Суть дела

– Вам, отец, надо бы служить в полиции.

– Кто его знает, – сказал отец Ранк. – Здесь в городе больше полицейских, чем кажется… Так по крайней мере говорят.

– Кто говорит?

– Поосторожней с этими сластями, – сказал отец Ранк, – в малых дозах они не повредят, но вы съели уже четыре штуки. Послушай-ка, Таллит, мистер Уилсон, кажется, голоден. Не подать ли пироги с мясом?

– Пироги с мясом?

– Пора приступать к пиршеству, – пояснил отец Ранк.

Раскаты его смеха гулко отдавались в пустой комнате. Целых двадцать два года он смеялся и шутил, весело увещевая свою паству и в дождливую и в засушливую пору. Но могла ли его бодрость поддержать чей-то дух? И поддерживает ли она его самого? – думал Уилсон. Она была похожа на гам, раздающийся в кафельных стенах городской бани, на плеск воды и хохот чужих людей, скрытых в облаках пара.

– Конечно, отец Ранк. Сию минуту, отец Ранк.

Не дожидаясь приглашения, отец Ранк поднялся с места и сел за стол, который, как и стулья, стоял у стены и был накрыт всего на несколько персон. Это смутило Уилсона.

– Идите, идите. Садитесь, мистер Уилсон. С нами будут ужинать одни старики… ну и, конечно, Таллит.

– Вы, кажется, говорили насчет каких-то слухов?… – напомнил Уилсон.

– Голова у меня просто набита всякими слухами, – сказал отец Ранк, шутливо разводя руками. – Если мне что-нибудь рассказывают, я знаю – от меня хотят, чтобы я передал это дальше. В наше время, когда из всего делают военную тайну, полезно бывает напомнить людям, для чего у них подвешен язык: чтобы правда не оставалась под спудом… Нет, вы только поглядите на Таллита, – продолжал отец Ранк. Таллит приподнял уголок шторы и всматривался в темную улицу. – Ну, мошенник ты этакий, что там поделывает Юсеф? – спросил отец Ранк. – Юсефу принадлежит большой дом напротив, и Таллиту просто не терпится прибрать его к рукам, правда, Таллит? Ну, как же насчет ужина, Таллит? Мы ведь проголодались.

– Вот и ужин, отец мой, вот и ужин, – сказал Таллит, отходя от окна.

Он молча сел рядом со столетним дедом, а его сестра принялась разносить блюда.

– У Таллита всегда вкусно кормят, – сказал отец Ранк.

– У Юсефа сегодня тоже гости.

– Священнику не подобает быть привередливым, – сказал отец Ранк, – но твой обед мне, пожалуй, больше по нутру. – По комнате гулко прокатился его смех.

– Разве это так страшно, если кого-нибудь увидят у Юсефа?

– Да, мистер Уилсон. Если бы я увидел там вас, я бы сказал себе: «Юсефу позарез нужно знать, сколько ввезут тканей, – скажем, сколько их поступит в будущем месяце, сколько их отгружено, – и он заплатит за эти сведения». Если бы я увидел, как туда входит девушка, я пожалел бы ее от души, от всей души. – Он ткнул вилкой в свою еду и снова рассмеялся. – А вот если бы к нему в дом вошел Таллит, я бы знал, что сейчас начнут кричать караул.

– А что, если бы туда вошел полицейский? – спросил Таллит.

– Я бы не поверил своим глазам, – сказал священник. – Дураков больше нет после того, что случилось с Бейли.

– Вчера ночью Юсеф приехал домой на полицейской машине, – заметил Таллит. – Я ее прекрасно разглядел.

– Какой-нибудь шофер подрабатывал на стороне, – сказал отец Ранк.

– Мне показалось, что я узнал майора Скоби. Он был достаточно осторожен и не вышел из машины. Конечно, поручиться я не могу. Но _похоже_ было, что это майор Скоби.

– Ну и намолол же я тут чепухи, – сказал священник. – Старый пустомеля! Будь это Скоби, мне бы и в голову ничего плохого не пришло. – Он вызывающе обвел глазами комнату. – Ничего плохого, – повторил он. – Готов поспорить на весь воскресный сбор в церкви, что тут дело совершенно чистое.

И снова послышались гулкие раскаты его смеха «Хо! хо! хо!», словно прокаженный громогласно возвещал о своей беде.

***

Когда Уилсон вернулся в гостиницу, в комнате Гарриса еще горел свет. Уилсон устал, он был озабочен и хотел украдкой пробраться к себе, но Гаррис его услышал.

– Я вас поджидал, старина, – сказал он, размахивая электрическим фонариком.

На нем были противомоскитные сапоги, надетые поверх пижамы, и он выглядел, как поднятый со сна дружинник во время воздушной тревоги.

– Уже поздно. Я думал, вы спите.

– Не мог же я заснуть, пока мы не поохотимся. У меня это стало просто потребностью. Мы можем учредить ежемесячный приз. Вот увидите, скоро и другие вступят в это соревнование.