Комедианты

— Ну вот, детка, по-моему, они сумеют растранжирить эти деньги не хуже меня.

Я посадил Смитов в самолет, пообедал в одиночестве и поехал в Виллу Креоль — мне не терпелось поговорить с Джонсом.

Шофер развалился на нижних ступеньках лестницы. Он посмотрел на меня с подозрением, но дал пройти. С верхней площадки кто-то сердито крикнул: «La volonte du diable» [черт вам помог (фр.)], и мимо меня прошел какой-то негр, его золотое кольцо сверкнуло в свете лампы.

Джонс поздоровался со мной так, будто мы были однокашниками, которые не виделись много лет, но и с оттенком некоторого покровительства, словно наше общественное положение с тех пор изменилось.

— Заходите, старик. Рад вас видеть. Я ждал вас вчера вечером. Извините за беспорядок. Садитесь в это кресло, оно довольно уютное.

Кресло было действительно теплое: оно еще сохраняло пыл разгневанного субъекта, сидевшего там до меня. На столе были разбросаны три колоды карт, воздух посинел от сигарного дыма, одна из пепельниц опрокинулась, и окурки валялись на полу.

— Кто это был у вас? — спросил я.

— Один тип из министерства финансов. Не любит проигрывать.

— В рамс?

— Ему не следовало поднимать ставки в середине игры, когда он был в выигрыше, и немалом. Но ведь с министерством финансов лучше не спорить. В конце концов подвернулся спасительный туз пик, и в мгновение ока все было кончено. Я выиграл две тысячи монет. Но он расплатился гурдами, а не долларами. Какую отраву предпочитаете?

— У вас есть виски?

— У меня есть все что душе угодно, старик. Как насчет сухого мартини?

Я предпочел бы виски, но ему так хотелось похвастаться своими богатствами, что я согласился.

— Но только очень сухое.

— Не сомневайтесь, старик.

Он отпер буфет и достал кожаный дорожный погребец — полбутылки джина, полбутылки вермута, четыре металлических стаканчика, смеситель для коктейлей. Это был изящный дорогой погребец, и он установил его на неубранном столе с таким благоговением, с каким выставляют на аукционе бесценные предметы старины. Я не смог удержаться.

— От Аспри? [лондонская фирма, торгующая предметами роскоши] — спросил я.

— Вроде, — бросил он и принялся смешивать коктейль.

— Эта вещичка, наверно, скучает так далеко от Пиккадилли?

— Она привыкла и не к такой глуши, — сказал Джонс. — Во время войны она была со мной в Бирме.

— Она хорошо сохранилась.

— Я ее потом подновил.

Он пошел за лимоном, и я пригляделся повнимательнее к погребцу. На крышке виднелась марка Аспри. Джонс вернулся и перехватил мой взгляд.

— Вы поймали меня с поличным, старик. Погребец действительно от Аспри. Мне просто не хотелось, чтобы вы думали, будто я задаюсь. Собственно говоря, у этого погребца длинная история.

— Расскажите.

— Попробуйте сперва коктейль.

— То, что надо.

— Я его выиграл на пари у ребят из нашего отряда. У генерала был точно такой же, и я, признаюсь, ему завидовал. В разведке я, бывало, мечтал о таком погребце... Слышал, как в смесителе позвякивает лед. Со мной служили два молодых парня из Лондона, до этого они нигде дальше Бонд-стрит не бывали. Богатенькие оба. Дразнили меня этим генеральским погребцом. Раз, когда у нас вышла почти вся вода, они предложили мне на пари найти еще до темноты ручей. Если найду, получу такой же погребец, как только кто-нибудь из них съездит на побывку домой. Не помню, говорил я вам или нет, что умею чутьем находить издалека воду...

— Это было в тот раз, когда вы потеряли весь взвод? — спросил я.

Он взглянул на меня поверх стакана и явно почувствовал сарказм.

— Нет, в другой раз, — сказал он и круто перевел разговор: — Как поживают Смиты?

— Видели, что произошло у почтамта?

— Да.

— Это был последний взнос американской помощи. Сегодня вечером они улетели. Просили вам кланяться.

— Жаль, что я с ними так мало виделся. Есть в нем что-то... — сказал Джонс и, к моему удивлению, добавил: — Он напоминает мне отца. Я хочу сказать, не внешне, а... в общем, какой-то своей добротой.

— Понимаю. Я своего отца не помню.

— По правде говоря, и я своего не очень-то хорошо помню.

— Скажем, он напоминает отца, которого нам обоим хотелось бы иметь.

— Вот, вот, старик, совершенно верно. Пейте, не то мартини станет теплым. Я всегда чувствовал, что у нас с мистером Смитом есть что-то общее. Мы — одного поля ягоды.