Танец смерти

Провал и бегство Диогена сделали его еще более опасным. Д'Агоста вспомнил телефонный разговор с Диогеном, когда они с Пендергастом сидели в «ягуаре», его расспросы о Констанции, и невольно содрогнулся. Единственное, на что он мог рассчитывать, это на то, что Диоген все тщательно планирует. Ответный удар – в том, что он будет, Д'Агоста не сомневался – Диоген нанесет не сразу. Ему надо подготовиться.

Констанция оторвалась от книги.

– Вы знали, лейтенант, что даже в начале девятнадцатого века при кровопускании пиявки часто являлись предпочтительной альтернативой скарификатору?

Д'Агоста посмотрел на нее.

– Нет, не знал.

– Колониальные врачи часто привозили европейскую пиявку, Hirudinea annelida, потому что она всасывала гораздо больше крови, чем Macrobetta decora.

– Macrobetta decora?

– Это американская пиявка, лейтенант. – И Констанция вернулась к своей книге.

«Называйте меня Винсент», – подумал Д'Агоста и задумчиво посмотрел на нее. Он не знал, долго ли она будет называть его лейтенантом.

Мысли его вернулись к предыдущему дню и унизительному собранию. С одной стороны, он испытал огромное облегчение: Синглтон сдержал слово, и роль Д'Агосты в случившемся назвали работой в качестве тайного агента. При этом Д'Агоста будто бы наделал много ошибок. Один из копов назвал его «самым глупым полицейским на свете». Под конец решили, что он добросовестно заблуждался. Ему предъявили чудовищный перечень прегрешений.

Глупость лучше, чем преступление. Так сказал Синглтон после собрания. Это заседание было не последним, но судьба его как полицейского была под вопросом.

Хейворд выступала в качестве свидетеля. Тон ее был нейтральным, она употребляла обычный полицейский жаргон и ни разу – ни разу – не посмотрела в его сторону. Впрочем, ее свидетельство помогло ему избежать более тяжких обвинений.

Он снова положил на колени дело Диогена и почувствовал при этом полную безнадежность. Десять дней назад, в этой же комнате, он смотрел на эту папку, и не было рядом Пендергаста, который мог бы ему помочь. Убиты четыре человека, а Пендергаст, «восставший из мертвых», оказался в Бельвью и подвергся психиатрическому обследованию. Д'Агоста и тогда ничего полезного не узнал, что же он мог выяснить сейчас?

Нужно что-то делать. У него отобрали все – карьеру, отношения с Хейворд, лучшего друга – все. Остался один выход: доказать невиновность Пендергаста. Чтобы сделать это, надо разыскать Диогена.

Издалека послышался слабый звонок: кто-то стоял у входной двери.

Констанция подняла глаза. На долю секунды в ее глазах промелькнул дикий страх и что-то еще, неуловимое; затем лицо снова приняло прежнее бесстрастное выражение.

Д'Агоста поднялся.

– Не беспокойтесь. Наверное, соседские ребятишки озорничают. Пойду посмотрю.

Он отложил папку в сторону, проверил оружие и пошел к библиотечным дверям, но в этот момент увидел в гостиной направляющегося к нему Проктора.

– Джентльмен хочет увидеться с вами, сэр, – сказал Проктор.

– Ты принял меры предосторожности? – спросил Д'Агоста.

– Да, сэр, я...

В этот момент в галерее появился человек в инвалидной коляске. Д'Агоста в изумлении раскрыл глаза: он узнал Эли Глинна, главу компании «Эффективные инженерные решения».

Человек протиснулся мимо Проктора и Д'Агосты и подъехал к одному из библиотечных столов. Быстрым движением руки отставил несколько книжных стопок, расчищая себе место. Выложил на стол бумаги: светокопии, карты, строительные планы, диаграммы.

Констанция поднялась и стояла с книгой в руке, смотрела.

– Что вы здесь делаете? – спросил Д'Агоста. – Как вы нашли это место?

– Неважно, – сказал Глинн, повернувшись к Д'Агосте. Здоровый глаз его ярко блестел. – В прошлое воскресенье я пообещал кое-что сделать.

Он поднял руку в черной перчатке, в ней был тонкий скоросшиватель. Глинн положил его на стол.

– В этой папке – предварительный психологический портрет Диогена Дэгрепонта Вернули Пендергаста, дополненный в связи с последними событиями. Во всяком случае, это то, что мне удалось собрать из новостных репортажей и собственных источников. Рассчитываю, что вы расскажете мне больше.

– Мы многое можем рассказать.

Глинн поднял глаза.

– А вы, должно быть, Констанция.

Ее поклон выглядел почти как реверанс.

– Ваша помощь тоже понадобится.

– Буду рада.

– Откуда столь внезапный интерес? – спросил Д'Агоста. – У меня создалось впечатление...

– Впечатление, что я этому делу не придаю большого значения? Да, так оно и было. Сначала мне казалось, что это сравнительно несложная проблема, к тому же легкий способ заработать деньги. Но затем произошло это. – И он постучал по скоросшивателю. – В мире нет более опасного человека.

– Что-то я не пойму.

На губах Глинна заиграла мрачная улыбка.

– Поймете, когда прочтете психологический портрет.

Д'Агоста кивком головы указал на стол:

– А это что за бумаги?

– Светокопии и планировка сверхсекретного отделения Херкмур.

– Зачем?

– Думаю, это совершенно очевидно. Мой клиент – агент Пендергаст.

– Но Пендергаст находится в Бельвью, а не в Херкмуре.

– Он скоро окажется в Херкмуре.

Д'Агоста изумленно взглянул на Глинна.

– Уж не хотите ли вы сказать, что мы... устроим ему побег?

– Хочу.

Констанция едва не задохнулась.

– Это одна из самых страшных тюрем в стране. Никто еще не сбежал из Херкмура.

Глинн не спускал глаз с Д'Агосты.

– Знаю.

– Вы полагаете, это возможно?

– Все возможно. Но мне нужна ваша помощь.

Д'Агоста посмотрел на бумаги и светокопии, лежащие на столе. Там было все – диаграммы, чертежи технической, электрической и механической систем здания. Затем взглянул на Констанцию. Та едва заметно кивнула.

Он снова заглянул в здоровый глаз Глинна. Впервые за долгое время в нем вспыхнула яростная надежда.

– Согласен, – сказал он. – Да поможет мне Бог. Я согласен.

На покрытом шрамами лице Глинна расцвела улыбка. Он легонько стукнул по бумагам затянутой в перчатку рукой.

– Приступим, друзья мои, у нас много работы.