Проклятие эльфов

Где там ведущую! Он вообще чувствовал себя ни на что не годным.

Это было не очень-то приятное чувство. Валин всю жизнь считал женщин существами второго сорта — конечно, на самом деле он просто всерьез никогда не задумывался об этом, но все же… Это просто была одна из данностей вроде того, что солнце встает на востоке и садится на западе. А Шана не оставила от этой данности камня на камне. И теперь Валин иногда почти что всерьез ожидал, что солнце вообще решит никуда не садиться.

По сравнению с этим его действия против Дирана казались сущими пустяками, о которых и задумываться не стоило.

Хотя это и было довольно странно — думать об отце как о враге. И в то же время — ничуть не странно. Как-то так получилось, что они с отцом были врагами всегда, с самого начала. А теперь эта враждебность просто проявилась открыто, только и всего. «На самом деле я никогда не знал своего отца», — подумал Валин и застыл, прижавшись к стволу дерева. Это казалось странным, но он скорее ощущал свое родство со стариком Денелором, чем с собственным отцом.

Раз уж на то пошло, он никогда и ни к кому не испытывал родственных чувств, которые люди и полукровки считали чем-то обязательным, само собой разумеющимся. Даже Меро всегда был.., ну, своеобразным продолжением самого Валина. Его не случайно прозвали Тенью. Казалось, что у Меро нет своей жизни и своих взглядов. А в тех редких случаях, когда он начинал артачиться — например, как в этой истории с помолвкой, — Валин без малейших колебаний пускал в ход чары, чтобы заставить Тень передумать.

На самом деле единственным разом, когда Меро поступил вопреки желаниям Валина, а Валин не воспользовался чарами, чтобы привести его в чувство, был этот случай с Трианой.

И почему же он тогда этого не сделал? Потому, что счел себя не вправе? Или потому, что не хотел открыто противодействовать Триане?

Валин обнаружил, что, наблюдая за взаимной привязанностью Шаны и Кемана, за взаимоотношениями старших волшебников и усыновленных ими детей, он чувствует себя отрезанным от всех и одиноким. В подобных отношениях было место для ссор и разногласий, и каждый мог самостоятельно выбирать свою дорогу. А те узы, что связывали его и Тень, не подразумевали такой степени свободы. Хотя, несомненно, это бы очень не помешало им обоим.

От этих мыслей Валину становилось неуютно, и теперь, рядом с вражеским лагерем, юноша с радостью задвинул их подальше.

И все-таки он не мог совладать с этими чувствами.

Обнаружить лагерь было нетрудно. Люди, входившие в состав армии, вели себя очень неосторожно. Они явно боялись леса и старались скрыть свой страх, производя как можно больше шума. Многие из них никогда не бывали в диких землях, но они слыхали достаточно жутких историй о зверях и чудовищах, которые вроде бы обитали в здешних краях. Но они даже не подозревали, насколько их страхи близки к истине.

Валин заметил следы существа, которого он прозвал «хватуном». В окрестностях обитало несколько таких хватунов, но так получилось, что логовище одного из них оказалось совсем рядом со стоянкой войска. Это было то самое существо, которое некогда, в первую же ночь пути по диким землям, утащило лошадь Валина. На самом деле хватуны были далеко не так опасны, как думал тогда Валин. Они редко нападали на двуногую добычу и никогда не убивали больше, чем могли съесть. Но солдаты-то об этом не знали!

Валин подкрался поближе к логовищу — настолько близко, насколько осмелился, — и застыл. До тех пор, пока он не шевелился, он мог считать себя в безопасности: хватун охотился лишь за движущейся добычей. Юноша осторожно пустил в ход магию и сотворил иллюзию: сразу за нагромождением упавших деревьев и зарослями колючего кустарника, скрывающими логово, появился толстый пони. Иллюзия получилась отменной. Слышно было, как пони шуршит листьями и смачно хрупает травой.

Хватун выпрыгнул из логова. Он двигался так быстро, что со стороны казался размытым пятном. «Пони» отскочил в сторону, потом повернулся и удивленно посмотрел на хищника. Кстати, увидеть остановившегося хватуна было очень и очень непросто — он умел изменять окраску своей шкуры и полностью сливался с окружающим фоном.

Хватун прыгнул снова. Пони снова увернулся. Хватун увлекся и, кажется, позабыл о возможной опасности.

Последовало еще несколько прыжков, и хватун оказался в пределах видимости сторожевых постов. Лошади почуяли что-то неладное, и в тот самый момент, когда Валин уничтожил иллюзию, они начали встревоженно ржать и метаться у коновязей. Голодный хищник, разъяренный неожиданным исчезновением добычи и забравшийся уже довольно далеко от логовища, увидел лошадей и не устоял перед искушением.

Теперь у добычи не было возможности убежать. Какая-то несчастная лошадь оказалась в зубах у хватуна. Тот мгновенно оборвал веревку ударом когтистой лапы и быстро отступил по направлению к своему логову. А линия сторожевых постов взорвалась паникой. Кони принялись обрывать привязь и наугад, не разбирая дороги, ломиться через кустарник. Некоторые из них промчались через лагерь, сея суматоху и в страхе топча людей и все, что попадалось на пути. Другие бросились в лес, не обращая ни малейшего внимания на несущиеся им вслед вопли владельцев.

Валин же, веселясь от души, осторожно отступил, не дожидаясь, пока кому-нибудь из эльфийских лордов придет в голову поискать на месте происшествия следы магического воздействия.

* * *

Меро терпеливо ожидал, растянувшись на толстом древесном суку. Он выбрал это место, как только определил, где враги собираются разбить лагерь. А зная предполагаемое расположение лагеря и нынешнюю иерархию, нетрудно было определить, где поставят свои шатры предводители войска, и устроиться поближе к ним.

Перед Меро открывался прекрасный обзор: весь лагерь был как на ладони. Из шатра, расположенного под соседним деревом, вышел лорд Чейнар. Ну вот, он все-таки дождался, хотя любому эльфийскому лорду такой период ожидания показался бы до неприличия долгим.

Чейнар немного расслабился — а потом Меро легонько коснулся его сознания. Это было куда безопаснее, чем использование магии, которую эльфы легко могли засечь.

«Дура проклятая!.. Целыми днями в зеркало таращится. думает — это ей игрушки.., никогда не доверяйте женщине с магическими способностями., никогда не позволяйте женщине командовать войсками…»

— Что ты там копаешься, Триана? — рявкнул он. — Никак не решишь, какое платье надеть?

Триана, одетая в почти такой же кожаный доспех, как и у самого Чейнара, недовольно нахмурилась. Ее задержка была вызвана очередной выходкой Валина, устроившего переполох по всему лагерю и напрочь нарушившего линию постов. А за лошадей, между прочим, полагалось отвечать Чейнару. Теперь Меро коснулся мыслей Трианы.

«Как он смеет!.. Несносный самец!.. Нельзя ему доверять.., только и смотрит, как бы отнять мои войска, а там и мой клан.., все время пытается опорочить меня, выставить дурочкой…»

— Просто так получилось, мой лорд Чейнар! — резко отозвалась она. — Я присматривала за повторным размещением лошадей, которые разбежались из-за того, что вы как следует о них не позаботились. Я не доверяю важные дела подчиненным!

Меро снова потянулся к Чейнару.

«Сука заносчивая! Сидела бы себе дома, в своих беседочках! За лошадьми она следила, как же! Небось выискивала рабов, пригодных для постели!»

— В самом деле? Вас так интересуют лошади? Или, может, их наездники? — Чейнар паскудно улыбнулся. — Здесь только четвероногие жеребцы — двуногих, увы, нет…

Звонкая пощечина — настолько звонкая, что чуть ли не весь лагерь обернулся на этот звук, — прозвучала в ушах Меро истинной музыкой.

* * *

Шана, закрыв глаза, лежала на кровати в своей комнате. Постороннему наблюдателю могло бы показаться, что девушка спит.

Но на самом деле она была очень-очень занята.

По врожденным способностям и по опыту использования драгоценных камней для увеличения магической силы Шане не было равных даже среди старших волшебников. Если добавить к этому еще ее способность перемещать предметы, то становилось ясно, что из нее должен был получиться превосходный диверсант, которого к тому же невозможно было засечь. И вот теперь Шана по мере своих сил и способностей отравляла существование эльфам, отправившимся на «охоту».