, что единственный выход – поместить Эмили в интернат.

Эмили не очень-то много знала о школах-интернатах. Но чувствовала одно: Ласковая Долина – ее родной дом, и ничто на свете не заставит ее уехать отсюда.

– Ничто! – произнесла она громко, и при этом ее брови решительно сошлись на переносице.

Об отъезде не могло быть и речи. Особенно после того, как появился Дан Скотт.

Между Эмили и Даном Скоттом ничего особенного не было. Они были просто друзьями – по-настоящему хорошими друзьями. Он был бас-гитаристом в «Друидах», и в последнее время они с Эмили много репетировали вместе и разговаривали о многих вещах: о музыке, о будущем. Постепенно они очень сблизились. Эмили еще не знала толком, как относится к Дану. Но ей хотелось узнать его поближе.

«Вот еще одна причина убедить папу, что меньше всего мне нужен этот интернат», – думала девочка.

Эмили понимала, как трудно будет доказать отцу, что Карен не права. Но она была убеждена, что иного выбора у нее нет. И давно пора, говорила она себе, попробовать переубедить его. Настало время показать Карен, что Эмили Майер не собирается покидать этот город!

– Ужин готов! – сообщила Элис Уэйкфилд, входя в гостиную.

На ее милом лице играла улыбка. Белокурая и голубоглазая, миссис Уэйкфилд была стройной и выглядела не по годам молодо: она легко могла сойти за старшую сестру своих близнецов. Мать девочек служила дизайнером по интерьерам, и ее работа была не только высокооплачиваемой, но и очень ответственной.

– Я не знаю, как тебе это удается, Элис, – с одобрением произнес дедушка Уэйкфилд, загоревшимися глазами разглядывая блюда, расставленные на столе в столовой. – Как ты умудряешься, работая полный рабочий день, еще и приготовить такой ужин. Это выше моего понимания!