Криоожог

За дверями офиса Майлз заметил краем глаза Марка и Карин — они зажали в угол Фуву, притормозив его локтями, чем серьезно удивили здоровяка. Вдвоем они чуть не сбили его с ног.

— Фува-сан, — приступил Марк деловитым тоном, — может, обсудим продажу в, так сказать, пожарном порядке?

* * *

Пошатываясь и отдуваясь под весом Нефертити, Джин преодолел последний лестничный пролет. Еще в переулке возле башни теплообменника, за углом которого исчез Форлинкин, она шарахнулась от мальчика без видимой причины и чуть было не сбежала — лишь случайно Джину повезло ее поймать. Вернее, это сначала показалось, что повезло. Теперь мальчику был уверен, что сфинкс весит минимум в два раза больше. Кошка беспрестанно урчала, оставляя на его одежде шерсть и перья, однако даже не попыталась оцарапать.

— Открой дверь! — выдохнул Джин.

Мина согласно кивнула и распахнула ее. С этой стороны двери было написано: «Пожарный выход — не блокировать!» Что это значило? Что дверь остановит пожар? Остается надеяться, что им не придется узнать.

Нефертити продолжала извиваться и в конце концов выскользнула из рук Джина, как раз когда они вошли из коридора в послеоперационную. Джин обрадовался, что животное вырвалось не снаружи, а здесь, где деваться особо было некуда. Либер-сенсей сидел, понурившись, на стареньком складном стульчике. Он резко подпрыгнул, когда дети вошли.

— Я думал, вас отправили избавиться от этой гадости.

Он смотрел на сфинкса с нескрываемым недовольством.

Мама выпрямилась и села на кровати.

— Джин? Мина? Что происходит?

— На нас напали ниндзя, мамочка! — объявила Мина. — Мы их видели! Они подожгли дом Джина!

— Что?

— И никакие это были не ниндзя, — нетерпеливо перебил брат, — просто идиоты в черном.

— Это как-то связано с хлопком, который мы слышали за стеной несколько минут назад? — спросила мама.

Джин кивнул:

— Мы были рядом, там было еще громче! Консул Форлинкин говорит, это зажигательная жидкость.

Мама ахнула:

— Вы были рядом?

— На крыше, прямо над пожаром, — ответила Мина. — Какой там был черно-рыжий огненный шар!

Либер-сенсей поднялся, испуганно ухватившись за спинку кресла.

— А где Ворон-сенсей? Форлинкин послал нас рассказать ему о пожаре и слушаться.

— Он спустился на третий этаж, помочь Танаке с криоподготовкой, — ответил Либер-сенсей.

Мама соскользнула с кровати и подошла к стеклянной стене своей крошечной палаты. Положив ладони на прозрачную поверхность, она сказала сыну:

— Джин, может, тебе лучше сбегать вниз и рассказать им, что происходит? Огонь распространялся быстро?

— Трудно сказать, мы ведь мало что видели.

— Поищу-ка я комнату с окнами, — вызвался Либер-сенсей.

— А куда пошел Стефин? — спросила мама. — Он же должен был приглядывать за вами обоими.

— Наверно, пошел поискать ниндзя! — предположила Мина.

Мама ахнула:

— Разве это работа не для Роика?

— Он сейчас, наверное, там же, где и Майлз-сан, — бросил Джин через плечо, возвращаясь к дверям. — Мина, не выпускай Нефертити!

Либер-сенсей шел следом за Джином, как вдруг отшатнулся от внезапно распахнувшейся двери — ее пинком открыли из коридора. Мина взвизгнула. Нефертити подхватила вслед за ней.

— Вра-а-аг! Вра-а-аг! — вопило животное, бешено порхая по комнате и даже взлетая на стол.

«Ты абсолютно права, Нефертити», — подумал Джин, пятясь задом, тогда как Ганс и Оки ворвались в послеоперационную. Оба жадно хватали воздух перекошенными от злости ртами и сейчас казались просто огромными, гораздо больше, чем когда храпели, пуская слюни на полу в гараже. Мятые синие врачебные халаты сменились серыми форменными брюками и куртками из плотной ткани. На обоих красовались разгрузки и берцы на толстенной подошве. Однако ни знаков различия, ни нашивок с именами, ни каких других опознавательных знаков не было.

— Так вот ты где, придурок! Наконец-то! — прорычал высоченный Ганс Либеру-сенсею.

Тот отступал, бледнея, пока не уперся в стол.

— Какого черта тут происходит? — сказал широченный Оки, разглядывая присутствующих. — Что здесь делают дети? Идиот Акабане ничего не говорил о детях…

— Да плевать на них, давай хватай его!

Двумя здоровенными шажищами Оки преодолел расстояние, перехватил Либера и при помощи полицейской дубинки как-то вывернул ему руки вверх за спиной. Либер-сенсей взвизгнул.

— Пустите его! — закричала мама за стеклом.

Ганс повернул голову, глаза его хищно сузились.

— Вот это да! Да это ж та самая Сато! Вот сука! Значит, разморозили ее! Оки, мы сорвали банк, хватай ее тоже!

— Сам хватай, у меня руки заняты, — пропыхтел в ответ напарник.

Либер-сенсей оказывал сопротивление: для этого он потерял сознание, и ему даже почти удалось вывалиться из рук преступника, когда Оки рывком поднял его вверх, освободил руку с дубинкой и вмазал ей со звучным электрическим шлепком по бедру сенсея. Ну и взвыл же тот! Удивленно крякнув, Оки потерял хватку и чуть не упустил добычу — электрический разряд, пронзивший тело Либера, ударил по руке и самого нападавшего. Однако ученому не удалось бежать, Оки вновь вцепился в него.

Ганс прошагал к стеклянной палате и ударил по кнопке замка. Дверь скользнула внутрь, из палаты вырвался поток воздуха — следствие избыточного давления.

— Нет! — закричал Джин так, что в глазах потемнело. — Ей пока нельзя выходить! Ей может стать плохо!

— Ей будет очень плохо, когда Акабане с ней разделается! — рявкнул Ганс.

Он нырнул внутрь, за мамой. Та запрыгала вокруг кровати. Ей почти удалось добраться до двери и вырваться, когда Ганс прыгнул, ухватил ее за руку, а затем изо всей силы приложил маму к стеклянной стене. Он грубо выволок ее из палаты, спотыкающуюся, с длинными растрепанными волосами.

— Оставьте мамочку! — заверещала Мина. — Она только что к нам вернулась!

Девочка схватила складной стул, который, естественно, тут же сложился, и метнула его что было сил. Может, она и целилась в живот, однако Мина была невысокого роста, да и трудно кидать прицельно с полуоборота. В общем, ножки стула попали Гансу прямо в промежность. Хотя и недостаточно сильно.

Ганс согнулся и ужасно выругался, однако маминой руки не выпустил. Кулаком другой руки отшвырнул Мину. Малышка шлепнулась на попу и зарыдала. Мама принялась пинать злодея значительно точнее Мины. Только много ли можно сделать босой ногой? Да и сил у нее не было.

— Как ты смеешь… трогать… моих детей… мерзкий убийца…

Вспомнив струйки крови на лице Форлинкина, Джин кинулся к столу, где стояла Нефертити, выгнув спину и напружинив лапы. Она била крыльями и хвостом, по наэлектризованной шерсти вдоль спины сбегал темный гребень, кошка вопила что-то бессвязное. Джин схватил Нефертити и швырнул ее в лицо Оки, стоявшему рядом. Здоровяк заверещал, размахивая потрескивающей от разрядов дубинкой, однако дотянуться смог лишь до кончиков крыльев. Перья обуглились, в палате поднялась страшная вонь. Нефертити спрыгнула с обидчика, разодрав его куртку, а вот ранений нанесла ему очень мало — так, неглубокую царапину на толстой шее. Зато Либер-сенсей освободился. Ученый неловко отшатнулся от разящей дубинки.

— Вот черт! — Ганс явно разозлился. — Акабане не говорил, что придется воевать с целым выводком!

Джин, наклонив голову, ринулся на Ганса в отчаянной попытке сбить того с ног ударом в живот. Ганс отшвырнул Лизу в сторону, она кубарем подкатилась к Мине, которая тут же вскочила к ней. Зато Ганс схватил мальчика. Крепко держа его за волосы, злодей размахивал ребенком, как маятником. Джин взвыл, глаза наполнились слезами боли. За ухом раздался незнакомый щелчок, ребенок скосил глаза и увидел отблеск на стальном лезвии. Полтора десятка сантиметров сверкающего клинка проплыли у лица и остановились у вздернутого подбородка ребенка.

— Всем стоять! — проревел Ганс.

Все остановились. Ганс раздраженно добавил: