Проклятие эльфов

У Апары промелькнула циничная мысль: а ведь Диран и Серина чудно подходят друг другу! Диран не ошибался, когда обвинял своего подчиненного в том, что тот считает своего лорда извращенцем. Эльфийские лорды из старшего поколения уже много лет твердили, что симпатии Дирана к людям всецело основаны на его сексуальных пристрастиях. Большинство представителей их поколения ограничивались одной-двумя наложницами, да и тех держали лишь потому, что не желали воздерживаться в те моменты, когда их леди испытывали недомогание. А леди — бедняжкам! — «нездоровилось» весьма часто. Это было их единственным оружием, оружием слабых, во взаимоотношениях с собственными супругами…

Но представители старшего поколения были сдержанны и благоразумны. Они не обсуждали своих наложниц. Зачастую они вообще не признавали, что эти женщины являются наложницами, и держали их взаперти, в отдельном помещении. И уж, конечно же, они не афишировали своих отношений с человеческими женщинами и не позволяли своим наложницам появляться при посторонних.

Но Диран… Старики относились к нему так, словно он не просто в открытую спаривался с животными, но еще и бравировал своим поведением, как будто провоцируя окружающих бросить ему вызов. И вызовы эти отсутствовали лишь благодаря магической силе Дирана. О нет, он никого бы не убил — это противоречило бы всем законам и обычаям. Но зато он мог причинить своим врагам великое множество неприятностей. И у него были самые лучшие гладиаторы. А кроме того, почти у каждого существовала какая-нибудь мелкая, но неприятная тайна, и Диран знал множество таких тайн.

Алара принялась обдумывать те сведения о лорде Диране, что ей удалось узнать за много лет, и всяческие пикантные истории, произошедшие в последнее время. Для этого ей пришлось сосредоточиться. У драконов отличная память, но чтобы извлечь из нее сведения, помещенные на длительное хранение, требовалось состояние, близкое к трансу, и немало терпения.

Несомненно, Диран был сибаритом и постоянно потворствовал своим желаниям. Довольно было взглянуть на его поместье глазами Серины, чтобы окончательно убедиться в этом. Он не жалел средств на свои удовольствия. Но большинство эльфийских лордов вели себя точно так же — если только могли позволить себе подобный образ жизни. Как только кто-нибудь из эльфов достигал определенного уровня силы или становился богатым, он тут же принимался вить себе уютное гнездышко. Торговля предметами роскоши была весьма прибыльным занятием, и не один клан добился благосостояния именно на этой ниве. Шелковые ткани, драгоценные украшения, духи, деликатесы, редкие пряности и благовония — все это находилось, выращивалось, добывалось из горных недр или создавалось руками их рабов. Лишь очень немногие эльфы могли создавать материальные предметы прямо из воздуха, — Диран, кстати, мог, когда решал, что затраты сил того стоят. Большая же часть эльфов творила исключительно иллюзии — чрезвычайно убедительные, но все же не более чем иллюзии. Хотя и это тоже могло стать прибыльным занятием: среди эльфов существовали настоящие мастера своего дела, художники иллюзий, и их услуги пользовались весьма высоким спросом.

Но в целом реальность всегда ценилась выше иллюзий — особенно среди знати. Эльфы по природе своей чрезвычайно восприимчивы. Они постоянно жаждут новых ощущений и тянутся к красивым вещам. Те же эльфы, которым приходилось трудиться, завидовали праздной жизни высокородных лордов. Пределом мечтаний многих эльфов, особенно вассалов и наемных работников, был такой образ жизни, при котором ты можешь заниматься исключительно тем, что доставляет тебе удовольствие.

Диран относился к старшему поколению — а значит, уже два-три века жил в соответствии с этим принципом. Возможно, именно поэтому Серина и считалась весьма ценным имуществом: она умела удивлять хозяина. Для столь пресыщенного существа, каким стал Диран за последние десятилетия, это было незаменимым качеством.

Получив неограниченный досуг и исчерпав возможности лени, Диран стал искать других удовольствий. И увлекательнее всего оказалось играть жизнями окружающих, дергая их за ниточки слабостей и эмоций. Этим же он забавлялся и в своем гареме, только в меньшем масштабе. Именно таким образом он подогревал соперничество среди своих наложниц и вассалов, временами перераставшее в смертельную вражду.

«Что-то в этом духе он и сделал с тем своим надсмотрщиком…» Алара поежилась при этом воспоминании и обнаружила, что, чрезмерно погрузившись в собственные мысли, она окончательно вернулась в драконий облик. Если бы вдруг здесь оказался посторонний наблюдатель, подобный недосмотр мог бы дорого обойтись драконице.

Ну, ничего. Единственным посторонним существом здесь была Серина, но это не имело значения, — все равно женщина лежала без сознания.

Поступок Дирана был настолько расчетлив и жесток, что подобный ужас просто не укладывался в голове у Алары: Диран сперва морально уничтожил несчастного эльфа, отдав его единственное дитя жестокому чудовищу, а потом приказал ему работать до полного изнеможения, дабы исправить последствия аварии — и это при том, что аварию скорее всего подстроили враги самого Дирана. Это был типичный образчик действий Дирана. Если Диран не находил возможности полностью контролировать жизни окружающих, он такую возможность создавал.

Собирая сведения о своих соперниках, других лордах, или о своих вассалах, Диран не гнушался никакими способами. Алара и сама во время своих приключений в эльфийском обличье не раз сталкивалась с чересчур назойливыми и любопытными собеседниками, которые впоследствии оказывались агентами Дирана. Диран был терпелив и настойчив. Он не успокаивался, пока не обретал власть над каждым, до кого только мог дотянуться.

Кроме этого, Диран отличался еще одним свойством характера — Серина заподозрила о его существовании, увидев, как лорд ведет себя в проигрышной ситуации, — он был абсолютно безжалостен к тем, кто ему противоречил. Малейшая неудача приводила Дирана в бешенство. Вероятно, это началось с того происшествия с участием леди Алинор. Алара, конечно, не была уверена, но сильно подозревала, что Диран впервые получил такой резкий отпор. А в его возрасте это могло оказать странное влияние на образ мыслей.

Серине здорово повезло, что Диран находился в хорошем настроении, когда вернулся домой. Если бы он потерпел поражение в Совете или хотя бы просто столкнулся с чьим-то противоречием, он убил бы Серину на месте. Даже если бы он просто оказался не в духе, он парализовал бы бывшую фаворитку и продержал в таком состоянии, пока за ней не явились бы стражники. А потом Диран постарался бы сделать казнь Серины максимально длительной и болезненной — возможно даже, превратил бы ее в часть какого-нибудь представления.

Но сложилось так, что лорд был вполне доволен собою и решил сперва поразвлечься, а потом уже послать кого-нибудь за Сериной. Но у Серины тоже были свои шпионы, и они сообщили, что счастливая соперница уже донесла лорду о беременности его фаворитки и что на рассвете за ней придут.

Алара могла бы поспорить, что Диран приказал своим стражникам осматривать окраинные районы пустыни, дабы удостовериться, что Серина действительно умерла. Он не мог позволить ей жить. Но эта женщина снова удивила его, и, если лорд все еще пребывал в хорошем настроении, он мог позволить Серине умереть «естественной» смертью.

Тут слуха Алары коснулся стон. Оказалось, что, пока драконица сидела, погрузившись в размышления, сон Серины перешел в горячечный бред. Тяготы путешествия в конце концов оказали свое воздействие. Женщина лежала на боку, корчилась и стонала. У нее явно начались схватки.

И, похоже, ей не суждено было пережить роды.