Обреченное королевство

Бросив на Кала небрежный взгляд своих темно-коричневых глаз, он приказал одному из слуг принести хлебец и таллиевый рис. Детская еда. Кал еще больше смутился, сообразив, что Барм мгновенно понял, почему его послали на кухню.

Кал подошел к специально выделенному для еды уголку и стал там ждать. Это был свежепобеленный альков, в котором стоял покрытый графитом стол. Он уселся, положил локти на камень, а голову на руки.

Почему он так разозлился от одной мысли, что отец может отдать большинство сфер в обмен на безопасность? Верно, если это произойдет, его не пошлют в Харбрант. Но он уже и так решил стать солдатом. Так что это не имеет значения. Или имеет?

Я завербуюсь в армию, подумал Кал. Я убегу, я…

Внезапно мечта — план — показалась невероятно детской. Она принадлежала мальчику, которого заслуженно послали на кухню есть рис, пока взрослые говорили о важных делах. В первый раз ему стало обидно, что он не сможет учиться на хирурга.

Дверь кухни резко распахнулась. Вошел сын Рошона, Риллир, разговаривая с кем-то.

— …не знаю, почему отец требует, чтобы здесь было так мрачно. Масляные лампы в коридорах? Что может быть более провинциальным? Ему бы полегчало, если бы я смог вытащить его поохотиться. Тогда мы смогли бы хоть как-то развлечься в этом захолустье.

Риллир заметил сидящего Кала, но прошел мимо, как будто тот был стулом или полкой для вина: заметил, но в остальном игнорировал.

Кал обнаружил, что смотрит на спутницу Риллира. Ларал. Дочь Уистиоу.

Так много изменилось. Он давно не видел ее, но вот внезапно возникли старые чувства. Стыд, возбуждение. Она знает, что родители собирались поженить их? Один взгляд на нее, и он опять почти полностью смутился. Но нет. Его отец может глядеть Рошону прямо в глаза. Значит, и сам Кал может взглянуть в глаза Ларал.

Кал встал и кивнул ей. Она посмотрела на него, слегка покраснела и пошла дальше, волоча за собой старую няню — компаньонку.

Что случилось с той Ларал, которую он знал, — девочкой с распущенными черно-желтыми волосами, которая любила лазать по камням и носиться по полям? Она надела желтое шелковое платье — модную одежду светлоглазых женщин, — аккуратно зачесала волосы и еще покрасила их, чтобы спрятать светлые пряди. Левая рука скромно скрывалась в рукаве. Она стала выглядеть как светлоглазые.

Богатство Уистиоу — то, что от него осталось, — перешло к ней. И когда Садеас вручил Рошону власть над Хартстоуном — а также подарил особняк и сад, — кронпринц предоставил ей приданое, в качестве компенсации.

— Ты, — сказал Риллир, кивая на Кала и говоря с быстрым городским акцентом. — Будь хорошим мальчиком и принеси нам ужин. Мы будем есть в уголке.

— Я не кухонный слуга.

— Ну и что?

Кал покраснел.

— Если ты ожидаешь, будто я тебе что-то дам за то, что ты принесешь еду…

— Нет… я хотел сказать… — Кал посмотрел на Ларал. — Скажи ему, Ларал.

Она отвернулась.

— Делай, как тебе приказано, мальчик, — сказала она. — Мы голодны.

Кал уставился на нее и почувствовал, как краска полностью залила щеки.

— Я… я не собираюсь ничего тебе приносить! — сумел выговорить он. — И не имеет значения, сколько сфер ты собираешься мне предложить. Я не мальчик на побегушках. Я хирург.

— А, ты сын его.

— Да, — ответил Кал, поражаясь, как гордо прозвучало простое слово. — И я не дам тебе запугать меня, Риллир Рошон. Как твоему отцу не удалось запугать моего.

Не считая того, что они как раз сейчас заключают сделку…

— Отец не говорил, насколько ты смешной, — сказал Риллир, прислоняясь к стене. Он казался лет на десять старше Кала, а не на два года. — Значит, тебе стыдно носить людям еду? Хирург разве чем-то лучше кухонного слуги?

— Э, нет. Но это не мое Призвание.

— И какое у тебя Призвание?

— Делать больных людей здоровыми.

— Но я заболею, если не поем! Разве ты не исполнишь свой долг, принеся мне еду?

Кал задумался.

— Это… это совсем не то.

— А мне кажется, очень похоже.

— Тогда почему бы тебе не принести еду самому?

— Это не мое Призвание.

— И какое у тебя Призвание? — вернул Кал, вспомнив слова Риллира.

— Я — наследник правителя города, — сказал Риллир. — Мой долг — руководить, следить, чтобы работа была сделана и люди не ленились. И я даю важные задачи темноглазым бездельникам, чтобы они приносили пользу.

Кал колебался, понемногу закипая.

— Видишь, как медленно проворачиваются его мозги, — сказал Риллир Ларал. — Как гаснущий костер, сжегший все свое топливо и могущий только дымиться. И, смотри, костер заставил его лицо покраснеть.

— Риллир, пожалуйста, — сказала Ларал, кладя свою руку на его.

Риллир посмотрел на нее и округлил глаза.

— Иногда ты такая же провинциальная, как и мой отец, дорогая.

Он выпрямился и с выражением покорности на лице провел ее мимо алькова в саму кухню.

Кал с такой силой плюхнулся на скамью, что едва не ушиб ноги. Мальчик-слуга принес ему еду и поставил на стол, но это только напомнило Калу, что все его считают ребенком. Он не стал есть, только глядел, пока, наконец, на кухню не пришел отец. Риллир и Ларал давно ушли.

Лирин подошел к алькову и поглядел на Кала.

— Ты ничего не ел.

Кал покачал головой.

— Ты мог бы поесть. Это бесплатно. Пошли.

Они молча вышли из особняка в темноту. Карета ждала их, и вскоре Кал опять сидел напротив отца. Кучер вскарабкался на козлы, заставив экипаж вздрогнуть, взмахнул кнутом, и лошади побежали вперед.

— Я хочу стать хирургом, — внезапно сказал Кал.

Скрытое темнотой лицо отца осталось непроницаемым. Однако, когда он заговорил, голос прозвучал слегка растерянно.

— Я это знаю, сынок.

— Нет. Я хочу стать хирургом. Я не хочу убегать и становиться солдатом.

Молчание в темноте.

— Ты обдумывал такое? — наконец спросил Лирин.

— Да, — признался Кал. — Ребячество. Но сегодня я решил, что хочу учиться на хирурга.

— Почему? Что заставило тебя измениться?

— Мне нужно было узнать, как думают они, — сказал Кал, кивая на особняк. — Они умеют красиво говорить, и я должен научиться отвечать им тем же. Не как… — Он заколебался.

— Не как я? — со вздохом спросил Лирин.

Кал закусил губу, но должен был спросить.

— Сколько сфер ты согласился отдать ему? Мне хватит оставшихся для поездки в Харбрант?

— Ни одной.

— Но…

— Рошон и я какое-то время спорили о количестве. Я сделал вид, что разгорячился, и ушел.

— Сделал вид? — спросил пораженный Кал.

Отец наклонился вперед и перешел на шепот, чтобы не услышал кучер. Впрочем, колеса с таким шумом катились по дороге, что опасности и так не было.

— Он должен подумать, что я собираюсь сдаться. Сегодня я сделал вид, что пришел в отчаяние. Сильный отпор вначале, разочарование потом, и он решил, что достал меня. В конце — позорное отступление. Он пригласит меня через несколько месяцев, дав мне «перегореть».

— Но ты не подчинишься ему, верно? — прошептал Кал.

— Да. Дать ему несколько сфер — только разжечь его жадность; он все равно потребует все остальные. Эти земли приносят намного меньше дохода, чем раньше, и Рошон почти сломлен, проиграв в политических сражениях. Я все еще не знаю, какой из высших лордов послал его сюда мучить нас, но я бы очень хотел встретиться с ним в темной комнате…

Кала буквально потрясла жестокость в голосе Лирина. Он никогда не слышал, чтобы отец всерьез угрожал кому-то.

— Но почему ты пошел на это? — прошептал Кал. — Ты сказал, что мы можем сопротивляться ему. И мама так думает. Может быть, мы не так сытно едим, но и не голодаем.

Отец не ответил, хотя и выглядел озабоченным.

— Ты хотел заставить его подумать, что мы сдаемся, — сказал Кал. — Или готовы сдаться. Чтобы он перестал искать способ уничтожить нас? Чтобы он сосредоточился на сделке и не на…

Кал застыл. Он увидел что-то незнакомое в глазах отца. Что-то вроде вины. Внезапно все обрело смысл. Холодный ужасный смысл.