Найдите эту женщину

Нилс Абель, лысую голову которого я стукнул в аэропорту, получил солидную трещину в черепе и находился в больнице. Его напарник, Джо Файн, скрылся, но на его след напали. Лохматый Ллойд, фамилия которого, как оказалось, была Вивер, не умер от ножевой раны, как я опасался. Но он был вообще больным человеком, так что в любом случае дни его были сочтены.

Что касается меня, то Хоукинс был убежден, что каждый раз я действовал в целях самообороны, сражался за свою жизнь, а вовсе не пытался скрыться от правосудия. Сам он был в восторге от возможности наконец-то закрыть дело о гибели Биг Джима. Мне пришлось отвечать на множество вопросов, но Хоукинс заверил меня, что жюри коронеров вынесет вердикт об “оправданном” убийстве, скорее всего не будет предварительного слушания дела.

Я думал об этом и о людях, проходивших по делу. До чего все в мире странно устроено! Изабел ожидают тяжелые испытания, в которых она станет винить кого угодно, кроме самой себя, а Гарвей Эллис ничего не нарушил с точки зрения закона. Теперь я знал, что все то, что по словам Эллиса он сообщил Картеру” на самом деле успел выяснить Картер и передал ему. Но на какое-то время я был обманут.

Каждый раз, думая об Изабел и о том, что ее ожидает, я сомневался, что жюри вынесет смертный приговор этой миловидной блондиночке. Она сумеет их разжалобить. В Неваде использовали для казни газовую камеру. Она вполне ее заслуживала. И все же такого наказания я ей не желал.

Глава 22

Голливуд показался мне прекрасным, как это всегда бывало, когда я уезжал на какое-то время. Но чувствовал я себя паршиво. Я продал свой старенький “кадиллак” на металлолом, прежде чем достал билет на дневной самолет из Лас-Вегаса. И расстался с этим городом в последний, в четвертый по счету день Эльдорадо, и уже одно это было веской причиной для дурного настроения. Но была еще и другая.

Даже тот факт, что я заработал на этом деле тысячу девятьсот долларов, которые теперь раздули мой бумажник, не слишком меня радовал.

Прибыв в Лос-Анджелес, я остановился, чтобы повидаться с Эллисом по вопросу, который сообщил мне в телеграмме Сэм, и получил причитающиеся мне деньги прежде, чем сообщил хотя бы слово о “его дочери”. Должен добавить, что после того, как я от него ушел, за Эллиса принялась полиция, которую заинтересовали двести шестьдесят тысяч на его банковском счету.

Когда я окончательно освободился и зашел перед отлетом в “Дезерт Инн”, Коллин уже не было. Она уехала, ее комнату занял кто-то другой, а дежурная по этажу подтвердила, что она выписалась.

Я не мог ничего понять. Даже если она неправильно истолковала мои сонные речи по телефону, мне не верилось, что она в ярости куда-то уехала. Я не ожидал от нее несолидного, а тем более неразумного поступка.

И должен сознаться, мне ее действительно не хватало.

Я вышел из такси, доставившего меня в отель “Спартанский”, вошел внутрь, остановился внизу и спросил свой ключ. Портье подмигнул мне:

— Да, да, тут для вас много корреспонденции...

Потом удивленно вытаращил глаза.

— Разве вы не... — Ох, нет!

Я заморгал глазами:

— В чем дело? Мне просто нужен ключ.

— Он наверху. Я подумал...

Я не стал дожидаться окончания, для быстроты побежал вверх по лестнице, прыгая через три ступеньки. Добежав до своей квартиры, я распахнул дверь и влетел внутрь.

Она была там. Черт бы ее побрал, она была там, и я поразился, как я был счастлив, увидев ее. В горле у меня пересохло сердце бешено колотилось от удовольствия.

Коллин сидела на громадном диване шоколадного цвета, который только что не достигал дверей моей комнаты. Она подняла голову и улыбнулась. В правой руке у нее был до половины наполненный высокий бокал, она помахала мне.

— Привет! Я подумала, что вы никогда сюда не доберетесь.

— Что вы вытворяете? — воскликнул я. — Чего ради было пугать меня до полусмерти? Я думал, вы рассердились на меня. Испугался, что мы никогда больше не увидимся.

Она улыбнулась.

— Этого я и хотела, — радостно заявила она.

Я усмехнулся, подошел к ней и сел рядом на диван.

— Значит, вы такая хитрая? Плетете интриги против меня? Значит в действительности вы не были сердиты?

— Была. Еще как! Просто разъярена. Я сложила вещи и почти что отметилась, пока мне не пришло в голову, как это глупо. Но все же из отеля я убралась и поехала сюда. Вы мне сказали, где живете, а также обещали показать город.

Она снова улыбнулась мне.

— Решила, что, если вы намерены начать волноваться из-за меня, то пора это сделать. Мне не нравится, когда вы целыми ночами пропадаете в чужих комнатах.

Я понял, на что она намекает.

Черт побери, неужели она никогда не забудет об этой истории с Лоррейн?

Я показал на бокал в ее руке и поспешил изменить тему разговора.

— Угу, — сказал я, — стащили?

— Вы говорили, что когда бы к вам не приходили люди, вы хотите, чтобы они чувствовали себя как дома. Я поступила так, как мне было сказано, мистер Скотт.

— Неплохо! — воскликнул я.

Она выглядела очаровательно. Видимо, она потратила немало времени, чтобы привести себя в порядок после прибытия сюда, и эффект был потрясающий. Ноги у нее были босые, но она их поджала под себя, на ней было ярко-зеленое платье, которое выгодно подчеркивало все, что у нее было, а было у нее решительно все. Сочетание ее лица с широко раскрытыми невинными глазами и соблазнительного тела вызывало у меня легкое головокружение. Я мог поспорить, что она по-прежнему была без бюстгальтера, всего лишь в крохотных трусиках с кружевами, которые были на ней тогда в “Дезерт Инне”. Те были черного цвета. А какие сегодня?

— Не смотрите так! — приказала она.

Я кашлянул:

— Где мой бокал, а?

Она вскочила с дивана и босиком убежала на кухню, раздались булькающие звуки, и она принесла мне высокий бокал на тоненькой ножке, наполненный до краев.

— Пейте! Вам надо догонять меня, — сказала она.

Я подмигнул ей:

— Постараюсь.

Она снова села на диван и ткнула мне в грудь пальцем с красным ногтем.

— Поскольку вы собираетесь вывести меня в свет, как я выгляжу? Не является ли это платье слишком вызывающим для Лос-Анджелеса?

— Для меня нет.

Она громко рассмеялась. Верно, она меня действительно обогнала в смысле выпивки. Я поднес бокал к губам.

— Вот выпью его и буду готов.

— Работы больше нет? Все сделано?

— На данный момент все. Дело закончено, загадки разрешены. Вы помогли, Коллин.

— Я? Каким образом?

— Своими рассуждениями о разводах, об обязательном шестинедельном проживании в штате, о том, какое странное имя Изабел Бинг, и так далее. Помните, это было в вашей комнате, когда я уговаривал вас разрешить мне потереть вам спину.

Она улыбнулась.

— Помню.

— Вы принимали душ. Я задумался, может ли быть у вас шрам возле... на вашем теле, и я увязал это с вашими разговорами, с мыслью о том, что зачастую мы верим человеку на слово, когда он нам представляется. Именно так обстояло дело с моим клиентом. Так что нет ничего удивительного в том, что он не получил никаких писем. И тут я понял, что у вас нет никакого шрама.

— Мне не ясны ваши рассуждения.

Я усмехнулся:

— Позднее, когда я выяснил, что малютка Изабел имеет соответствующий шрам и обесцвечивает волосы, загадка была решена.

— Кто?

— Миссис Дэнт.

— Откуда вы узнали, что она обесцвечивает волосы?

— Господи, — воскликнул я, — мой бокал пустой!

Я сходил на кухню и смешал другой.

— Отвечайте же! — потребовала она.

— Мне нужно несколько минут, чтобы принять душ и переодеться.

— Да, мы уходим?

Она взглянула на свои часы:

— Вам лучше поторопиться. Уже десятый час. Я специально заранее оделась. Ох, я воспользовалась вашим душем. Вы не возражаете?

— Можете пользоваться решительно всем, что принадлежит мне. Похоже, что мы дальше пойдем по жизни, принимая душ почти одновременно. Выпейте еще. Смешайте два бокала. Этот я уже допиваю.