Обреченное королевство

Четыре тома. Очень толстые. Пять королевств Ворин? Она знала только четыре: Джа Кевед, Алеткар, Харбрант и Натан. Объединенные религией, они все поддерживали друг друга во время лет, последовавших за Изменой. Что за пятое королевство?

Тома заинтересовали ее.

— Я возьму их.

— Замечательно, — сказал торговец, в его глаза вернулся огонек. — Из философских работ, которые вы перечислили, у нас нет только Юстары. Зато есть все произведения Пласини и Маналина, включая собрание цитат из самых знаменитых их работ. Мне прочитали книгу Пласини — весьма хорошо.

Шаллан кивнула.

— Что касается Габратина, — продолжал он, — у нас есть четыре разных тома. Клянусь Всемогущим, это плодовитый писатель! Да, и у нас есть одна-единственная книга Шауки-дочь-Хашвета. — Жена подняла тонкий зеленый том. — Должен признаться, мне никогда не читали ни одной из ее работ. Я даже не знал, что в Сине вообще есть философы, на которых стоит обратить внимание.

Шаллан посмотрела на четыре книги Габратина. Она понятия не имела, какую из них взять, поэтому решила не покупать ни одной, указав на две коллекции, которые торговец упомянул раньше, и единственный том Шауки-дочь-Хашвета. Философ из далекой страны Син, где люди живут в грязи и поклоняются камням? Человек, шесть лет назад убивший отца Джаснах — и вызвавший войну против паршенди в Натане, — был из Сина. Сейчас его называли Убийца в Белом.

— Я возьму эти три, — сказала Шаллан, — вместе с историей.

— Замечательно, — повторил торговец. — Вы покупаете очень много, поэтому я сделаю вам хорошую скидку. Ну, скажем, десять брумов изумрудами?

Шаллан с трудом сохранила спокойствие. Изумрудный брум — самая дорогая сфера — стоила тысячу бриллиантовых обломков. Десять их стоили в несколько раз больше, чем вся ее поездка в Харбрант!

Она открыла сумку и заглянула в потайной мешочек. Осталось всего восемь изумрудных брумов. Придется взять меньше книг, но какие?

Внезапно дверь открылась. Шаллан подпрыгнула, увидев Йалба, с шляпой в руках, очень нервничающего. Он бросился к ее стулу и опустился на колено. Она была так поражена, что не смогла ничего сказать. Почему он такой озабоченный?

— Ваша Светлость, — сказал он, наклоняя голову. — Мой хозяин просит вас вернуться. Он обдумал ваше предложение. Откровенно говоря, мы согласны на вашу цену.

Шаллан открыла рот, но не смогла сказать ни слова.

Йалб посмотрел на торговца.

— Ваша Светлость, не покупайте у этого человека. Он лжец и обманщик. Мой хозяин пришлет вам намного более замечательные книги и намного дешевле.

— Да что это такое! — взорвался Артмирн, вскакивая на ноги. — Как ты только осмелился! Кто твой хозяин?

— Бармест, — защищаясь, сказал Йалб.

— Эта крыса. И он послал мальчишку в мой магазин, чтобы украсть покупателя? Возмутительно!

— Она сначала пришла в наш! — возразил Йалб.

Шаллан наконец-то обрела присутствие духа. Отец Штормов! Да он настоящий актер!

— У вас была возможность, — сказала она Йалбу. — Беги и скажи своему хозяину, что я не люблю, когда меня надувают. Я побываю в каждом магазине города и обязательно найду кого-нибудь разумного.

— Артмирн вовсе не разумный, — сказал Йалб, сплевывая.

От ярости глаза торговца стали как блюдца.

— Посмотрим, — сказала Шаллан.

— Ваша Светлость, — сказал Артмирн, его щеки уже пылали. — Вы, конечно, не поверили ни одному из этих наветов!

— И сколько вы собираетесь заплатить ему? — спросил Йалб.

— Десять изумрудных брумов за эти семь книг.

Йалб засмеялся.

— И вы не встали и не ушли? Мой хозяин практически влюбился в вас и предложил вам намного лучшую сделку. Пожалуйста, Ваша Светлость, вернемся со мной. Мы готовы на…

— Это только начальная цифра, — перебил Артмирн. — Я и не ожидал, что вы примете ее. — Он посмотрел на Шаллан. — Конечно, восемь…

Йалб опять захохотал.

— Я уверен, Ваша Светлость, что у нас есть все эти книги. Держу пари, что хозяин отдаст их за два.

Все лицо Артмирна покраснело, он глухо заворчал.

— Ваша Светлость, вы, конечно, не станете слушать слова человека, который настолько невоспитан, что посылает слуг в чужие магазины и крадет покупателей!

— Возможно, и стану, — возразила Шаллан. — По меньшей мере он не оскорбляет мой интеллектуальный вкус.

Жена Артмирна поглядела на мужа, лицо торговца пылало.

— Два изумруда, три сапфира. Ниже я не могу. Если вы хотите подешевле, покупайте у этого негодяя Барместа. Хотя в его книгах, скорее всего, не хватает страниц.

Шаллан, колеблясь, взглянула на Йалба; он по-прежнему играл роль, кланялся и шаркал ногами. Она поймала его взгляд, и он едва заметно пожал плечами.

— Хорошо, я беру, — сказала она Артмирну, вызвав недовольный стон Йалба. Он улизнул, сопровождаемый ругательствами жены Артмирна. Шаллан встала и отсчитала сферы; изумрудные брумы она взяла из потайного мешочка.

Вскоре она вышла из лавки, неся в руках полотняный мешок, и, пройдя вниз по улице, обнаружила Йалба, подпирающего фонарный столб. Она улыбнулась, и он взял у нее мешок.

— Откуда ты знаешь справедливую цену на книги? — спросила она.

— Справедливую цену? — удивился он, закидывая мешок на плечо. — На книги? Понятия не имею. Но я сообразил, что он попытается содрать с вас так много, как только сможет. Вот почему я поспрашивал, кто его самый большой соперник, и вернулся, чтобы помочь ему стать более разумным.

— Неужели было так ясно, что я позволю себя обмануть? — спросила она, краснея, пока они оба возвращались на главную улицу.

Йалб хихикнул.

— Немножко. В любом случае надуть человека вроде него — это все равно что обжулить стражу. Лучше всего вам было уйти со мной, вернуться попозже и дать ему еще одну возможность.

— Слишком сложно.

— Торговцы чем-то похожи на наемников, всегда говорила моя мамаша. Разница только одна: торговцы, снимая с тебя голову, утверждают, что остаются твоим другом на всю жизнь.

И это сказал человек, который провел вечер, обманывая группу стражников в карты.

— В любом случае я должна поблагодарить тебя, ты мне очень помог.

— Ерунда. Я здорово развлекся, хотя до сих пор не могу поверить, что вы заплатили столько денег за сук дерева. Я могу найти щепку и нарисовать на ней какие-нибудь смешные значки. Вы тоже заплатите за нее чистую сферу?

— Не могу обещать, — сказала она, роясь в своей сумке. Найдя рисунок с Йалбом и возницей, она протянула его юноше. — Вот, возьми, с моими благодарностями.

Йалб взял рисунок и поторопился к ближайшему фонарю. Потом засмеялся, вздернул голову и широко улыбнулся.

— Отец Штормов! Разве это не что-то? Как будто вижу себя в полированной тарелке, чесслово. Я не могу взять это, Ваша Светлость!

— Пожалуйста. Я настаиваю.

Она прищурилась, запоминая его, стоящего здесь, с одной рукой на подбородке, изучающего рисунок самого себя. Она опять нарисует его, позже. После всего того, что он сделал для нее, она обязана иметь его в своей коллекции.

Йалб аккуратно положил рисунок между страницами книги, поднял мешок и пошел дальше. Наконец они достигли главной улицы. Номон — средняя луна — начала вставать, омывая город бледно-голубым светом. В доме отца ей крайне редко разрешали оставаться снаружи в такое время, но жители города, похоже, даже не замечали, насколько сейчас поздно. Что за странное место!

— Обратно на корабль? — спросил Йалб.

— Нет, — сказала Шаллан, глубоко вздохнув. — Обратно в Конклав.

Он поднял бровь, но повел ее обратно. У входа во дворец она простилась с ним и напомнила, что надо взять рисунок. Он так и сделал, пожелал ей удачи и поторопился прочь, вероятно опасаясь встречи со стражниками, которых обманул раньше.

Шаллан подозвала слугу, который понес ее книги, и по коридору вернулась к Вуали. Она не успела войти в украшенные железные двери, как к ней подошел мажордом.

— Да, Ваша Светлость? — спросил он. Большинство альковов погрузились в темноту, и теперь терпеливые слуги возвращали тома за хрустальные стены.