Ошибка Творца

– Где сейчас этот компьютер? – выпалила она.

– Так это… – пожала плечами Лида, – там же, где и был. В институте ихнем, театральном.

Андрей

Работа, которой занимался Андрей последние несколько дней, выносилась как бы за скобки расследования, хотя отнимала чертову прорву сил. Это была муторная сверка всех контактов Джорадзе на предмет подозрительных лиц и поиск его связок с криминалом. Сверка ничего дельного не дала. Второй отправной точкой могла бы стать какая-никакая история любовного толка, ибо Джорадзе был романтическим брюнетом со всеми необходимыми для образа составляющими: синими глазами, подбородком с мужественной ямочкой, белоснежной улыбкой. Однако и тут Андрея ждало разочарование: девушка Ираклия, некая Илона, приятная, несколько забитая барышня, рассталась с Джорадзе пару месяцев назад – по его инициативе. Девушка находилась в естественной печали, но надеялась на продолжение и вряд ли бы решила нанять высокого рыжего мужчину для убийства. Кроме того, Андрей был уверен – рыжий бородач «сам с усам»: вряд ли рыжий и вряд ли наемник. Скорее, действовал самостоятельно. Других любовных историй у Джорадзе не было – по словам Соловьева, покойный был трудоголиком. Да и полистав его многочисленные фотографии в Интернете, Андрей убедился в правоте зама – слишком этот павлин был занят собственной особой.

От полного отсутствия зацепок Андрей затосковал, и единственное, что утешало его в течение дня, это факт ежедневной теперь жизни Маши у него на дачке. Они с Раневской заполучили ее в свое безраздельное пользование, поскольку Машина мать укатила с подругой на отдых в Портофино, и Маша – почти официально – переехала из своей квартиры в центре в его пригородную хибару. Хотелось верить, что Андреево присутствие компенсирует любимой девушке нехватку благ цивилизации, а если его одного не хватит, значит, приплюсуем к относительным прелестям загородного бытия наличие на даче наглого, но, надо отдать ему должное, обаятельного пса с трогательно выступающими ребрами (хоть и жрет за троих) и выразительной лохматой мордой. Маша любила животных. И его, Андрея, как он надеялся, – тоже.

Он припарковался на поселковой улице и взглянул на дачку. В летних сумерках окно веранды сияло золостистым уютным светом. Маша двигалась медленно, как рыба в аквариуме: открывала дверцу холодильника, выкладывала еду на стол. Изредка в проемах между буфетом и столом показывалась серая спина – подхалим Раневская ходил за Машей хвостом, надеясь перехватить что-то до ужина. Андрей глубоко вдохнул прохладный вечерний воздух и улыбнулся: как хорошо будет все, что ожидает его сегодня вечером в Машиной компании. От разговоров за ужином до совместного сна в обнимку. Он прошел по дорожке к дачке и был встречен радостным лаем: дверь распахнулась. Маша встала на пороге с расстроенным лицом: она чуть не плакала. У Андрея все опустилось внутри. Он схватил ее руки в свои:

– Что случилось?

– А… – Она махнула рукой. – Никуда я не гожусь!

Только тут Андрей почувствовал явственный запах горелого. И, выглянув из-за Машиного плеча, увидел древнюю свою чугунную сковородку, на которой лежало нечто. Нечто обугленное.

Маша жалко улыбнулась, кивнув в сторону загадочного содержимого:

– Позволь тебе представить – куриные ножки в медово-лимонном соусе.

Андрей смущенно кашлянул и переглянулся с Раневской. Взгляд пса однозначно выражал: «Ты хозяин, тебе и выкручиваться». Лобастой башкой он прислонился к Машиному бедру. Андрей набрал в легкие воздух:

– Отличные ножки. Медово-лимонный соус я сразу не признал, но уверен, на вкус…

Маша криво усмехнулась:

– На вкус они ближе к углю, чем к курятине. Прости.

Андрей не выдержал – обнял ее и зашептал в ухо:

– Мы их все равно с Раневской попробуем, и я почти уверен – съедим за милую душу.

– Чтобы сделать мне приятное? Или потому, что вам с Раневской решительно наплевать, чем набивать желудок? – подняла Маша ироничную бровь.

– И вовсе нет. – Андрей, успокоившись (гроза явно прошла стороной), вышел на крыльцо помыть руки и вернулся к столу. На его тарелке в торжественном ожидании высилась костью вверх обгоревшая ножка.

– Дерзко так, тебе не кажется? – сказал он светски Маше, которая, положив себе на тарелку такую же страдалицу, смотрела на него выжидательно.

Андрей не без труда отрезал себе кусок бедрышка, положил в рот. Осторожно начал жевать.

– И очень неплохо… – соврал он. Хрустнул на зубах уголек… Маша вскочила как ошпаренная, кинулась к холодильнику, Раневская бросился за ней.

– Я сейчас сделаю яичницу! – Маша уже плеснула масла на сковородку. – Не ешь больше, пожалуйста!

Андрей вздохнул с видимым облегчением.

– Это все соус, – сказал он Маше примирительно. – Знаешь, температура горения у сахара…

– Молчи! – Маша обернулась от плиты. – Больше ни слова о кулинарии на сегодня.

* * *

Андрей проснулся глубокой ночью и несколько минут бессмысленно пялился в темный квадрат окна. Рядом нежно сопела Маша. С веранды доносились рулады храпящего Раневской. Андрей попытался сглотнуть – во рту было сухо, сердце билось, будто он только что пробежал стометровку. «А ведь я и бежал, – вспомнил он. – Только что, в своем кошмаре». Да, он несся вперед, а над ним летел, оглушительно стрекоча, вертолет. Стояла густая тьма, и лишь прожектор с вертолета освещал ему дорогу, помогая и одновременно делая из Андрея идеальную мишень для убийства. В какой-то момент, выскочив на пустую улицу, он завернул за угол и увидел в серой витрине свое отражение. Только это был не он. На его месте застыла юная девушка с косами и расширенными от ужаса глазами. И вот тогда, дернувшись всем телом от ужаса, он проснулся. Выровнял дыхание, прижался губами к Машиному горячему плечу, торчащему из-под одеяла. Да, девушка. Кажется, Андрей ее уже видел. И память тут же подсказала капитану, где позаимствовала сюжет для кошмара – «Криминальный час с Ираклием Джорадзе». Но лицо, лицо той девочки он видел еще раньше. Но вот где? И когда? Андрей пытался вспомнить – безрезультатно, и, раздраженно рыча, перевернул подушку прохладной стороной к щеке, надеясь заставить память работать. Но снова заснул.

И вспомнил о сне лишь на следующее утро, уже на Петровке. И правильно, что именно здесь. Местонахождение позволяло залезть в базу данных и отыскать ее в «висяках»: девушка от 20 до 28, брюнетка, карие глаза. Таких оказалось немало, но он сразу узнал свою, из кошмара. Лейла Ханутова. И некоторое время сидел в оцепенении, а потом отыскал в записях номер мобильника и позвонил. Поздоровавшись и представившись, он попросил через час быть на Петровке. Человек на другом конце трубки попытался было отговориться: он, мол, занят и сможет только вечером, на что Андрей ответил страшным, сдавленным голосом:

– Если ты, паскуда, через час не окажешься у меня в кабинете, я сам за тобой приеду и арестую тебя, мразь, за убийство!

Отрывок из зеленой тетради

…вытянули счастливый билет. Судьба улыбнулась им и их сыну (реже – дочери). О, совсем иное дело, если бы мальчишка вырос верзилой-великаном или родился с лишним пальцем. ТАКИЕ уродцы годны лишь для сельской ярмарки, пейзанских утех. Но нет, их мальчику уготована совсем иная жизнь, его безобразие будет востребовано во дворцах, монархи станут перекупать мальчонку и возить за собою, как нынче светские львицы таскают в сумочках маленьких умильных собачек. Уродство класса люкс – вот что им досталось! Аллилуйя! Теперь важно пристроить его в богатый дом. А там, если он окажется не полным дурачком, крестьянский сынок станет постепенно учиться вместе с барчуками грамоте, игре на скрипочке и иностранным языкам. Он сменит обноски на алый плащ с золотым шитьем и бархатный камзол с манжетами из тончайших брабантских кружев. У него будет мини-шпажка, мини-столовые приборы из чистого золота и даже мини-несессер с мини-расческами и маленьким зеркальцем. Внутри огромных дворцовых покоев ему построят маленький домик. И вот он уже стоит на картинах Веласкеса рядом с наследным принцем или с большой собакой. Карлик. Мутант. Ошибка природы, генетический сбой, модный аксессуар. Столь модный, что сама Екатерина Медичи пыталась воспроизвести породу маленьких людей, поженив своих придворных карлика и карлицу. То-то был бы выгодный бизнес, как бы гонялись европейские дворы за выведенными диковинками! Но ничего не вышло ни у Медичи, ни, позже, у Анны Иоанновны: пары карликов оставались бесплодными, однако желание получить нужный образец…