Наемный убийца

– Здесь ничего нет, – сказал полицейский, – абсолютно ничего. Конечно, видно, что здесь кто-то побывал. Пыль потревожена. Но пыли недостаточно, чтобы остались четкие следы ног. Совсем ничего, не за что зацепиться.

– Всегда есть что-нибудь, за что зацепиться, – сказал Матер. – Где вы нашли следы пребывания? Во всех комнатах?

– Нет, не во всех. Но улик недостаточно. Например, в этой комнате. Следов нет, но и пыли здесь поменьше. Может, строители убрали получше, когда закончили. Нельзя сказать с уверенностью, что здесь никто не был.

– Как она вошла?

– Замок черного хода сорван.

– Могла это сделать женщина?

– Да кошка могла бы это сделать. Если бы решимости хватило.

– Грин говорит, он вошел в парадное. Только приоткрыл дверь в эту комнату и сразу провел клиента наверх, в большую спальню. Девушка присоединилась к ним, как раз когда они собирались осматривать остальную часть дома. Потом все спустились вниз и сразу ушли, только сначала девушка проникла в кухню и забрала свои чемоданы. Когда Грин входил в дом, он оставил парадную дверь открытой и думал, что девушка пришла вслед за ними.

– Да нет. Она и в кухне побывала, и в ванной.

– Где это?

– Вверх по лестнице и налево.

Матер и полицейский, оба рослые и широкоплечие, почти заполнили собой тесную ванную.

– Похоже, она услышала, как они вошли, – сказал полицейский, – и спряталась здесь.

– А что вынудило ее сюда подняться? Если она была в кухне, ей и надо-то было всего лишь выйти через черный ход.

Матер стоял в узком пространстве между ванной и унитазом и думал: она была здесь вчера. Невероятно. Не соответствует ничему из того, что он о ней знал. Они помолвлены уже полгода; Энн не могла все это время так искусно притворяться. Когда они ехали в автобусе из Кью в тот вечер и она что-то напевала… что это было? Что-то про подснежник… А тот вечер, когда они просидели два сеанса подряд в кино, потому что он уже истратил всю недельную получку и не мог пригласить ее пообедать. Она не ныла и не жаловалась, когда жесткие, искаженные репродукторами голоса начали по второму разу: «Ну ты даешь, парень». – «Бэби, ты – девочка, что надо!» – «Давай, садись, не чинись». – «Блдарю», а они оба уже почти ничего не воспринимали. Она была прямодушна и честна – он мог поклясться в этом; но если так – тогда ей грозила опасность, о которой он и подумать боялся. Ворон доведен до отчаяния. И Матер вдруг услышал свой собственный голос, произносивший с убежденностью:

– Здесь был Ворон. Он привел ее сюда. Под дулом пистолета. Собирался запереть ее здесь… или, может быть, застрелить. И тут услышал голоса. Он дал ей деньги и велел отделаться от тех двоих. Если бы она попыталась ему противодействовать, он пристрелил бы ее, как… Черт, разве это не ясно?

Но полицейский возразил, фактически повторив довод старшего инспектора:

– Да ведь она ушла вместе с Грином. Ничто ей не мешало заявить в полицию.

– Но он мог последовать за ними на некотором расстоянии…

– Мне кажется, – сказал полицейский, – вы выдвигаете вроде бы совсем уж невероятную версию.

И Матер по выражению его лица понял, в каком замешательстве тот пребывает: странные фантазии у этого сержанта из Скотленд-Ярда; эти лондонцы вечно что-нибудь выдумают; сам он предпочитает добрый, надежный мидлендский здравый смысл. Профессиональная гордость Матера была уязвлена; он даже почувствовал морозный укол неприязни к Энн за то, что из-за нее оказался в ситуации, когда личная привязанность могла повлиять на объективность его суждений. Он возразил:

– У нас нет пока доказательств, что она не пыталась сообщить в полицию. – И подумал с удивлением: чего же я хочу – чтобы она была невиновна и мертва или жива, но замешана в преступлении? Он принялся за осмотр ванной комнаты, делая это со скрупулезной тщательностью. Даже пощупал пальцем внутри кранов, на всякий случай… В голову ему пришла дикая мысль: если Энн действительно была здесь, она захотела бы оставить записку. Выпрямившись, он раздраженно заметил:

– Ничего здесь нет. – И вспомнил: можно ведь проверить, не опоздала ли она на поезд. – Мне нужен телефон, – сказал он.

– А телефон-то как раз будет в конторе агента по продаже, в конце улицы,

– сказал полицейский.

Матер позвонил в театр. Не застал там никого, кроме сторожихи (она же и уборщица), но она, как оказалось, знала, что на репетиции отсутствовавших не было. Режиссер, мистер Коллиер, всегда вывешивает список отсутствовавших на доске за дверью, у служебного входа. Он очень требовательный к дисциплине, мистер Коллиер. Да, она помнит, в ансамбле была новенькая. Сторожиха заметила, как эта новенькая выходила с каким-то мужчиной после репетиции, как раз когда она, сторожиха, вернулась после обеда, чтобы прибрать немного. Она еще подумала: вот новое лицо, я ее еще не видала. Нет, она не знает этого мужчину. Может, кто-то из спонсоров спектакля.