Капитан и Враг

И вот, как раз когда я задался этими вопросами, на которые труднее всего было найти ответ, раздался телефонный звонок. Я знал заранее, что произнесет голос на том конце провода (а это будет кодовое слово «Фред»), поэтому не снимал трубки – телефон звонил и звонил. В известном смысле этот звук принес мне облегчение: вопросы перестали одолевать меня и нитки свалились с моих запястий.

Наконец телефон перестал звонить, и вскоре, как я и ожидал, раздался стук в дверь. Я чувствовал, что обязан ее открыть, ну и на пороге, конечно, стоял мистер Квигли.

– Я звонил снизу. Мне сказали, что вы на месте. Почему вы не отвечали?

– Я был занят размышлениями, мистер Квигли. Или мне следует называть вас Фредом?

– Не до шуток, Джим. Я принес новость, скверную новость. Ваш отец – извините, я хотел сказать: мистер Смит – погиб.

В мозгу у меня мелькнуло, что мистер Квигли по крайней мере не тянул время, как это делал я, когда Капитан заговаривал со мной о Лайзе. И я был благодарен за это мистеру Квигли. Это как-то сразу разрядило атмосферу. И мне не надо было изображать горе, которого я не чувствовал.

– Вы уверены? Полковник Мартинес сказал, что сообщит мне, как только что-либо о нем узнает.

– Ах, так он, значит, еще ничего не слыхал. Видите ли, мистер Смит вылетел не в том направлении. – Те же слова употребил и полковник Мартинес.

– Вы хотите сказать, что, если бы он вылетел в нужном направлении…

– Полковник Мартинес знал бы, где он находится, и мистер Смит был бы жив.

– А какое это «не то направление»?

– Равносильное самоубийству. Он, должно быть, знал, что едва ли вернется. Я думаю, он и не хотел возвращаться. Хотел только помочь своим друзьям и погибнуть.

– Какая же это помощь друзьям?

– Так ведь, погибая сам, он при этом убил бы Сомосу.

– Сомосу?

Неужели я так и останусь чужаком в этой части света, где я не способен запомнить даже имена?

– О, президент Сомоса остался жив – к радости моих друзей.

Вот, подумал я, все и кончено – и наши ссоры, и его жизнь.

А мистер Квигли тем временем продолжал:

– С нашей стороны ему ничего не грозило. Мы хотели, чтобы он был жив. Хотя бы для того, чтобы знать, где именно он сбрасывает оружие.

– Что все-таки вы имеете в виду, когда говорите – «не то направление»? Как он погиб?

– Его самолет разбился возле бункера в Манагуа, где последнее время ночует Сомоса. Самолет, по-видимому, был до отказа набит взрывчаткой, но Капитан ничего не достиг – только сам погиб да выбил несколько окон в отеле «Интерконтиненталь», что стоит через дорогу. Никто больше не пострадал – только он.

– О нет, он не пострадал, – сказал я. – Он избавился от меня, от Лайзы и от всех остальных.

– Остальных?

– От всех, кто нуждался в нем.

– Его смерть – это утрата. Он даже нам был немного полезен. Ну а вы что теперь намерены делать… Джим? – Он помедлил, прежде чем назвать меня по имени.

– Он оставил мне достаточно денег, чтобы я мог вернуться домой.

– И вы поедете?

– У меня же нет дома. – Я произнес эту фразу не потому, что хотел, чтобы меня пожалели, – это была простая констатация факта. Я был словно человек без паспорта, с одним видом на жительство.

Мистер Квигли сказал:

– Я почти убежден, что смогу вас устроить, если вы останетесь. Знаете, Джим, вы ведь представляете определенную ценность. – На этот раз он произнес мое имя без заминки. – В конце концов, он же был вашим отцом, и благодаря вам мы, может быть, сумеем вступить в контакт кое с кем из его старых друзей.

– Но ведь он же не был моим отцом.

– Ах да, я забыл, но не будем буквалистами, Джим.

– А как будет с полковником Мартинесом?

– Я уверен, он тоже станет вашим другом, если только вы дадите ему такую возможность. Вам нет нужды выбирать между нами. Об этом надо будет поговорить всем вместе. Вы можете быть полезны нам обоим. Я уверен, если вы останетесь, все можно устроить ко всеобщему удовлетворению.

Я что-то совсем запутался в недосказанностях мистера Квигли. Речь его походила на извилистую проселочную дорогу со множеством указателей, по которой уже давно не ездят грузовики. И я вдруг почувствовал, что мне не хватает широких автострад и грохота тяжелых грузовиков. Я сказал:

– Уходите, мистер Квигли. Я хочу побыть один.

Мистер Квигли медлил.

– Но мы же друзья, Джим. Я пришел сюда как друг.

– Да, да, – не слишком убежденно согласился я, чтобы избавиться от него, и он направился к двери. Однако, прежде чем выйти из комнаты, он швырнул на кровать конверт.