Отравление в шутку

— Это всего лишь болтовня, — отрезал Мэтт. — Я просто никогда не выпендривался, если ты это имеешь в виду. В отличие от Тома или этого придурковатого англичанина, от которого ты была без ума.

— Прекрати! — Джинни внезапно поднялась и отошла к окну.

Но Мэтт не унимался. Он обратился ко мне:

— Этого парня звали Росситер. Его выгоняли со всех работ. Кончилось тем, что он устроился в «Саммит» коридорным или кем-то вроде…

— Он уехал, как и все! — крикнула Джинни, отвернувшись от окна. Ее губы дрожали. — Папа выставил его. Все взрослеют и уезжают — кроме меня.

— Никто тебя не держит, — заметил Мэтт. — Если хочешь, можешь поступить как Том.

Джинни посмотрела в камин, потом в угол потолка, словно ища дверь. Ее покрасневшее лицо приняло разочарованное и циничное выражение.

— Куда уж мне! Я безвольная, как все Куэйлы. — Она стиснула спинку стула и закрыла глаза. — Я не уезжаю, потому что не осмеливаюсь. Я боюсь остаться наедине с собой. Так что не мне говорить. Мы все будем торчать здесь, пока папа не…

— Например, пока его не отравят? — осведомился Мэтт.

В дверях послышался голос:

— Из-за чего вся эта суета?

Голос был тягучим и недовольным — его можно было охарактеризовать как вызывающее хныканье. Сразу можно было догадаться, что он принадлежит красавице, чары которой иссякли, не будучи оцененными в полной мере, и которая отлично это знала. Кларисса Куэйл стояла, держась за дверную ручку, вскинув голову и подняв брови. Это был выход на сцену, которому для полного эффекта не хватало только ударов часов, бьющих полночь. Он выглядел бы почти комично при других обстоятельствах и отсутствии остатков былого шарма. Темные волосы, разделенные пробором и завитые глянцевыми кольцами над ушами, выдающиеся скулы, голубые глаза Мадонны, окруженные длинными черными ресницами… Но под подбородком появилась пухлая складка. Несколько отяжелевшая голова горделиво приподнималась над белым меховым воротником…

Дюжину лет я думал о ней, читая романы, как об экзотической авантюристке. Не исключено, что и она думала о себе точно так же. Мысленно я спасал ее от многочисленных титулованных злодеев. Но сейчас она выглядела как недовольная оперная певица. Странно…

— В чем дело? — повторила Кларисса.

Она стянула перчатки жестом, каким бросают пенни нищему. Мрачное предчувствие подсказывало мне, что Кларисса стала членом какого-то литературного общества и только что вернулась оттуда. Ее блестящие глаза окинули нас лишенным любопытства взглядом, чем-то похожим на взгляд отца…

— Слушай, Кларисса… — Мэтт заколебался, облизывая губы. Она явно была его любимицей. — Это ужасно, но… кто-то пытался отравить папу.

В комнату вбежала Мэри и заговорила одновременно с Мэттом. Кларисса сохраняла величавую позу, хотя фразы летели к ней со всех сторон. Очевидно, она была встревожена и даже попятилась, как будто брат и сестра атаковали ее, но заговорила тем же тоном:

— Отравить отца? Какой ужас!

— О боже! — вздохнула Джинни. Кларисса с неприязнью посмотрела на нее.

— Прости, если я обидела тебя, дорогая, — фыркнула она.

— Ничуть, — отозвалась Джинни.

— Оставь ее в покое! — проворчал Мэтт. Он взял Клариссу за руку со слоновьей мягкостью. — Сейчас уже все в порядке. Папа вне опасности. Уолтер спас его.

— Ну конечно, Мэтт. Полагаю, он… выпил что-то по ошибке?

Теперь Джинни была самой хладнокровной из присутствующих. Она откинулась в кресле, свесив длинные волосы на его спинку и почти закрыв глаза.

— Это похоже на попытку убийства с помощью яда, который не принимают по ошибке.

Впервые кто-то из Куэйлов использовал слово «убийство» — оно прозвучало как непристойное ругательство, и все вздрогнули. Мэтт посмотрел на Мэри, потом на Клариссу и наконец на меня. Его лоб снова стал влажным. Я опять услышал тиканье часов.

— Не говори так, слышишь? — сердито сказал Мэтт. По какой-то причуде освещения каждое лицо в тусклой комнате казалось все более отчетливым. Лицо Мэри господством темных тонов напоминало картины Рембрандта. Она взяла накидку Клариссы.

— Мне это нравится не больше, чем тебе, — монотонным голосом ответила Джинни. — Но мы должны открыто это признать. Если продолжать увертываться от правды, мы все сойдем с ума.

— В таком случае это Джоанна, — заявил Мэтт, достав и уронив платок. — Или кто-то, пробравшийся в дом…

— Ты сам знаешь, что это чепуха, — четко произнесла Джинни.

Тик-так, тик-так…

Во время этого диалога Кларисса оставалась неподвижной; ее глаза и ноздри расширились.

— Это… это не был морфий? — неожиданно выпалила она. Мэтт повернулся к ней:

— Какой морфий?

Кларисса смутилась, сообразив, что допустила оплошность.

— Ну… — Она запнулась. — Ты сказал, что это не была ошибка. Я знала, что Уолтер давал маме морфий, чтобы успокоить ее, и, естественно, подумала, что он мог дать его и папе. — Она нервно усмехнулась. — Вам меня не испугать! С той минуты, когда вы начали об этом рассказывать, я поняла, что это не всерьез.

Туиллс говорил о трех ядах. И теперь, в придачу к гиосцину и мышьяку, мы услышали о морфии. Конечно, объяснение Клариссы было ложью. Она теребила браслет, вертела его на запястье и с упреком смотрела на нас.

— Что ты имеешь в виду? — с усилием заговорил Мэтт.

— То, что я видела папу стоящим у окна, когда вернулась.

Глава 6

ЧЕРЕП И СКРЕЩЕННЫЕ КОСТИ

— Нечего смотреть на меня так! — крикнула Кларисса, сердито наморщив лоб. — Я говорю правду! В комнате было темно, но я видела его при лунном свете, когда ставила машину в гараж.

— У какого окна? — осведомилась Джинни.

Вызывающее хныканье стало громче, скрывая страх.

— У окна кабинета Уолтера. Я… мне это показалось странным. Его глаза были широко открыты, а руки упирались в обе стороны рамы. Я помахала ему, но он не ответил.

— Должно быть, папа встал с постели! — всполошилась Мэри. — Его уложили в кабинете Уолтера… Мэтт, пожалуйста, сходи туда! Если он упадет и расшибется, я никогда себе не прощу…

Она бессмысленно поглаживала меховой воротник — казалось, будто накидка у нее в руках мешает ей двигаться. Мэтт быстро вышел.

— Как видите, дорогие мои, — заметила Кларисса, воспринимая происходящее как личное оскорбление, — вы не можете напугать меня, как бы ни старались. Я знала, что с ним ничего страшного не случилось. Так что в будущем постарайтесь себя контролировать.

Выразив это пожелание, она двинулась по комнате походкой киноактрисы. При виде пальто и шарфа Джинни на спинке кресла Кларисса брезгливо подняла их, как будто это были червяки, и села.

— Знаете, — обратилась она ко мне, — в вашем лице есть нечто ужасно знакомое! Любопытно…

Я объяснил причину наличия в моем лице «ужасно знакомого». Джинни хихикнула.

— Ну конечно! — воскликнула Кларисса. — Здравствуйте! — Она ослепительно улыбнулась и протянула руку, изогнув запястье, словно орудовала бейсбольной битой. Я с трудом подавил импульс склониться над рукой в почтительном поцелуе. — Как чудесно увидеть вас снова! Ведь я вас знала, когда вы были ребенком. Ужасно, что вы пришли, когда в доме творится такое…

Несмотря на очевидный испуг, смуглое лицо Мэри немного прояснилось, а ее худая фигура выпрямилась, как будто гордо заявляя: «Вот как надо приветствовать гостя! Я бы не смогла этого сделать». Напряжение слегка разрядилось, но красноречие Клариссы было прервано возвращением доктора Туиллса, который быстро вошел вместе с Мэттом.

— Мы… — начал доктор и оборвал фразу. — О, привет, дорогая.

Кларисса бросила взгляд на запонку отсутствующего воротничка, мешковатый костюм и взъерошенные волосы мужа, с трудом удержавшись от упрека, который мелькнул в ее глазах.

— Здравствуй, Уолтер, — отозвалась она, переведя недовольный взгляд на часы на каминной полке.

Лицо доктора приняло ироническое выражение.