Видео Иисус

Потом, когда этот вопрос был прояснён, один из них вышел из машины, оставшись рядом с ней, и снял свой МП с предохранителя. Потом вышел другой и медленно пошёл вперёд. Райан так же медленно опустил стекло. Полицейский, коренастый мужчина лет сорока, с поседевшими и поредевшими за время службы волосами наклонился к нему и сказал что-то на иврите.

– Извините, я понимаю только по-английски, – ответил Райан и протянул ему свой паспорт. – Как я догадываюсь, вы хотите проверить мои документы.

Полицейский изучил его паспорт.

– Вы американец? – спросил он, демонстрируя хороший английский.

– Да.

– Пожалуйста, ваши водительские права. И документы на машину.

Райан подал ему всё это, и тот удалился к себе в машину. Райан видел, как он звонил, в то время как его коллега оставался на занятой позиции. Потом он снова подошёл к Райану, вернул ему документы и спросил:

– Что вы здесь делаете?

– Я жду.

– Чего или кого?

– Я обязан вам это говорить?

Бровь представителя закона дрогнула:

– Нет, вы не обязаны, но я могу вас временно задержать, поскольку вы в непосредственной близости от правительственных учреждений вели себя подозрительно.

Райан кивнул. Историю он уже заранее заготовил.

– Ну хорошо, если так надо… Видите машину вон там, на парковке? Она принадлежит парню, с которым моя подруга изменяет мне. Я не знаю, где они оба сейчас, но я хочу дождаться их возвращения.

– А, – понял полицейский.

– Пусть она ответит, – добавил Райан. – И больше ничего. Она уже несколько недель увиливает от разговора, говорит, что мне всё только кажется…

Полицейский вздохнул. Опершись локтем о крышу машины, он наклонился к окну:

– Друг мой, поверьте человеку, дважды разведённому: это ни к чему не приведёт. Что с воза упало, то пропало. Отпустите её с миром.

– Но… – Райан растерялся. На такое участие в его судьбе он не рассчитывал.

– Я знаю это, поверьте мне. Такими действиями вы только погубите всё. Поезжайте домой и дайте ей шанс самой к вам вернуться. А если нет – ну что ж, с вашей внешностью вам достаточно выехать вечером в Тель-Авив, и у вас будет другая, не хуже.

Райан уставился на полицейского.

– И всё-таки я лучше подожду здесь, сэр. Чтобы, э-э, раз и навсегда прояснить дело.

Отеческий взгляд полицейского приобрёл стальной блеск.

– Мне очень жаль, старина, но этого я не могу допустить. Вам придётся сейчас уехать отсюда и больше здесь сегодня не показываться.

* * *

Я думаю, произошёл нечаянный провал во времени, не знаю уж, как это происходит. У меня нет этому объяснений.

Этo случилось во время осмотра некрополя Бет-Шеарима, экскурсия была включена в мою путёвку по Галилее. Когдa наша группа продвигалась по катакомбам, я слишком углубился в чтение надписей и в рисунки на гробницах и стенах – и отстал от остальных. Когда я двинулся их догонять, то заблудился и очутился в маленьком подвальном помещении, из которого выбрался наверх в совершенно другой город. Я не сразу понял и не сразу смог примириться с тем, что оказался в другой исторической эпохе – в чём был и с видеокамерой в сумке-футляре. К счастью, меня приютила одна семья, они noкормили меня и выделили место для ночлега: нары, застеленные соломой. Со временем я выучил язык и смог выполнять простые крестьянские работы, чтобы не быть дармоедом. Конечно же, я пытался понять, каким образом меня постигло тaкoe, и искал пути возвращения назад, в своё время, но тщетно. Когда я влюбился в младшую из двух дочерей в приютившей меня семье, а она в меня, я nрекратил мои усилия, женился на ней и был счастлив так, как и мечтать никогда не мог.

Потом разнеслась весть oб одном nроповеднике из расположенного неподалёку Капернayма. Егo звали Ииcyc, и люди говорили, что он творит чудеса. Тогда я распаковал cвою видеокамеру, про которую совсем было забыл, и отправился в путь. В моём распоряжении был всего один комплект батарей, которые к тому же несколько лет пролежали в бездействии, но работали они отменно. Может, причина кроется в местном жарком климате, но когда я давал батареям полный отдых, они казалось, подзаряжались сами собой. Постепенно мне удалось отснять три видеокассеты, которые были у меня с собой, третью, к сожалению, не полностью потому что батарeи, в конце концов, всё-таки сели.

С того момента, как мне стало ясно, чтo я очутился в Палестине начала христианской эры, я жил в страхе, который сегодня кажется мне смешным. Я боялся, что смысл всего этого в том, что Иисуса никогда не было, и что это я был nризван сыграть его роль. Когда я потом увидел его…

На этом текст первого листа заканчивался.

Они стояли, склонившись над пластиковой ванночкой, и смотрели на сырую, серую бумагу, на которой призрачно светились строчки письма. Глаза их горели. Головные боли, вызванные химикалиями, запах которых они давно уже перестали ощущать, были убийственными. На часы больше никто не смотрел. Время, казалось, в какой-то момент остановилось.

– Значит, это правда, – тихо сказала Юдифь. – Это странник во времени. И он снял Иисуса на видео.

– Да, – кивнул Стивен. – Однако первоначальная теория не подтвердилась. Это было не запланированное путешествие, а случайность, – он отставил фотоштатив в сторону. Надо будет не забыть вынуть из камеры плёнку. – Может быть, на втором листе будет сказано, где спрятаны кассеты.

– Но не сегодня, ладно?

Стивен посмотрел на неё. В странном освещении лаборатории она была бледна, как стенка.

– Эй, мы же на шаг от разгадки! Ещё десять минут – и мы всё узнаем!

Она со вздохом закатила глаза:

– Сколько раз сегодня я уже слышала это?

Иешуа громко откашлялся.

– Я боюсь, что Юдифь права.

Он выключил ультрафиолетовую лампу и принялся убирать чашки и бутылочки, бросая использованные ватные тампоны в мусорное ведро и ставя на место стулья.

– Эй, – попытался отрезвить его Стивен. – Иешуа! Профессор Иешуа! Неужто ты сдашься и отступишься у самой цели?

– Дело не в отступлении.

– Может, раздобыть тебе что-нибудь поесть? Сварить кофе? Мы могли бы прогуляться на свежем воздухе, а дверь пока оставить открытой, чтобы проветрилось, а потом с новыми силами вернулись бы к работе…

– Нет, Стивен, дело не в этом, – Иешуа со стуком опустил крышку мусорного ведра и с удручённой миной облокотился о стол с вмонтированной в него раковиной. – Я так уповал на то, что это окажется на первом листке. Правда. Дело не в том, что я не могу продолжать – просто не получится.

* * *

Петер Эйзенхардт встрепенулся и проснулся. Вот оно! Вот она, мысль, которая смутной догадкой преследовала его уже несколько дней, не обретая конкретных черт. Важная мысль. Тревожная мысль. Наконец-то он её поймал.

Он быстро включил свет, сунул ноги в комнатные туфли, набросил халат и поспешил в переговорную комнату, из которой всё ещё не выветрился запах пота и спора. Он вытянул из флип-чата большие листы бумаги, взял фломастеры, разложил всё это на столе и уставился на них. Да. И как он до сих пор не додумался до этого? Взаимосвязь лежала прямо на ладони, и логика её была прямо-таки сокрушительной.

Но Кауну она не понравится.

Взгляд его пробегал по ключевым словам, стрелкам и символам, которыми он отмечал все предыдущие рассуждения, и не встречал в них ни противоречия, ни спасения, ни окольного пути.

Каун не смог бы показать это видео по телевизору.

Что бы ни случилось.

Писатель почувствовал, как его сердце учащённо забилось. Оттого, что кто-то отправился в прошлое, стало возможно предсказать будущее. Стало неотвратимым то, что должно произойти.

Жуть какая.

Его привлёк шум снаружи. Звук закрываемой дверцы автомобиля на парковочной площадке. Эйзенхардт подошёл к окну, отодвинул шторку и выглянул.

То был Райан, он шел от парковки, засунув руки в карманы, и в ярости пинал попадавшиеся под ноги камни. Он заметил щёлочку света, падающую из окна домика писателя, и метнул в его сторону убийственной силы взгляд. Эйзенхардт быстро опустил штору, убрал все свои бумаги, выключил свет и снова лёг в постель.