Криоожог

— На настоящий момент против меня не выдвинуто никаких официальных обвинений. Полагаю, что я успею убраться с Кибо-Даини прежде, чем противник до этого додумается, — завершил он радостно-ободряющим тоном.

А теперь нужно завершить послание каким-нибудь звучным аккордом.

— Только на Кибо нам придется призвать в свидетели мертвецов, чтобы заслушать показания против злодейств. Если и есть на свете высшая, вселенская справедливость, то вот она.

Вспомнилась одна древняя жуткая цитата. Она попалась на глаза еще в дни учебы в академии, или скорее в дни увольнений из академии. Откуда-то из древних сказаний Земли. Крионика еще не была изобретена, о ней еще даже и не мечтали, так что звучит это невероятно пророчески. Слова крепко врезались в память, хотя литературный источник давно забыт, похоронен под бременем прошедших лет, вытравлен последствиями криоамнезии. «И разнесу я дверь преисподней, и сорву ее с петель. И вызову мертвых преломить хлеб с живыми, и несметное воинство мертвецов затмит живых…»

Нет, совсем не этим он собирался поделиться с Грегором. Голова императора, как прекрасно знал Майлз, и без того пухла от подобной чудовищной ерунды. Удивительным было то, что Грегоров череп еще не треснул. Зато Майлза осенило, чем закончить послание.

— Не удивлюсь, если исследования Марка в области омоложения в долгосрочной перспективе окажутся важнее, чем мое задание на Кибо. Пока рано судить, но за работой группы Дюрона здесь стоит приглядывать, и не только СБ. Думаю, стоит намекнуть тетке Лаисы, если та ищет лучшее применение для своих капиталов, нежели «Белая Хризантема Солстиса». Это будет достойной наградой за внимание, которое старушка привлекла к этой проблеме.

Сегодня я опоздал на скачковый корабль на Эскобар, но уже забронировал места на завтрашний. Жуть как хочу домой.

Да, и передай от меня Лаисе — отличная игра!

Майлз остановил запись, зашифровал, прикрепил к шифрованному докладу и отослал.

Глава двадцатая

Пополудни садик за консульством наполнился мерным журчанием Джинова зверья и теплыми волнами солнца. Вихрь чистил перышки и время от времени вскрикивал что-то на своей жердочке. Цыплята шебуршились в траве или дремали в клетушках. Нифертити любознательно изучала клумбы, мурлыча себе под нос. Время от времени она чихала, прямо как мама Джина. Почтив личным вниманием столешницу, черепаха медленно пережевывала пучок салата, выданный ей Миной от собственной обеденной порции. Лаки сидела на коленях у мамы и урчала, выпуская когти, как только мамина рука переставала ее гладить, явно требуя продолжения нежностей. И это все при том, что крыски, которых выпустили побегать заранее и уже покормили, мирно дрыхли в своих клетках. Хотя от них-то как раз шума никогда и не было. «Как здесь все оживленно», — довольно подумал Джин.

Обеденный стол вынесли и поставили под деревом. Собрались мама, Джин, Мина, консул Форлинкин и тетушка Лорна, впервые встретившаяся с сестрой после разлуки. Джин перепугался до смерти, узнав, что тетушка придет на обед. Впрочем, когда выяснилось, что она так же сильно хотела вернуть его себе, как он стремился к ней, оба оказались странным образом по одну сторону баррикад. Тем не менее она не упустила шанс отчитать его за побег из дома. Вернее, за оба побега.

— Тетушка права, Джин. — Поддержала ее мама. — Представь, как все переживали, не зная, что с тобой случилось. Они ведь боялись, что ты пропадешь.

— Если бы я не сбежал, не встретил бы Майлза-сана, — ответил Джин, — и мама все еще лежала бы в криокамере.

Форлинкин-сан усмехнулся, откровенно любуясь замешательством тетушки Лорны.

— Боюсь, с такой логикой трудно поспорить.

Он снял пиджак и сидел откинувшись на стуле, расслабленный и отдыхающий, каким Джин его никогда не видел. Впрочем, до этого Джин видел Форлинкина только рядом с Майлз-саном, а у того просто дар какой-то напрягать всех вокруг себя.

Майлз-сан и оруженосец Роик отбыли вчера. На орбите их ждал катер, затем — пересадка на скачковый корабль до Эскобара, оттуда, как объяснил консул Форлинкин, показав детям карту п-в-туннелей, лорд Аудитор пересядет на корабль до планет Зергияр и Комарра. Конечная цель — Барраяр, где и находится его дом. «Там, где все эти дети и пони, — подумал Джин». Несмотря на нескончаемый поток адвокатов, журналистов, полиции, текущий через консульство, не говоря уже о поселившихся здесь Джине, Мине и их маме, а теперь еще и пришедших в гости родственников, Джину пришлось признать, что с отбытием коротышки стало намного спокойнее.

Нет, конечно, все это было весьма интересно, однако Джин вовсе не расстраивался, что жизнь потекла размереннее. Да и вообще, бесконечный поток чужаков, приходящих в консульство, тут же попадал под строгий надзор Форлинкина, такого пугающе официального и по-барраярски высокого, и уже никто не пытался забрать у Джина маму.

Мина отправилась в туалет, в дом, и вот вернулась, хлопая дверью и несясь к ним сломя голову. В руках она держала знакомую коробочку. Настороженный Йоханнес следовал по пятам, приговаривая:

— Ей будет гораздо лучше в естественной среде обитания, вот увидишь.

— Джин! Мамочка! — завопила Мина. — Смотрите! У Леди Мурасаки вывелись детеныши!

Тетушка Лорна отпрянула, а вот мама отреагировала стоически:

— Какая прелесть, солнышко! — Потом взглянула сквозь прозрачную крышку и добавила слабым голосом: — О боже, как их много! Может, лучше подыскать для них жилье побольше?

«А может, лучше поискать жилье для нас? Давай поищем для себя», — подумал Джин. Он по-новому начал присматриваться к консулу Форлинкину.

— А лейтенант Йоханнес говорит, мне надо выпустить их в саду, — пожаловалась Мина, пытаясь решить, стоит ли послушаться такого совета.

Йоханнес, стоя за ее спиной, энергично жестикулировал, давая понять, что не горит желанием делить территорию консульства с сотней паучат-живчиков, что Джин счел признаком его ограниченности.

— Чудесная идея, — тактично заметил Форлинкин, — думаю, паутина будет восхитительно смотреться по утрам на росистой траве.

Джин скоренько прочел всем лекцию о том, какие пауки плетут паутину, а какие — нет. Далее перешел к структуре паутины в зависимости от жертвы, на которую та рассчитана. Мина тем временем отправилась на поиски особенно красивых цветов, чтобы пересадить на них новоиспеченное паучье семейство.

Йоханнес пробормотал, обращаясь к Форлинкину:

— Я думал, меня вырвет, когда она сунула коробку мне под нос.

Глаза Форлинкина смеялись.

— Я и не знал, что у тебя арахнофобия, Трев.

— Да вы понимаете, что сад будет кишмя кишеть этими гигантскими пауками?

— Вообще-то их скорее всего склюют цыплята.

Йоханнес впервые за все время взглянул на цыплят с одобрением.

— Только Мине не говорите, — добавил Джин.

— Ни за что, — ответил Йоханнес и, вежливо кивнув женщинам, вернулся в дом.

Не прошло и пяти минут, как дверь открылась опять, хотя на этот раз и значительно спокойнее, и из нее вышел Ворон-сенсей. Джин жутко обрадовался его появлению: взрослые тут же прекратили разговор о пропущенных школьных занятиях, и что с этим делать, и когда начинать… Ворон-сенсей кивнул сразу всем — Мина энергично замахала ему издалека — и остановился у стола, подняв брови на тетушку Лорну:

— Сестра-сан?

Вообще-то Джин не считал, что тетушка Лорна так похожа на свою старшую сестру. Тетушка была и толстая, и невысокая, и коротко стриженная, и лицо у нее злое. Правда, недовольство слетело с него вмиг, как только она подняла широко распахнувшиеся глаза на эскобарского хирурга. Форлинкин поспешил их представить, и тетушка Лорна даже улыбнулась, пожимая протянутую руку, а когда Ворон-сенсей отвернулся поздороваться с Миной, шепнула сестре:

— Ты мне не говорила, что твой доктор такой.

— Не только эффективный, но и эффектный, — тихонько ответила мама. — Говорят, его клиника на Эскобаре очень известна.