Билл, герой Галактики, на планете роботов-рабов

– Надеюсь, что эта штука видит в темноте, – пробормотал Практис, ни к кому не обращаясь.

Впереди забрезжил свет, машина замедлила ход, выскочила на солнце и остановилась.

– Ну и что? – спросила Мита. – Опять песок, сплошная стена и то же самое небо. С таким же успехом мы могли оставаться на месте…

Она умолкла: люки со скрипом распахнулись.

– По-моему, они от нас чего-то хотят, – сказал Вербер.

Все опасливо встали и, так как делать больше ничего не оставалось, вышли из машины. Кроме Билла, который не мог сделать и этого.

– Эй, ребята, у меня тут что-то неладно. Эта штука держит меня за щиколотки.

Он встал и дернулся, но его крепко держали металлические лапы. Прийти к нему на помощь никто не успел: люки захлопнулись. Машина тронулась, и Билл, издав хриплый вопль, снова плюхнулся на сиденье. В стене впереди открылся переход, и они проскочили в него. Сердитые крики оставшихся позади товарищей оборвались, когда проход в стене закрылся.

– Не уверен, что мне все это нравится, – жалобно сказал Билл в темноту. Машина продолжала двигаться вперед. Она въехала в какую-то дверь и оказалась в залитом солнцем помещении. Металлические лапы отпустили Билла, как только машина остановилась, и люки снова распахнулись. Опасливо озираясь, он вылез наружу.

Солнце лилось сквозь прозрачные панели высоко над головой, освещая какие-то сложные механизмы и незнакомые устройства, сплошь покрывавшие стены. Все было очень загадочно, но не успел он толком оглядеться, как к нему с громыханием подъехала и остановилась рядом маленькая пузатая машина на скрипучих гусеницах. Она выкинула в его сторону металлическую лапу с какой-то черной шишкой на конце – если бы он не отдернул голову, лапа угодила бы ему по физиономии. Билл выхватил из кобуры бластер, готовый разнести машину в куски, если она еще раз попробует съездить ему по морде. Но лапа только повернулась к нему и застыла в сантиметрах тридцати от его головы. По шишке пробежала легкая дрожь, послышался какой-то скрип, пронзительное гуденье, а потом она заговорила басом:

– Би-ип… би-и-ип… би-и-и-бип! – сказала она радостным электронным голосом и склонилась к нему, словно ожидая ответа.

Билл улыбнулся и откашлялся.

– Да, вы совершенно правы, – сказал он.

– 0101 1000 1000 1010 1110.

– Пожалуй, это ближе.

По шишке снова пробежала дрожь, и она произнесла:

– Karsnitz, ipplesnitz, frrkle.

– Я не совсем понимаю…

– Su ogni parola della pronuncia figurate e stato segnato I'accento fonico.

– Нет, – заявил Билл. – Все равно непонятно.

– Vous у trouverez plus millions mots.

– В последнее время – нет.

– Mi opinias ke vi komprenas nenion.

– Вот это уже ближе.

– Должен же быть какой-нибудь язык, который ты сможешь понять, урод ты слизистый!

– Вот так и валяй!

– Означает ли словосочетание «вот так и валяй», что ты понимаешь мои слова?

– Попала в самую точку. Голос у тебя немного скрипучий, а так вообще все в порядке. Теперь я надеюсь, что ты не откажешь в любезности ответить, если я спрошу…

Машина не стала тратить время на разговоры, а вместо этого откатилась назад к стене и остановилась около другой машины, похожей на помесь телекамеры и автомата с газированной водой. Билл вздохнул, ожидая, что произойдет дальше. То, что произошло дальше, выглядело очень внушительно.

Где-то вдалеке зазвенели колокольчики и прогудел паровозный гудок. Звуки становились все громче, в стене возникла дверь, и из нее вылетел золотистый столб света. Невысокий золотистый помост вкатился в комнату и остановился перед Биллом. Он был задрапирован какой-то золотистой тканью, на которой возлежала золотистая фигура. Почти человеческая на вид, если не считать того, что у нее было четыре руки и вся она была металлическая. Голова, усаженная золотистыми заклепками, повернулась к нему лицом, золотистые веки, щелкнув, поднялись, и она, открыв золотозубый рот, заговорила:

– Добро пожаловать, о незнакомец из далеких миров.

– Ого, вот это здорово! Да вы говорите по-нашему!

– Да. Я только что научился этому от лингвистического кибернатора. Только у меня не все ладно с перфектными временами и герундиями. И с неправильными глаголами.

– Да я и сам ими никогда не пользуюсь, – смиренно ответил Билл.

– Ответ как будто удовлетворительный, хотя и довольно идиотский. Теперь скажите, что привело вас на нашу дружественную маленькую планету Сша?

– Это так ваша планета называется?

– Ясное дело, болван, иначе зачем бы я это сказал? Между прочим, вы не могли бы немного проконсультировать меня по поводу сослагательного наклонения? Ну да, я вижу, вы им тоже не пользуетесь. Вы тупо киваете. Тогда снова к делу. Зачем вы сюда прибыли?

– Видите ли, наша база, которой не должно было бы угрожать никакое нападение…

– К вашему сведению, это и есть сослагательное наклонение, которым вы никогда не пользуетесь.

Билл запнулся, не зная, что сказать, потом продолжал:

– Так вот, на нас напали огромные летучие драконы…

– Простите, что я перебиваю, но эти летучие драконы были случайно не металлические?

– Да, металлические.

– Так вот, значит, что задумали эти дребезжащие мерзавцы! – Золотые веки моргнули, и существо издало громкое шипение, потом снова повернулось к Биллу. – Простите меня, я немного забылся. Меня зовут Зоц-Зиц-Жиц-Глоц, но вы можете называть меня запросто – Зоц, в знак нашей растущей близкой дружбы. А вас…

– Самый младший лейтенант Билл.

– Мне называть вас полным именем?

– Друзья зовут меня Билл.

– Как мило с вашей стороны и с их стороны тоже. Ах да, я совсем никудышный хозяин. Что вам предложить из прохладительного? Может быть, хорошо отфильтрованного бензола? Или масла высшей марки? Или капельку фенола?

– Нет, спасибо. Хотя я. с удовольствием выпил бы стакан воды…

– ЧЕГО?! – рявкнул Зоц, и в голосе его прозвучал металл. – Ха-ха, наверное, я просто ослышался. Наверное, вы хотели бы чего-то такого, о чем я никогда и не слыхал. Не может же быть, чтобы вы попросили воды – жидкого при обычной температуре вещества, состоящего из двух атомов водорода и одного атома кислорода – Н20?

– Его самого, мистер Зоц. Вы прекрасно разбираетесь в химии.

– Стража! Уничтожить это существо! Оно хочет убить меня, отравить! Разобрать его на детали! В переплавку его!

Билл, испуганно охнув, попятился. К нему с грохотом направилась целая коллекция хирургических инструментов устрашающего вида. Щипцы, металлические клещи, извивающиеся щупальца, гаечные ключи – еще бы немного, и они дотянулись бы до него и растерзали бы в клочья, но голос зазвучал снова:

– Стойте!

Все замерло. Кроме одной машины с протянутыми лапами, которая вытянула их слишком далеко: потеряв равновесие, она рухнула на пол.

– Один-единственный вопрос, о слизистый незнакомец Билл, прежде чем я снова спущу их с цепи. Эта вода – что ты хотел с ней сделать?

– Да выпить ее, что еще? Очень пить хочется.

Золотое тело Зоца содрогнулось. А Биллу пришла в голову оригинальная мысль, что случалось с ним так редко. С величайшим усилием, потратив ужасно много времени, его размягченные солдатчиной мозговые клетки ухитрились умножить два на два и при этом получить четыре.

– Я люблю воду. Да я на девяносто пять процентов из нее состою, – сказал он наугад и не ошибся.

– Вот чудеса-то! – Зоц снова откинулся назад на своем ложе и погрузился в глубокие размышления – слышно было, как у него в голове крутятся колесики. – Стража, назад, – приказал он, и стража отступила. – Я полагаю, что теоретически возможна форма жизни, в основе которой лежит вода, как бы отвратительно это ни звучало.

– Ну, не совсем вода, – сказал Билл, лихорадочно пытаясь вспомнить давно забытые уроки естествоведения. – На самом деле это углерод, вот что. И хлорофилл, понимаете?

– Откровенно говоря, не понимаю. Но постараюсь уразуметь, я способный.

– А теперь можно я задам вопрос? – Вялый кивок Зоца Билл счел за знак согласия и продолжил: – Я начинаю соображать. Ведь вы сделаны из металла? Не сделаны, вы просто из металла?