Звездный двойник

Дэк и сам еле удерживался от рёва. Я мягко сказал:

— Пенни говорила, его искалечили порядком… Неужели настолько?

— А?! Да нет, ты её не понял. Снаружи он был всего лишь грязен, как бобик, да весьма нуждался в бритье…

Я тупо глядел на него:

— А я-то думал, они его избивали… Чем-нибудь, вроде бейсбольной биты.

— Да лучше б уж избивали! В крайнем случае — несколько сломанных костей! Не-ет, им понадобился его мозг!

— А-а…

Мне вдруг стало худо.

— Промывка мозгов?!

— Да. То есть, и да, и нет. Политических секретов они и не трудились из него выкачивать — у него таких просто не водится, он всегда в открытую действует. Они, наверное, только под контролем его держали, чтоб не мог сбежать…

Дэк на некоторое время замолчал.

— Док полагает, они каждый день вводили ему минимальную дозу — только-только чтоб приструнить, и так до самого последнего момента. А перед тем, как отпустить, вкололи наполную!.. Хватит, чтоб слона на всю жизнь идиотом сделать. Его лобные доли пропитаны этой дрянью насквозь.

Мне вдруг стало так дурно — даже порадовался, что не успел пообедать. Читал я кое-что о таких штуках. С тех пор их ненавижу!.. Вмешательство в человеческую личность — действие, на мой взгляд, просто сверхунизительное и аморальное. Убийство рядом с ним естественно и чисто — так, шуточки. А выражение «промывка мозгов» пришло к нам из времён движения коммунистов — это конец Смутных Веков. Тогда оно означало изощрённые пытки, призванные подавить волю человека и изменить его личность — через страдания тела. Однако возни выходило — на месяцы, и разработан был более «продуктивный» способ. С его помощью человек становился рабом в считанные секунды — всего-то одна инъекция любой производной кокаина в лобные доли мозга.

Вначале мерзость сию применяли в психиатрии — буйный пациент становился контактным и мог быть подвергнут психотерапии. Тогда это было бесспорной гуманизацией лечения, поскольку позволяло обходиться без лоботомии. Слово «лоботомия» нынче — такое же устаревшее, что и «пояс целомудрия», оно означало этакое перемешивание человеческого сознания с помощью скальпеля; так убивали личность, оставляя в живых тело. Да, вы не можете поверить, но всё это действительно существовало — как и казни с целью «изгнания дьявола»!

Коммунисты же разработали новую технологию промывки мозгов — с применением наркотиков. А когда не стало коммунистов, банды Братьев довели её до полного совершенства. Вводя мизерные дозы, они добивались от человека абсолютного подчинения, а могли и накачать его до состояния бесчувственной протоплазмы. И всё это — единственно во имя Братства! А то какое же, в самом деле, братство, если человек желает что-то скрыть?! И как же лучше всего убедиться в его искренности? Конечно, загнать упрямцу этакому иглу за глазное яблоко и впрыснуть ему пару миллиграммчиков в мозг! «Не разбив яиц не сделаешь яичницы» — аргумент, достойный мерзавцев всех времён и народов!

Конечно, всё это давным-давно запрещено законом. Разве что в качестве лечения, да и то — с разрешения суда. Но уголовники промывкой мозгов пользуются частенько, а иногда и легавые забывают на время про этот закон. Всё же единственный способ вытянуть из подследственного показания, и следов не остаётся. Хочешь — можешь даже приказать жертве забыть всё, что с ней проделывали.

Так что о промывке мозгов я знал и без Дэка, а чего не знал — вычитал в Энциклопедии Батавии из корабельной библиотеки, смотри статью «Неприкосновенность личности», а также «Пытка».

Я замотал головой, стараясь отогнать от себя этот кошмар.

— Но оправиться-то он сможет?

— Док говорит, наркотик этот не разрушает мозг и не изменяет структуры — только парализует. Значит, кровь его постепенно из мозга вымывает, а почки — выводят из организма. Но на всё это требуется время.

Дэк в упор поглядел на меня:

— Шеф!

— Что?! Ведь он вернулся! Не пора ли кончать с этими «шефами»?

— Шеф, об этом я и хочу с вами потолковать. Лоренцо! Ты совсем не можешь поиграть ещё, а? Немного, самую малость!

— Да зачем? И перед кем? Тут, вроде, все свои…

— Э-э, не так всё просто. Лоренцо, нам удалось провернуть операцию по-тихому. Знаем только я да ты, — Дэк загнул два пальца, — да Родж с Биллом, да Пенни, да ещё доктор. Да ещё одного ты не знаешь, он на Земле, звать его — Лэнгстон. Джимми Вашингтон, кажется, что-то пронюхал, но от этого — родная мать точного времени не добьётся. Неизвестно, сколько народу участвовало в похищении, но уж точно — немного. И они, во всяком случае, болтать не станут. А хоть и стали б — им самим теперь подмены не доказать при всём желании, вот что забавно. Я хочу сказать: здесь, на «Томми», команда и посторонние ничего знать не должны. Старичок, поиграй ещё малость, а? Всех дел-то: показаться иногда команде да девчонкам Джимми Вашингтона! Только пока он не поправится! Ну как?

— Ммм… А почему бы нет… Это надолго?

До конца рейса! И всё! Мы потихоньку пойдём, на малых оборотах; тебе даже понравится!

— Замётано. И знаешь, Дэк, не надо мне этого оплачивать. Последнее действие я сыграю потому, что ненавижу промывку мозгов любого рода!

Дэк вскочил и от души хлопнул меня по плечу:

— Лоренцо! Мы с тобой одной крови! И не беспокойся за гонорар — в обиде не останешься!

Он продолжил игру:

— Отлично, шеф. Спокойной ночи, сэр.

* * *

Но одно всегда тянет за собой другое. Стоило Дэку вернуться в рубку, мы стартовали на более высокую орбиту, где нас уже не смогли достать никакие газетчики, даже если б они, в погоне за новостями, вознамерились преследовать нас на катере. Поэтому проснулся я в невесомости, однако, проглотив таблетку, ухитрился с горем пополам позавтракать. Тут же появилась Пенни:

— С добрым утром, мистер Бонфорт!

— И вас также, Пенни, — я кивнул в сторону гостиной, — что-нибудь новенькое?

— Нет, сэр, всё по-старому. Капитан шлёт привет и спрашивает, не затруднит ли вас зайти к нему.

— Хорошо.

Пенни проводила меня в рубку. Дэк пребывал там, восседая на стуле, который он обхватил ногами, чтоб не взлететь. Родж и Билл сидели, пристегнувшись к кушетке. Дэк, оглянувшись, сказал:

— Спасибо, что пришли, шеф. Нужна ваша помощь.

— С добрым утром. Что случилось?

Клифтон ответил на приветствие в обычной своей почтительно-вежливой манере; Корпсмен небрежно кивнул. Дэк продолжал:

— Ещё один выход, и спектакль пройдёт «на ура»!

— Но я думал…

— Минутку. Оказывается, службы новостей ждали от вас сегодня генеральной речи: ну, комментарии ко вчерашнему. Я думал, Родж её отменит, но Билл уже всё написал. Дело только за вами. Как?

Ну вот. Стоит приютить кошку — у неё тут же появляются котята!

— А где — в Годдард-Сити?

— Нет, нет! Прямо у вас в каюте. Мы её транслируем на Фобос, а они — на Марс и, по правительственной связи, в Новую Батавию, там подхватит земная сеть и передаст на Венеру, Ганимед и дальше. Так, часа за четыре, ваша речь облетит всю Систему, а вам и шагу из каюты сделать не придётся!

Да, масштаб был грандиозен! Меня никогда ещё не транслировали на всю Систему. То есть, было раз, всего-то двадцать семь секунд… Однако, хоть двадцать семь, да мои!

Дэк, решив, что я собираюсь отказать, добавил:

— А хотите, можем сделать вначале запись, тут же, на борту, просмотреть и выкинуть, что будет не нужно.

— Ну ладно. Билл, текст у вас?

— Ну да.

— Дайте-ка посмотреть.

— На что тебе? Придёт время — дам!

— У вас что, нет его?

— Говорят же, есть.

— Тогда позвольте посмотреть.

Корпсмен разгневался.

— Посмотришь за час до записи! Такие штуки лучше идут, когда читаешь без подготовки, экспромтом, ясно?

— Эти «экспромты» требуют тщательной подготовки, Билл. И прошу не учить меня моему ремеслу!

— Ты же вчера на космодроме вообще без всякого текста шпарил! А эта речь — всё те же старые бредни, и я хочу, чтобы ты её прочёл точно так же!