Рок-н-ролл под Кремлем

– Что там? – спросил Леший, показывая на руки Крюгера. Через бинты начала проступать кровь.

– Хрякнулось пополам, – объяснил Крюгер.

– А чего тебя в больницу не свезут?

– Думают, наверное, ты им сейчас еще кого-нибудь вытянешь. Чтоб лишний раз не мотаться. Не знаю.

Позвонил Хорек.

– В общем, так. Двое – Драгон и Брюс. Сидят у меня. Пьют пиво. Я их ночью подобрал в коллекторе под Волконскими переулками. Дохлые были, а сейчас ничего. Где остальные, они не знают. Ментам про них не говори, они сами утром дома объявятся.

– Ясно, – сказал Леший. – Придется лезть, Хорь.

– На нас страна, что ль, смотрит?

Леший повернул голову и встретился глазами с врачом «скорой». Милиционеры нетерпеливо переступали с ноги на ногу.

– Типа того.

– Я ведь только оттуда, ты знаешь. Еще в душ не ходил. – Хорек понизил голос – Ритка скулит, съехать грозится… Нам что, больше всех надо? Есть спасатели, милиция… Только они совсем зажрались, в говно ступить боятся…

– С волками жить… и не так завоешь, – сказал на это Леший. – В общем, закидывайся с Манежной и иди по старому руслу. Я отсюда пойду тебе навстречу. Можешь Вано позвонить, он должен быть в Москве. Чем больше народу, тем лучше. Ущучил?

Хорек обиженно дыхнул в трубку и отключился.

Небо на востоке начало светлеть. Леший снял с плеча сумку, достал оттуда легкий «залазный» комбинезон и стал натягивать его поверх обычной одежды. Переобулся в высокие, до колена, сапоги, натянул на голову шапочку и резинку с «филлипсовским» фонариком. Потом подошел к врачу и милиционерам.

– Если кого-нибудь найду, поднимусь наверх через ближайший колодец и буду звонить по сотовому. Мне нужен прямой номер, чтобы не объяснять, пьяный я или трезвый.

– Звони ответственному – майору Крушинскому, – сказал один сержант и назвал номер. – Он в курсе, подошлет сразу машину.

– А еще пара таких бот у тебя найдется? – Второй милиционер кивнул на обувку Лешего.

Нажимая на клавиши телефона, Леший вводил в память номер майора.

– Нет, – сказал он, не поднимая глаз. – Я экскурсии не вожу.

Врач прокашлялся и, бросив окурок на асфальт, забрался в машину. Санитар бросил что-то негромко Крюгеру. Тот подобрал ноги и уселся на носилках по-турецки. Хлопнула дверца. «Скорая» тихо тронулась с места и растворилась в сумерках.

* * *

Бетонную стену дренажного тоннеля украшала полустертая надпись: «Лечебные grazzy». И чуть ниже: «А мы здеся». Сержант тронул Лешего за рукав.

– Погоди.

Он поднял свой фонарище.

– Окурком писали, – сказал он. – Может, они?

Леший повернулся к нему. Свет головного фонаря попал милиционеру в глаза и заставил его зажмуриться.

– Зачем им писать всякую ерунду? – сказал Леший.

– Ну как… Чтобы ориентироваться.

– У них света нет. Они не могут ориентироваться по надписям.

– А-а.

Милиционер пошарил фонарем вокруг, словно вещдоки, косвенные и прямые улики и всякие там путеводные знаки должны находиться именно здесь, совсем рядом. Ничего не найдя, он удивленно покрутил головой и скомандовал:

– Ладно. Пошли.

На люке, из которого извлекли Крюгера, была надпись: «ГК» – городская канализация. Студенты могли попасть туда из Неглинки через аварийный сброс или дренажную систему. В общем, сектор поиска был достаточно широк. В одиночку Леший перемещался бы гораздо быстрее, о чем он намекнул милиционеру еще там, наверху. Не убедил: парень оказался настырным и жаждал острых ощущений. К тому же, сказал он, эмчеэсовцы вот-вот должны закинуться в районе Театральной площади – надо же поддерживать с ними связь.

– И что, – спросил Леший, – ваши рации под землей пробивают?

– А как же, – был ответ. – Легко.

Правда, они прошли уже больше четырех километров, а рация пока что так и не подавала признаков жизни. Зато дерьмом воняло – хоть нос затыкай! Впрочем, через минут сорок принюхиваешься и легче становится.

Туннель шел с уклоном вниз, причем трубы не стыковались торец в торец: почему-то их уложили ровно так, что через каждые тридцать метров образовалась ступенька с журчащим водопадиком и надо было быть настороже, чтобы не плюхнуться лицом в канализацию или, что еще хуже, – не сломать ногу. Это утомляло. Плюс при каждом шаге нога мягко проваливалась во что-то мягкое, а потом с чавканьем из этого мягкого выходила. Леший знал, во что проваливаются ноги, но это его не волновало. Еще он знал, что каждый подземный метр равняется трем на поверхности. А может, и четырем – кому как. Новичку и один к пяти приравнять – не ошибешься. Сзади, не отставая, упорно плюхал милиционер.