Хозяйка розария

— Я ничего не понимаю, — Беатрис задумчиво покачала головой. — Но меня мучает страшное предчувствие.

— Может быть, она зашла к каким-нибудь соседям?

— Но не так же поздно? Света нигде нет. Все давно спят.

— Но тогда…

— Может быть, она заблудилась, пошла не к дому, а к берегу, к скалам…

— Это очень опасно, — сказала Франка, — там так темно… К тому же она не очень уверенно держится на ногах.

— Так, — решила Беатрис, — сейчас мы снова выйдем на улицу, но на этот раз возьмем с собой собак. Надо осмотреть улицу перед усадьбой.

Франка вздрогнула.

— Может быть, нам стоит позвонить в полицию?

— Если мы в течение часа ничего не найдем, то позвоним в полицию, — ответила Беатрис.

Собаки прыгали вокруг Беатрис и лаяли — громче всех неугомонная Мисти — возбужденные перспективой ночной прогулки. Они так яростно обнюхивали обочину дороги, словно за прошедшие восемь часов здесь появились сотни новых запахов. Беатрис снова включила фонарь. Круг света выхватывал таинственные очертания каменных оград, колючих кустов, плюща, деревьев. По небу неслись облака, время от времени закрывая луну.

— Будет дождь, — сказала Беатрис, и Франка только теперь заметила, что в воздухе висит тяжелая сырость.

— Не пошла ли она в Пти-Бо? — сказала Франка, но Беатрис возразила:

— Непонятно, с какой стати она бы туда пошла. Она никогда туда не ходила.

Мисти, вырвавшаяся далеко вперед, вдруг остановилась как вкопанная и задрала вверх морду. Уши ее встали торчком, все тело сильно напряглось. Остальные собаки последовали ее примеру. Все три пса остановились посреди дороги.

— Там впереди что-то случилось, — сказала Беатрис. — Может быть…

Мисти тихо завыла. От собак исходило что-то пугающее.

— Не нравится мне все это, — сказала Беатрис. Через две секунды обе женщины поравнялись с собаками и так же, как они, не могли уже сдвинуться с места.

Но потом они все разом двинулись с места — собаки впереди, Беатрис и Франка за ними. Собаки, громко лая, снова остановились, и Беатрис тихо сказала:

— Господи, кажется, это конец.

— Вы хотите сказать, что… — начала было Франка, и в этот миг тоже увидела на дороге какой-то продолговатый сверток, возле которого сгрудились собаки. Мисти тихо скулила, остальные псы, ощетинившись, злобно рычали. Беатрис медленно направила луч фонарика на сверток и тотчас узнала узкое лицо Хелин. Длинные седые волосы выбились из-под заколки и разметались вокруг головы по мостовой. Потом Беатрис заметила темную лужу, в которой лежала голова Хелин.

— Мне кажется, что это кровь, — в ужасе пробормотала Франка.

Рука Беатрис дрогнула, и луч фонаря спустился чуть ниже, и они увидели, что у Хелин на шее, под подбородком, зияет рана. Кто-то перерезал ей горло и бросил истекать кровью на дороге в Пти-Бо.

12

По меркам Гернси, где и в самом деле практически не совершались преступления, — если не считать, конечно, воровства яхт, которое за последние десятилетия стало частью местных достопримечательностей, — на место преступления прибыла целая армия полицейских. Особое внимание полицейские уделили сохранности следов, для чего была оцеплена большая часть дороги. Искали следы людей, фотографировали и фиксировали следы протекторов. Действия полиции привлекли внимание жителей деревни. Люди начали просыпаться и выходить на улицу, теснясь вокруг оцепления. Люди приехали даже из Сент-Мартина, не желая упускать подробностей происшедшего. Каким-то таинственным образом всем было уже известно, что жертвой преступления стала Хелин Фельдман. Дрожа от ужаса, люди говорили друг другу:

— Говорят, что ей перерезали горло? Великий Боже, вы можете себе это представить?

Беатрис и Франка сидели в гостиной, в креслах, на порядочном расстоянии друг от друга. Было такое впечатление, что им стало трудно выносить присутствие друг друга. Чиновник опросил Беатрис после того, как врач дал на это разрешение. Франка была убеждена, что Беатрис пережила тяжелое потрясение. Франка впервые видела эту пожилую женщину абсолютно безвольной и неспособной к действию. Увидев труп Хелин, она отошла в сторону, остановилась на тропинке и начала дрожать. Рука ее разжалась и фонарь с грохотом упал у ее ног. Франка подняла фонарь и взяла Беатрис под руку. Удивительно, но сама она не дрожала.

«Наверное, страх придет позже», — подумала она.

— Надо позвонить в полицию, — сказала Франка. — Беатрис, идемте домой.

Беатрис без сопротивления позволила увести себя с места преступления. Франка позвала собак, и те, ощетинившись и опустив головы, неохотно потрусили следом.

Придя в дом, Франка усадила Беатрис в кресло и поставила перед ней стакан коньяка. Потом она позвонила в полицию и рассказала ошеломленному дежурному, который, видимо, только что решив кроссворд, собрался вздремнуть, что произошло. В первый момент дежурный подумал, что это неудачная шутка.

— Вы уверены, что все, что вы сейчас рассказали, правда? — спросил он.

— Я прошу вас немедленно приехать, — сказала Франка, чувствуя, что у нее нет сил долго дискутировать с этим человеком.

— Вы не выпили, мадам? — поинтересовался дежурный.

— Нет. Пожалуйста, немедленно пришлите сюда людей!

Полицейский, видимо, наконец пришел в себя.

— Сейчас пришлю, — сказал он. — Ничего не трогайте на месте преступления.

Франка вернулась в гостиную, где, оцепенев, сидела в кресле мертвенно-бледная Беатрис. К коньяку она не притронулась.

— Беатрис, сделайте хотя бы глоток, — настойчиво сказала Франка, — иначе вы сейчас просто упадете.

Беатрис взглянула на Франку пустыми, ничего не выражающими глазами.

— Ей перерезали горло, — прошептала она. — Как это ужасно. Как это невообразимо ужасно.

— Не надо сейчас об этом думать, — сказала Франка. Она понимала, что сама не выдержит, если начнет сейчас думать о деталях преступления. Ей становилось страшно от одной мысли о том, что по окрестностям бродит какой-то душевнобольной, который нападает на людей и перерезает им горло, психопат, прятавшийся в кустах и напавший на беззащитную Хелин… «Он мог напасть на любого, — думала Франка, — в том числе и на меня. Как часто в последнее время я в одиночестве гуляла по прибрежным скалам».

Франка почувствовала, что к горлу начинает подступать тошнота, и отбросила ненужные мысли. Думать обо всем этом ужасе она будет потом, а сейчас надо поберечь нервы.

Явились двое полицейских. Вид у них был недоверчивый. Они по-прежнему были убеждены, что звонившая страдала галлюцинациями, либо неудачно и зло пошутила. Франка, не вступая с ними в долгие дискуссии, отправила полицейских к месту происшествия, сказав, что они найдут там труп пожилой женщины с перерезанным горлом. Полицейские вышли, и вскоре один из них вернулся. Лицо его было пепельно-серым.

— Господи, — выдавил он из себя, с трудом переводя дыхание, — такого я еще никогда не видел.

Спустя короткое время вокруг дома было уже полно полицейских, прожектора залили место происшествия ярким светом, по периметру оцепления толпились любопытные; ночную тишину прорезала сирена скорой помощи. Франка сказала врачу, что сама она в полном порядке, но Беатрис чувствует себя плохо, и ей требуется помощь. Врач внимательно посмотрел на Франку.

— Боюсь, что у вас просто запоздалая реакция, — сказал он и сунул ей в руку флакончик с белыми шариками. — Это чисто гомеопатический препарат. Если почувствуете, что у вас сдают нервы, примите пять шариков.

Франка пообещала, и врач занялся Беатрис, которая без возражений позволила сделать себе укол.

— Это всего лишь легкое успокаивающее средство, — заверил ее врач.

Через короткое время щеки Беатрис немного порозовели, и она мало-помалу стала выходит из поразившего ее транса.

— Спрашивайте, — твердым и уверенным голосом сказала Беатрис полицейскому, который нерешительно подошел к ней, — я отвечу на все ваши вопросы.