Монсеньор Кихот

– На мадридское вино не стоит полагаться, – сказал мэр. – Благодаря мне у нас по крайней мере есть кооператив, где работают честные люди.

– А зачем нам ехать в Мадрид? – спросил отец Кихот. – Помнится, будучи студентом, я терпеть не мог этот город и никогда больше туда не возвращался. Почему бы нам не отправиться в Куэнку? Я слышал, Куэнка – красивый город и намного ближе к Эль-Тобосо. Я не хочу слишком утомлять «Росинанта».

– Сомневаюсь, чтобы вы могли купить в Куэнке пурпурные носки.

– Опять эти пурпурные носки! Не желаю я покупать пурпурные носки. Я просто не могу, Санчо, тратить деньги на пурпурные носки.

– А вот ваш предок уважал униформу странствующего рыцаря, хоть ему и пришлось удовольствоваться вместо шлема тазиком для бритья. Вы же – странствующий монсеньор и, значит, должны быть в пурпурных носках.

– Но ведь мой предок, говорят, был сумасшедший. То же самое скажут и обо мне. И с позором вернут домой. Я и в самом деле, наверное, немного сумасшедший, раз меня издевки ради наградили титулом монсеньера и раз я оставляю Эль-Тобосо на попечение этого молодого священника.

– Булочник невысокого мнения о нем, и я сам видел, как он шептался с этим реакционером – владельцем ресторана.

Отец Кихот настоял на том, что он поведет машину.

– «Росинант» иногда выбрасывает фокусы, которые только я знаю.

– Вы же сворачиваете не на ту дорогу.

– Мне надо вернуться домой – я там кое-что забыл.

Отец Кихот оставил мэра в машине. Он знал, что молодой священник находится сейчас в церкви. А ему хотелось в последний раз побыть одному в доме, где он прожил более тридцати лет. Кроме того, он забыл книгу отца Герберта Йоне по теологии морали. Хуан де ла Крус уже лежал в багажнике вместе со святой Терезой и святым Франциском Сальским. А отец Кихот обещал отцу Эррере – хоть и не слишком охотно – уравновесить свое знание этих старых книг изучением более современной работы по теологии, которой он не раскрывал со студенческих времен. «Инстинкт должен питаться верой, основанной на разумном убеждении», – совершенно справедливо сказал отец Эррера. Если, к примеру, мэр начнет цитировать ему Маркса, отец Герберт Йоне может, пожалуй, пригодиться для ответа. Так или иначе, книжка была маленькая и легко помещалась в кармане. Отец Кихот на несколько минут опустился в свое любимое кресло. За долгие годы сиденье приняло форму его тела, и он так же привык к этой вмятине, как, наверное, его предок к форме своего седла. Отец Кихот слышал, как Тереса гремит на кухне сковородками, раздраженно ворча, а ведь это ее ворчание было для него музыкой в часы утреннего одиночества. «Мне будет не хватать ее дурного нрава», – подумал он. Снаружи мэр нетерпеливо нажал на клаксон.

– Извините, что заставил вас ждать, – сказал отец Кихот, включая скорость, и «Росинант» издал в ответ хриплый вздох.

В дороге они почти не разговаривали. Казалось, необычность авантюры давила на них. В какой-то момент мэр высказал вслух засевшую в голове мысль.

– Наверное, нас что-то объединяет, отче, иначе зачем бы вам ехать со мной?

– По-видимому, дружеские чувства?

– А этого достаточно?

– Время покажет.

Больше часа прошло в молчании. Потом мэр снова заговорил.

– Что вас тревожит, друг?

– Мы выехали из Ламанчи, и теперь уже ни в чем нельзя быть уверенным.

– Даже в вашей вере?

На этот вопрос отец Кихот не потрудился ответить.

ГЛАВА III

О том, под каким своеобразным углом был пролит свет на Святую троицу

Расстояние от Эль-Тобосо до Мадрида не так уж и велико, но при неровной поступи «Росинанта» и длиннющей череде грузовиков, растянувшейся по шоссе, вечер застал отца Кихота и мэра все еще в пути.

– Я проголодался и умираю от жажды, – пожаловался мэр.

– А «Росинант» ужасно устал, – добавил отец Кихот.

– Вот если бы нам попалась гостиница – правда, вино на большой дороге оставляет желать лучшего.

– Но у нас же сколько угодно отличного ламанчского.

– А еда? Я должен поесть.

– Упрямая Тереса положила нам на заднее сиденье пакет с едой. Сказала – на крайний случай. Боюсь, она не больше доверяла бедняге «Росинанту», чем хозяин гаража.

– Вот это и есть крайний случай, – сказал мэр.

Отец Кихот развернул пакет.

– Хвала всевышнему, – сказал он, – у нас тут большущая голова ламанчского сыра, несколько копченых колбас, даже два стакана и два ножа.

– Не знаю, надо ли хвалить господа, но уж Тересу похвалить надо.