Иван Безуглов

- До подписания бумаг кабинетом распоряжаюсь я, - гордо возразил Иван, - и госпожа Алушкова остается моим секретарем-референтом.

- Что ж, если вам угодно еще несколько минут побыть президентом фирмы, - Зеленов пожал плечами, - я не возражаю. Все бумаги уже подготовлены, - он похлопал рукой по отвратительной серо-голубой папке, источавшей на весь кабинет острый запах хлорвинила. - Более того, лично я их успел даже подписать, - он хихикнул, - теперь очередь за вами.

Иван прощальным взглядом оглядел свой кабинет. Скользнул глазами по кремовым шторам, по репродукции Айвазовского на стене, по тесным рядам книг на полках. Вся экономическая наука в мире, все ночи бессонных трудов не могли спасти его дела от коммунистической мафии. Неужели правда, что разум и честность беззащитны перед лицом грубой силы? В голубом небе за окном играло беззаботное солнце, а на душе у Ивана царила чернейшая из ночей. Неверными шагами подошел он к своему столу и протянул руку к папке с бумагами, в которой заключалась его судьба.

- Остановитесь, господин Безуглов, - раздался решительный голос Тани. - У меня есть кое-какая дополнительная информация для господина Зеленова.

Политрук вздрогнул. Голос Тани звучал с уверенностью, неожиданной в этой скромной худощавой женщине. Она по-хозяйски подошла к столу и нажала кнопку селектора.

- Евгений Абрамович! - сказала она. - Попрошу вас зайти к господину президенту.

В считанные секунды в дверях кабинета появилась долговязая фигура с бухгалтерским портфельчиком в руке. Посмотрев на Таню, а затем на Ивана, Баратынский густо покраснел. Видимо, его мучила совесть. Как бы то ни было, он подошел к Тане и замер, словно ожидая приказа.

- Прошу вас, - сказала Таня самым будничным голосом, на какой была способна, - предъявите господину Зеленову наши документы.

Баратынский, нехорошо улыбаясь, расстегнул портфельчик и, покопавшись в нем длинными худыми пальцами, достал пачку долговых обязательств, которые ему вчера вручил Зеленов.

- Ну и что вы хотите сказать? - развязно начал политрук. - Я сам предоставил вам отсрочку в сорок восемь часов, но вы почему-то, ссылаясь на указание Татьяны Викторовны, настояли на встрече именно сегодня. И правильно поступили. Сказано - сделано. Подписывайте протокол о ликвидации, Безуглов!

- Погодите, - сказал Баратынский со сладчайшей улыбкой. - Сначала посмотрите на эти бумаги. Я потратил все утро, на то, чтобы их получить.

Безуглов, ничего не понимая, завороженно увидел, как полковник Зеленов недоверчиво взял протянутые через стол долговые обязательства - и при взгляде на первый же из них его самодовольное лицо вытянулось. Он нервно бросил вексель на стол и взял следующий... потом принялся пролистывать векселя один за другим... и, посмотрев на последний, поднял на Баратынского исполненный ненависти взгляд.

- Они погашены! - проревел он. - Погашены! На полную сумму платежа! Как вам это удалось? Даже дьяволу не удалось бы за одно утро достать в Москве пятьдесят семь миллионов рублей!

- Господин Зеленов, - голос Тани был тверд и насмешлив, -  немедленно вон отсюда, и чтобы следа вашего больше не оставалось в нашей жизни!

Какой прекрасной показалась она Ивану - да и не только Ивану - в эту минуту! С каким восхищением смотрели на Таню и Баратынский, и Тютчев, и пылающая восторгом их общей победы Света! И как жалок, как раздавлен был полковник Зеленов, когда он выбрался из чужого кресла и дрожащими руками принялся собирать на столе какие-то мятые бумажки, бормотать бессильные проклятия, подвывать от позорного провала операции, которая казалась такой блестящей. Он сунул было руку в верхний ящик стола - но тут же отдернул ее, увидав, как к нему решительно подошли Андрей и Павел, готовые предотвратить любую провокацию. Зеленов вышел не оглядываясь, подобно побитому бездомному псу, провожаемый дружным смехом всех присутствующих. Между тем президент фирмы (которого Таня церемонным жестом пригласила занять кресло) понимал в происходящем, пожалуй, ничуть не больше своего поверженного соперника.

- В чем дело, Таня? - он недоуменно улыбался. - Я понимаю, вы ухитрились как-то спасти фирму... но как? Откуда вы взяли деньги? И как вам удалось так быстро оформить все необходимые бумаги?

- Твою фирму приобрел могущественный инвестор, - подал голос Баратынский.

- Что? - взгляд Ивана, еще секунду назад лучившийся счастьем и надеждой, снова потух. - Что же в таком случае меняется? Разумеется, любой инвестор будет порядочнее, чем зеленовская шайка и "Народный кредит", но ведь фирмы "Иван Безуглов" больше нет... и больше нет ее президента...

- Новый владелец фирмы просит тебя, Иван, остаться на своем посту. Он просит также выразить тебе свое глубокое уважение, равно как и уверенность, что никто лучше тебя не справится с делами этой респектабельной фирмы. Более того, тебе предлагают пакет акций в новой компании и полную свободу действий.

- Таких условий не бывает, - недоверчиво улыбнулся Иван, - кроме того, ты, Евгений Абрамович, знаешь не хуже Тани, что я слишком независим для работы по найму... Нет, друзья мои, - он так решительно поднялся с обитого кожей президентского кресла, что оно печально скрипнуло, - пусть ваш состоятельный инвестор ищет себе нового президента, а я уж как-нибудь начну все сначала...

Телохранители и Жуковский уже оставили кабинет. Баратынский и Таня молча переглянулись, и она нажала кнопку селектора.

- Господин Кольридж, - сказала она по-английски, - прошу вас.

В кабинет вошел давешний господин, дожидавшийся в приемной. Поблескивая толстыми стеклами роговых очков, он вопросительно посмотрел на Ивана, затем на Таню.

- Это мой муж, - засмеялась Таня, - не стесняйтесь, господин Кольридж.

- Очень рад, - заулыбался Кольридж, раскрывая свой кейс, - очень рад. Итак, госпожа Алушкова, мы произвели оплату векселей фирмы "Иван Безуглов" по вашей просьбе... и поверьте, что нам пришлось изрядно потрудиться - на одни телефаксы и телеграммы ушло около двух тысяч долларов, двое наших сотрудников не спали всю ночь...

- Спасибо, - искренне сказала Таня.

- Пожалуйста, - господин Кольридж церемонно кивнул. - Выделенный вами щедрый гонорар нашим работникам, поверьте мне, с лихвой искупил это незначительное неудобство. Итак, операция была произведена... средства мы, как вы приказали, сняли с вашего счета в банке "Чейз Манхэттен" с помощью спутниковой связи.  После этого на означенном счету осталось, если я не ошибаюсь... - он посмотрел в какой-то документ, очевидно присланный по телефаксу, - осталось шесть тысяч... простите, шесть миллионов двести тысяч девятьсот пятьдесят восемь долларов и шестьдесят два цента.

- Как! - вскричал Иван.

- Я вижу, для вас это приятный сюрприз, господин Безуглов. - Он снова поднял на Таню взгляд, исполненный немого вопроса, и она кивнула. - Вчера вечером фирма получила по телефаксу извещение из Нью-Йорка о том, что госпожа Петровско-Разумовская, желая окончательно удалиться от мира и сделать в знак этого доброе дело, перевела все свое состояние на имя вашей жены.  Вот чековая книжка, вот компьютерная распечатка о состоянии счета, вы будете получать такую ежемесячно... и позвольте выразить надежду, что как вы, госпожа Алушкова, так и ваша фирма, и в дальнейшем останетесь в числе наших клиентов. Что же до оплаты векселей, то в России есть немало банков, готовых выделить немедленный кредит под аккредитив из "Чейз-Манхэттена"... остальное было вопросом техники и расторопности господина Баратынского. Ну и, конечно же, немало сообразительности проявила вчера ваша жена. Вы тоже собираетесь работать в фирме, госпожа Алушкова?

- Вопросы кадровой политики решает президент, - Таня прижалась к Ивану, - думаю, у него нет оснований увольнять меня с должности.

Все засмеялись. Невесть откуда взявшаяся бутылка "Моэта" оглушительно ударила пробкой в потолок. Младшая секретарша вкатила в кабинет тележку с окровавленным ростбифом, трюфелями, страсбургским пирогом. Вокруг огромного ананаса, чешуйки которого отдавали золотом и живой зеленью, благоухали желтоватые ломтики лимбургского сыра.