Путешествия с тетушкой

Я передала Джо слова доктора, и в ответ он беззвучно пошевелил губами, но мне показалось, что я разобрала слово «недостаточно».

Он пролежал спокойно всю ночь и следующее утро, и поэтому сиделка решила, что он смирился и не будет больше никуда стремиться. Пока он спал, она потихоньку вышла и спустилась ко мне в комнату выпить чаю. В Милане мистер Висконти купил свежайшие пирожные с кремом в кондитерской возле собора. Неожиданно сверху донесся странный скрежет. «Mamma mia! [мама родная! (итал.)] – воскликнула сиделка. – Что это?» Звук был такой, будто двигали мебель. Мы бросились наверх, и, как ты думаешь, что мы застали? Джо выбрался из постели и каким-то образом ухитрился привязать галстук клуба своей молодости – то ли «Любителей пива», то ли «Горчичного», то ли еще какого-то – к ручке чемодана. У него не хватило сил встать на ноги, и он полз по коридору прямо к башне, где находилась уборная, волоча за собой чемодан. Я крикнула, чтобы остановить его, но он не обратил на крик никакого внимания. Смотреть на него было мучительно – он полз очень медленно, с огромным напряжением. Пол в коридоре был выложен плиткой, и каждый квадрат стоил ему невероятных усилий. Он рухнул до того, как мы успели подбежать, и лежал, ловя ртом воздух, но меня больше всего огорчило то, что он сделал лужу прямо на плитках. Мы боялись тронуть его с места до прихода доктора. Мы принесли подушку и подложили ему под голову, а сиделка дала ему одну из предписанных пилюль. «Cattivo», – сказала она ему по-итальянски, что означает «несносный старик». Он улыбнулся нам обеим и произнес последнюю свою фразу, не очень отчетливо, но я сразу поняла. «Будто прожил целую жизнь», – сказал он и умер еще до прихода доктора. По-своему он был прав, пустившись в этот последний путь вопреки указаниям доктора. Доктор ведь обещал ему всего несколько лет.

– Он так и умер в коридоре? – спросил я.

– Он умер во время путешествия, – сказала тетушка с укором, – как и хотел.

– «Он хотел отдохнуть – он здесь отдохнет», – процитировал я, чтобы загладить свои слова, хотя я не мог забыть о том, что дядя Джо так и не добрался до двери уборной.

– «Домой, домой пришел мореход, – продолжала тетушка, на ходу переиначивая цитату, – и охотник приплыл домой» [имеется в виду последняя строфа знаменитого «Реквиема» Р.Л.Стивенсона; пер. – М.Новикова].

Мы молча доели цыпленка по-королевски. Это были как бы две минуты молчания в День перемирия [день заключения перемирия, положившего конец первой мировой войне]. Помню, еще в детстве меня занимал вопрос, действительно ли в Кенотафе [обелиск в Лондоне, воздвигнутый в 1920 г. в память воинов, погибших во время первой мировой войны; от лат. cenotaphium – кенотафий, пустая могила] захоронен труп, так как правительство склонно экономить на чувствах и пытается подогреть их самыми дешевыми средствами. Хорошо составленные громкие лозунги не нуждаются в покойнике, его вполне может заменить ящик с землей. Теперь тот же вопрос я задал себе относительно моего дяди Джо. А может быть, это легкая игра тетушкиного воображения? Кто поручится, что до конца правдивы истории о дяде Джо и о моих отце с матерью?

Не нарушая молчания, я почтительно выпил бокал «шамбертена» в память дяди Джо, независимо от того, жил он на свете или нет. Непривычное вино гудело в голове, настраивая на легкомысленный лад. Какое значение имеет, правда это или вымысел? Если память о людях, которых уже нет, продолжает жить, то они, наравне с литературными персонажами, становятся в какой-то степени плодом вымысла. Гамлет – фигура не менее реальная, чем Уинстон Черчилль, а Джо Пуллинг такая же историческая личность, как Дон Кихот. Я первый нарушил тишину, так как на меня снова напала икота, когда я менял тарелки, а сыр с голубыми прожилками вернул нам ощущение реальных проблем.

– Дяде Джо повезло, он не сталкивался с валютными ограничениями, – сказал я. – Он не мог бы позволить себе умереть таким образом, будь у него только туристский счет.

– Да, счастливое было время, – сказала тетушка.

– А как мы думаем просуществовать на наш туристский паек? – спросил я. – В Стамбуле мы долго не проживем, имея пятьдесят фунтов на каждого.

– Валютные ограничения никогда по-настоящему меня не смущали, – сказала тетушка. – Всегда можно найти выход.

– Надеюсь, вы не затеваете ничего незаконного.

– Я в жизни не затевала ничего незаконного, – сказала тетушка. – Как можно что-то затевать, когда я никогда не читала законов и не имею о них понятия?