Колодец Единорога

— Нет! Не пойду!.. И пусть дезерион говорит, что хочет, или сам лезет в это жуткое место! Здесь нечисто!.. Мы только что ясно видели костер и людей — куда они подевались?.. Смотри, как мерцают гнилушки… и что там так стонет? Ветер? Или… не ветер? Давай-ка отсюда!..

Подошедшие как будто попятились… потом кинулись бежать с отчаянными воплями: «Нет! Нет!..»

Губы Мелибоэ кривились в бороде, но слишком свирепо, чтобы можно было назвать это улыбкой. Рыбаки с облегчением переводили дух. Избавившись от смертельной опасности, они готовы были и дальше прислушиваться к советам волшебника. Впрочем, решать предстояло Эйрару: остальные были слишком измотаны долгим переходом, сражением и бегством. Вдобавок всех мучил голод. Кое-кто уже улегся, надеясь хотя бы поспать, и Мелибоэ, как все, расшнуровал на себе доспехи и снял их до утра. Эйрар выставил караульных, наказав дежурить по двое.

Ему самому так и не удалось уснуть почти до рассвета. Только под утро он задремал и во сне снова вздрагивал от лязга оружия и треска ломающихся копий. Он сознавал, что спит, и все пытался думать о Гитоне, и не мог, и стыдился этого. Все-таки он заставил себя мысленно произнести ее имя… но вместо Гитоны явился белый единорог, вынюхивавший что-то в зеленой листве.

Он проснулся совершенно разбитым и безуспешно попытался вспомнить, как выглядела любимая. Рассвет медленно сочился сквозь низкие, тяжелые тучи. Ветер раскачивал рыжевато-серые тростники. Кому-то удалось изловить пару уток, их собирались изжарить. Мелибоэ стоял поблизости, опустив голову на грудь и кутаясь в плащ. Борода чародея вилась по ветру. Он прижимался спиной к боку своего коня, неохотно щипавшего сухую болотную траву, что росла на их островке.

— С добрым утром, господин, и пусть оно вправду окажется добрым, — бодро окликнул Эйрара Висто. Он умудрился раздобыть хвороста для костра. Мелибоэ поднял голову и глянул на них откуда-то из иных миров. А потом — словно бы получив долгожданный сигнал — опустился на корточки и принялся чертить на земле пентаграмму. И не просто чертить, — время от времени он запускал руку в поясной кошель и сыпал в бороздку пентаграммы щепотки разноцветных порошков. Он явно собирался гадать; но каким образом, Эйрар плохо себе представлял, не видя привычного дыма. Рыбаки, греясь, сгрудились у огня и тихо беседовали, порою поглядывая через плечо. Утки уже жарились, ветер нес чудесный запах съестного. Пища и колдовство поспели одновременно. Когда все занялись едой, Эйрар спросил Мелибоэ, куда же все-таки, по его мнению, следовало направиться.

— Сегодня, — ответил волшебник, — нам ничто не грозит… если только ты не повернешь назад в Салмонессу. Решать, конечно, тебе, но я бы двинулся на юго-запад, прочь от дамбы, в прибрежную Мариолу, а оттуда — на северо-запад, пешими тропами через Мерилланские горы — это, как ты знаешь, отроги Кабаньей Спины — и далее в Хестингу.

Объясняя, он чертил на земле утиной косточкой план:

— К Марскхауну лучше близко не подходить: город окружен, в округе рыщут верховые…

Люди смотрели внимательно. Было видно, что перспективы отнюдь не казались им вдохновляющими — однако вслух никто ничего не сказал. Мелибоэ уныло разглядывал свой рисунок.

— Как я устал!.. — пробормотал он затем. — Ничто так не изматывает, как беспокойство… — и нашел глазами Висто: — Хочешь доброго совета, недоучка-подмастерье? Присмотри себе глупенькую милашку, женись, обзаведись хозяйством и разводи капусту. Удовлетворись этим и будь счастлив!.. Либо совершать подвиги, либо жить счастливо — то и другое вместе как-то не получается. Только вот без толку объяснять это беспокойным юным сорвиголовам вроде твоего вождя: такие, как он, вечно затевают войны и основывают королевства. Все мы дольше жили бы на свете, если бы у таких, как он, находилось поменьше сторонников!..

Висто засмеялся, а колдун продолжал:

— Впрочем, искать умиротворения — нисколько не легче… На свете полно жаждущих славы, кое-кто спит и видит, подбить свою мантию бородами королей… эти люди еще хуже первых, ибо способны свести с ума весь мир… Но она, она!.. Да, странная судьба тебя ожидает…

Сивальд на это проворчал, что маг, видно, слишком мало имел дела с дамами, чтобы судить. Вскоре они покинули островок, двигаясь почти в том же порядке, что накануне. Мелибоэ ехал в основной части отряда; он только снял с пики флажок. Ветер нес редкие снежинки — идти было заметно теплей, чем стоять.

Они шли уже около часа, когда остроглазый Эйрар приметил слева на холме нечто, двигавшееся против ветра. Навряд ли там скрывались враги. Эйрар велел людям остановиться и отправил на разведку сразу четверых: там, за тростниками, могли оказаться свои или какое-нибудь животное, годное на обед. Рыбаки стали было ворчать — им не терпелось скорее покинуть гиблое место, — но вскоре разведчики возвратились, и радости не было предела: парни привели с собой Долговязого Эрба с маленьким отрядом, так что всех вместе их собралось уже двадцать два.

Некрасивое лицо Эрба жалобно сморщилось при виде Эйрара. Эрб стиснул руку юноши своими двумя, на глазах показались слезы:

— Это я виноват, что мы побежали вчера… — сказал он. — Раньше за вольными рыбаками такого не водилось… Будет справедливо, если ты заставишь меня носить свой лук… или еще как-нибудь прислуживать…

— Нет, — ответил Эйрар. — Мы все бежали и все одинаково виноваты. Их действительно было слишком много, да и полководцы их побольше думали перед сражением, чем наш трехпалый коронованный ублюдок, спрятавшийся за спинами своих Бритоголовых! А что касается стрельбы из луков, я подумал… — на самом деле ни о чем таком он не думал, эта мысль только что его осенила, — в конце концов, этому тоже надо учиться годы и годы. Так что отныне, пока я вождь, вы, вольные рыбаки, будете копьеносцами. Хотя сам я копья не больно-то жалую…

Это снискало ему общие похвалы: поистине, за столь великодушным и мудрым предводителем рыбаки готовы были идти на край света и обратно. Эрб обменялся рукопожатием с Мелибоэ; тот и другой проделали это без особого удовольствия, не как друзья, скорее как два настороженно принюхивающихся пса. Эрб одобрил распоряжение Эйрара держать впереди разведчика, лишь добавил, что, если их будет трое-четверо, нет нужды в дополнительном прикрытии. Эйрар согласился с ним и сделал, как он посоветовал.

Снег пошел гуще, началась поземка. К счастью, оттепель изрядно промочила болото, в топких местах снежинки падали в темную воду, зато туда, где намечались сугробы, можно было смело ступать. Оставалось лишь не заблудиться… а кроме того, донимал холод. Эйрар шел неподалеку от Мелибоэ, прикрываясь от ветра плащом, и чувствовал себя очень несчастным. Привычные рыбаки знай шутили: «Эй, на носу, снасти обледеневают!..»; «Юнга, живенько, подогрей-ка вина, да смотри, специи не забудь!..»

Эйрара все еще удивляло, насколько охотно они пошли за ним в неизвестность. Он поделился своим удивлением с Эрбом, и Эрб ответил:

— Никаких чудес… просто старый Рудр знал, кого отобрать на войну. Он отправил с тобой в Салмонессу большей частью одиноких ребят, которых особо ничто дома не держит… вот разве кроме меня. Мне-то пришлось пойти с ними за старшего… хотя там у меня осталась сестренка… трудно ей будет, бедняжке, без мужика в доме…

Эйрар тотчас вспомнил старую грымзу, явившуюся к нему за средством от крыс — и не расхохотался лишь потому, что Эрб отвернулся и, чуть не плача, шумно высморкался в два пальца.

Между тем земля под ногами сделалась тверже. Камыши сменились кустарником, начали попадаться низенькие можжевельнички и тисы, облепленные снегом. Эйрар подозвал ушедших вперед разведчиков, советуясь, как быть дальше. Иные предлагали устроить привал и переждать усиливавшуюся метель.

— Как только прояснится, — возразил Эрб, — верховые валькингов прочешут округу, ища беглецов и добычу. Надо идти!

И маленький отряд, тесно сбившись, двинулся дальше. Но миновал полдень, похожий больше на сумерки, и стало ясно, что особенно далеко они нынче не уйдут. Многие, в том числе Сварлог, уже спотыкались и стучали зубами от холода.