День гнева

Андрей восхищенно покачал головой.

– Ну, знаете, девушка... Никогда бы не подумал, что у нас так с тобой будет. Просто супер!

– Да что Вы говорите! Ой, как же мне страшно было, ты бы знал. – Майя поежилась. – Я так боялась, думала – больно будет. А совсем и не больно. Почти и не почувствовала ничего.

Хоршев хитро усмехнулся.

– Так для того я и старался. Если б сразу полез, тогда бы точно мало не показалось.

– И откуда это ты все знаешь? У тебя уже было такое? – Майя вдруг оттолкнулась от его груди. Страшная мысль пришла ей в голову. – У вас с Катей такое было?

Хоршев выставил вперед ладони, словно защищаясь.

– Да ты что? Мамой клянусь, ТАКОГО у нас с Катей не было. Мы вообще только целовались.

Немного успокоившись, Майя все равно продолжала настаивать.

– А где же ты так научился? Не по книжкам же?

– Конечно, не по книжкам. Была у меня женщина. Взрослая. Умная. Еще до школы. Ну, до того как я приехал сюда. Вот она меня и натаскала.

Майя изумленно смотрела на него. Затем снова прильнула к груди и потерлась щекой.

– А как ее звали?

– Ирина.

– У вас с ней была любовь?

– Да ну, какая любовь! Она же старше в два раза. Просто ей нужен был мужчина, а мне женщина. Вот мы и встречались.

– А вы еще будете встречаться? – Майя с замиранием сердца ждала ответа.

– Да нет, все уже. Она переехала. Я даже и не знаю куда.

Хоршев вдруг вспомнил что-то. Он с беспокойством посмотрел на девушку.

– Слушай, Майя, а ведь ты опоздаешь к отбою. Тебя не заругают?

– Ну и пусть. Два дня осталось. Подумаешь! Наташу я предупредила. – Майя подозрительно посмотрела на парня. – Может, тебя заругают? Так ты скажи только...

Он весело рассмеялся.

– Да ты что! Я вообще могу здесь заночевать, никто и не заметит. В нашу палату уже сто лет никто не заглядывал. У нас с этим строго. Могут и придушить ненароком.

– Ну тогда ладно. – Майя успокоенно распласталась на его мощном теле. – Ой, хорошо как. Всю жизнь бы так лежала!

Вдруг она ойкнула.

– Андрюша, ты что это? Я ведь чувствую. Ты что, снова чего-то хочешь?

– А ты как думала? – Хоршев притиснул ее к себе. – Мне ведь одного раза маловато будет.

– Надо же. А я думала, что это только один раз.

Майя прижалась пахом к возбужденному члену и заелозила попой.

– О-о-о-й!

– Ты как сама-то?

– Спрашиваешь! У меня от твоих пальцев все горит прямо.

– Ну тогда давай вот так...

Он подтянул ее бедра к себе. Затем, обхватив руками попку, приподнял ее и стал медленно насаживать на себя. Погрузившись до предела, снова приподнял и начал совершать плавные поступательные движения, помогая себе тазом.

Майя завороженно смотрела на него. Ее и без того большие зрачки расширились до предела. Хоршев все продолжал, постепенно ускоряя ритм. Вдруг она громко застонала и, обхватив парня за щеки, впилась в его губы жадным засосом. Андрей чуть не скривился от боли, но вида не подал и по-прежнему работал членом, непрерывно наращивая темп. Майя уже почти не владела собой. Упершись головой в подушку, она глухо стонала, что есть силы двигая бедрами в унисон. Член был напряжен до такой степени, что девушка ощущала буквально каждый его бугорочек, каждую вздувшуюся жилку. Пронзая ее раз за разом, этот мощный поршень словно рассыпал по всему телу какие-то ослепительные искры, заставляя стонать и стискивать зубы...

Они снова лежали, повернувшись друг к другу, обессиленные после взрыва страсти. Их лица почти соприкасались. Майя свободной рукой обнимала парня. Усталая и счастливая, она раз за разом медленно и нежно целовала его в губы. Он смотрел в ее сияющие глаза и видел в них самое настоящее, самое чистое и глубокое чувство. Ему стало неловко за себя. Он вспомнил, как пришлось обманывать эту девушку, лгать ей. Хоршев невольно поежился, ощущая себя подлецом.

– Слушай, Майя. Вот скажи, ты сама-то что обо мне думаешь? Я тебе нравлюсь, да?

Ее лицо вдруг стало серьезным. Она немного помолчала, раздумывая над ответом.

– Нравлюсь, говоришь? Да нет, Андрюшенька. Это ты Кате нравишься. – Она провела ладонью по его щеке. – А я тебя ЛЮБЛЮ. Понимаешь разницу?

* * *

Они медленно шли, взявшись за руки, по пустынной школьной аллее. Было уже поздно, и никто не попадался навстречу. Лишь одинокие фонари освещали дорогу своим тусклым светом.

– Андрей, а ты знаешь, я ведь в восьмой уже сюда не вернусь.

– Вообще-то и я тоже. Хватит с меня этой долбежки. А свое дело я сделал.