Убей меня завтра

— Совсем нет. Почему ты так решил?

— Может быть, принести вам воды?

— Не надо… Дай мне подумать… О чем шла речь? Ах да, о парне высотой в два метра десять сантиметров. Да, и ты должен описать мне его подробно, чтобы я его не спутал с другим, Арти. Какого цвета у него волосы?

— У него вообще нет волос.

— Как так?

— Нет, и все. Голова у него такая же голенькая, как яйцо.

Я вздохнул и сразу показался себе маленьким и ничтожным.

— Это он! — я снова вздохнул. — Двух таких чудовищ, как этот Блютгетт, быть не может!

— Блютгетт?

— Да.

— Прошлой ночью он пытался вас убить?

— Да. И теперь, мне кажется, он повторит свою попытку.

— Но вы этого не позволите, мистер Скотт? Могу биться об заклад…

— Арти…

— …что вы его разберете по косточкам. Но вы должны поспешить, мистер Скотт, иначе вы его не поймаете.

— Ах, Арти, ты уже достаточно взрослый для того, чтобы понять некоторые премудрости жизни. И кое с какими я с тобой поделюсь, которые я уже приобрел в процессе жизненного опыта. Как ты думаешь, кому это поможет, если я разберу этого человека по косточкам?

— Ну, ведь он пытался вас убить…

— Да, конечно! И это было совсем нехорошо с его стороны. Но чистое насилие — это орудие дикарей, не так ли? Зачем человеку дан мозг? Зачем человеку дан ум? И что я докажу, если расправлюсь с Блютгеттом? Только то, что я сильнее его, не правда ли? А мне это совсем не нужно. Я должен его перехитрить.

— Перехитрить?

— Да. Это гуманнее и честнее.

— Но как?

— Ну…

Это был умный вопрос. Как мне перехитрить Блютгетта? Ведь для этого я должен сперва его поймать. А как поймать слона?

Я заметил, что Арти смотрит на меня с сомнением. Я подумал, что мои акции в его глазах немного понизились. Самоуверенным движением руки я отпустил его, а когда он ушел, я вздохнул еще раз:

— О, Блютгетт, и почему из тебя не сделали двух человек!

Наконец я поднялся, вышел из номера и потихоньку прокрался к стоянке машин при отеле. Я довольно быстро обнаружил Блютгетта, но выждал еще пять минут, поскольку посчитал, что он, возможно, пришел не один. И лишь после того, как я убедился, что неправ, я перешел к атаке.

Блютгетт сидел в сером «крайслере», который он поставил таким образом, чтобы следить за моей машиной, что даже не заметил, как я подошел к боковому окошечку его машины.

— Пушка заряжена, Блютгетт, и тебе достаточно сделать одно неосторожное движение, и я выпущу в тебя всю обойму. — Он даже не вздрогнул. — Дуло кольта направлено как раз тебе в ухо! — Его взгляд продолжал покоиться на моей машине, но на этот раз он процедил сквозь зубы грязное ругательство, которое я не решаюсь здесь привести, а потом медленно повернул свою голую черепушку, и я увидел его печальные глаза.

— Я же знал, — сказал он, — знал, что все выйдет вкривь и вкось.

— Где твои сообщники?

— Таковых нет. Я один.

— Этому я поверю только в тот день, когда ты пойдешь в балетную школу, Блютгетт. Сколько у тебя сообщников и где они спрятались?

— Честное слово, я один, — ответил он. Он пожал плечами, и машина подозрительно закачалась. — Я хотел с тобой расправиться, Скотт, и приехал один.

— Почему?

— Потому что ты пристрелил Фрэнки, — тихо сказал он.

— Франкенштейна?

— Он не любил, когда его так называли. Может быть и странно, но я всегда называл его Фрэнки.

— Каков милый мальчик! — подумал я.

— Но ведь у меня были причины застрелить Франкен… Фрэнки. Вы же сами вдвоем хотели со мной расправиться.

— Ясно! А почему бы и нет? Но в результате-то убил ты. Вот я и подумал, приеду-ка я сюда и расправлюсь с тобой при удобном случае.

Он сказал мне это совсем просто, и я ни секунду не сомневался, что он говорит правду. Рядом с ним на сидении лежала газета. Я приподнял ее и увидел, что там лежит автоматический кольт 45-го калибра. Я сунул его в свой карман и сказал:

— Выходи! Вот здесь, с моей стороны.

Его взгляд упал на пистолет в моей руке, и этого оказалось вполне достаточно, чтобы он не выкинул какого-нибудь трюка. Большинство людей, которые пользуются пистолетами, всегда очень уважают это оружие.

Через черный ход я провел его по лестнице к своему номеру. Я шел рядом с ним, открыл дверь и легонько подтолкнул его в комнату.

— Садись, приятель! — сказал я, — и побеседуем немного. Меня интересуют кое-какие вещи.

— От меня ты ничего не узнаешь, Скотт.

Больше он ничего не сказал. И я тоже не знал, как поступить дальше. Я бы, конечно, мог залепить ему пару оплеух, которые он и не почувствовал бы, а если бы дело дошло до жестокости, я мог бы рукояткой пистолета сделать ему новую прическу на его лысой голове. Я бы его расколол, но все равно не получил бы от него ни слова.

Нет, я должен был его перехитрить. И пока я вот так раздумывал, я услышал в соседнем номере шаги, и при этом мне вспомнился доктор Пол Энсон, а потом мне в голову пришла идея, лучшая идея за много-много недель.

Глава 13

Следующий час снова был наполнен безостановочной активностью. Я позвонил Арти Кацу и попросил принести из «кадиллака» наручники. После этого я связал Блютгетта, и он превратился в нечто вроде рождественского подарка. А чтобы он не кричал, я всунул ему в рот носовой платок.

Полчаса спустя я уже сидел у доктора Фредзиндера, который как раз сегодня вечером собирался читать в отеле доклад о лучах лазера в медицине. Разумеется, я не мог сказать ученому, почему у меня в последний момент — за час до этого доклада — вспыхнул такой интерес к лазеру. Но это оказалось ненужным, поскольку доктор Фредзиндер принадлежал к таким ученым, которые вкладывают все, чтобы убедить каждого лично в правильности своих идей.

В большом конференц-зале отеля уже все было подготовлено. Доктор Фредзиндер познакомил меня с технической стороной дела, он описал влияние лазерных лучей и продемонстрировал их силу на крошечном кусочке большого камня, который лежал на столе.

Все было так, как и говорил Пол Энсон. После того, как я узнал, как функционирует эта штука, я поскорее попрощался с профессором. Как показалось мне, он был несколько озадачен, так как не успел мне объяснить, почему его усовершенствование лазерных лучей должно привести к перевороту в медицине, а точнее, в хирургии.

Я бросился к лифту, рванул дверь в свой номер и распаковал Блютгетта. Он благодарно посмотрел на меня своими верными глазами. Было нелегко провести его контрабандой через черные двери в огромный конференц-зал, но уважение к моему кольту, который я держал невидимо в своем кармане, было достаточно большое.

Я сказал Блютгетту, чтобы он сел в первый ряд, привязал его ноги к ножке кресла, а на руки надел наручники. Правда, это не показалось мне слишком надежным.

Камень, который для демонстрации лежал на столе, был немного больше головы Блютгетта. Рядом лежала медная трубочка, из которой вылетал лазерный луч, когда нажмешь на кнопку.

Лекция могла начинаться.

— Блютгетт, — спросил я, — ты видишь, что здесь лежит?

Он был послушный ученик.

— Да, — ответил он. — Вижу обломки скалы и медную трубку.

— Вот именно. А что бы ты сказал, Блютгетт, если бы я тебе объяснил, что этот инструмент является самым страшным орудием пытки, которое когда-либо изобретал человек?

— Я бы сказал, что у тебя не все дома… — Он не сказал буквально, что у меня не все дома, он выразил эту мысль другими словами, которые я приводить здесь просто не решаюсь.

— Блютгетт, прежде чем начнется пытка, я дам тебе последний шанс рассказать мне обо всем, что я хочу знать. Ибо от природы я совсем не жестокий человек. Я хочу знать, кто были эти семь человек, которые собирались у Генри Ярроу, и я хочу знать, где Фред Дженкинс, и я хочу знать, что ты можешь сказать о Пите Лекки…

— Можешь не стараться, Скотт, я все равно не скажу ни слова.

— О'кей! Ты имел свой шанс. Позже я дам тебе еще один шанс. А сейчас я тебе хочу сказать, что этот инструмент называется лазерным лучом, и этот луч…