Обреченное королевство

Адолин подошел к отцу, глядя, как Элокар погружает меч в грудь скального демона. Теперь, когда зверь умер, Клинок мог отрезать его плоть. Фиолетовый ихор хлынул струей, Элокар бросил меч и и сунул руку в рану, разыскивая что-то усиленными Доспехами руками.

Наконец он вырвал гемсердце зверя — огромный драгоценный камень, росший внутри всех скальных демонов. Комковатый и неограненный, но совершенно чистый изумруд величиной с голову человека. Самое большое гемсердце из всех, которые видел Адолин, а ведь даже маленькое стоило целого состояния.

Элокар поднял ужасный трофей в воздух, вокруг него появились золотые спрены славы, и солдаты разразились триумфальными криками.

Глава четырнадцатая

День получки

Вначале я хочу уверить тебя, что элемент находится в безопасности. Я нашел для него хороший дом. И, как ты мог бы сказать, защищаю его как собственную шкуру.

На следующий день после решения, принятого в сверхшторм, Каладин позаботился о том, чтобы встать раньше остальных. Он сбросил одеяло и пошел по помещению, наполненному завернутыми в одеяла телами. Он чувствовал не возбуждение, а решимость. Решимость сражаться снова.

Сражение он начал с того, что открыл дверь солнечному свету. За спиной послышались стоны и проклятия, проснулись голодные мостовики. Каладин повернулся к ним, уперев руки в бока. Сейчас в Четвертом Мосту насчитывалось тридцать четыре человека. Число менялось, но, чтобы нести мост, требовалось по меньшей мере двадцать пять мостовиков. Одним человеком меньше, и мост завалится. Иногда такое происходило и с большим числом.

— Встать и выстроиться, — крикнул Каладин командирским голосом. И сам поразился властности, прозвучавшей в нем.

Люди замигали затуманенными глазами.

— Это означает, — проревел Каладин, — выйти из барака и построиться в ряд. Вы сейчас сделаете это, шторм вас побери, или я вытащу наружу каждого, одного за другим!

Сил слетела вниз, уселась на плече и с интересом наблюдала. Некоторые из мостовиков сели, озадаченно глядя на него. Другие опять завернулись в одеяло и повернулись к нему спиной.

Каладин глубоко вздохнул.

— Значит, так тому и быть.

Он вошел в барак и выбрал жилистого и сильного алети по имени Моаш. Каладину нужен был пример, и исхудалые мостовики вроде Данни или Нарна не годились. Моаш как раз завернулся в одеяло, собираясь уснуть.

Каладин схватил Моаша одной рукой и поставил на ноги. Моаш закачался, едва не упав. Он был еще молод, примерно одногодок с Каладином, с ястребиным лицом.

— Шторм тебя побери! — рявкнул Моаш, освобождаясь от захвата.

Каладин ударил Моаша в живот, не очень сильно, но точно, выбивая из него воздух. Потрясенный Моаш задохнулся и сложился вдвое, и Каладин, шагнув вперед, закинул его себе на плечо.

Каладин едва не упал под такой тяжестью. К счастью, носить мосты было тяжелой, но эффективной тренировкой. Конечно, мало кто из мостовиков проживал так долго, чтобы воспользоваться ее плодами. Не способствовало закалке и то, что между забегами бывали непредвиденные перерывы. И это было очень плохо — бригады проводили время, разглядывая свои ноги или занимаясь случайной работой, а потом бежали многие мили с мостом.

Он выволок пораженного Моаша наружу и положил на камень. Весь лагерь уже встал, плотники стучали топорами в плотницкой, солдаты ели или тренировались. Остальные бригады мостовиков еще спали. Им часто разрешали поспать, если не надо было нести мост прямо с утра.

Каладин оставил Моаша и опять вошел в низкий барак.

— Если понадобится, я сделаю то же самое с каждым из вас.

Не понадобилось. Потрясенные мостовики вывалились на свет, мигая и щурясь. Большинство было обнажено по пояс, только в штанах по колено. Моаш поднялся на ноги, потирая живот и глядя на Каладина.

— В Четвертом Мосту начинается новая жизнь, — сказал Каладин. — Во-первых, никто не будет спать слишком много.

— И что мы будем делать взамен? — спросил Сигзил. Темно-коричневая кожа и черные волосы — значит, он макабаки, из юго-западного Рошара. Единственный безбородый мостовик, и, судя по акценту, из Азира или Имули. Иностранцы часто попадали в бригады мостовиков — те, кто не сумел устроиться, часто становились крэмом армии.

— Замечательный вопрос, — ответил Каладин. — Мы будем тренироваться. Каждое утро, перед дневной работой, мы будем бегать с мостом и вырабатывать выносливость.

Большинство членов бригады помрачнели.

— Я знаю, о чем вы думаете, — сказал Каладин. — Разве наша жизнь и так не тяжела? Разве мы не должны расслабиться в те короткие мгновения, когда это возможно?

— Да, — сказал Лейтен, высокий толстый человек с курчавыми волосами. — Так оно и есть.

— Нет, — рявкнул Каладин. — Забеги с мостом изнуряют нас только потому, что мы бездельничаем большую часть времени. Да, я знаю, нам дают случайную работу — обыскать расщелины, почистить сортиры или выскрести полы. Но солдаты не ожидают, что мы будем усердно работать, они хотят, чтобы мы были заняты. Работая, мы помогаем им, но не себе.

— Мой главный долг, как бригадира, помочь вам остаться в живых. Я ничего не могу сделать со стрелами паршенди, но я кое-что могу сделать с вами. Я могу сделать вас сильнее, и, когда мы побежим последний отрезок, под стрелами, вы сможете бежать быстро. — Он встретился глазами с каждым человеком в линии, один за другим. — Я собираюсь сделать так, чтобы Четвертый Мост больше не потерял ни одного человека.

Люди недоверчиво глядели на него. Наконец здоровенный человек из заднего ряда захохотал. Коричневая кожа, огненно-рыжие волосы, почти семь футов роста, могучая грудь, большие руки и ноги. Ункалаки — обычно называемые рогоедами, — группа людей из середины Рошара, около Джа Кеведа. Прошлой ночью он назвался Камнем.

— Да ты сумасшедший! — сказал рогоед. — Безумец, который вообразил, что он наш главарь.

Он снова зашелся животным смехом. Остальные присоединились к нему, покачивая головами в ответ на речь Каладина. Несколько спренов смеха — серебристых, похожих на мелкие рыбешки, — начали кругами носиться вокруг них.

— Эй, Газ, — позвал Моаш, прикладывая ладони рупором ко рту.

Невысокий одноглазый сержант недалеко болтал с солдатами.

— Что там еще? — недовольно прокричал он в ответ.

— Вот этот хочет, чтобы мы тренировались в переноске мостов, — крикнул Моаш. — Должны ли мы делать то, что он говорит?

— Да ну, — Газ махнул рукой. — Бригадир может отдавать приказы только в поле.

Моаш посмотрел на Каладина.

— Похоже, что ты можешь идти штормом, приятель. Если, конечно, не собираешься избить всех тех, кто тебя не слушается.

Строй распался, одни вернулись в барак, другие потащились в столовую. Каладин остался один.

— Не слишком хорошо прошло, а? — сказала Сил с его плеча.

— Да, не слишком.

— Ты выглядишь удивленным.

— Нет, только разочарованным. — Он посмотрел на Газа. Сержант подчеркнуто отвернулся от него. — В армии Амарама я брал к себе необученных людей, но никогда тех, кто открыто отказывался подчиняться.

— А какая разница? — спросила Сил. Ответ казался очевидным, и все-таки она смущенно вскинула голову.

— В армии Амарама люди знали, что могут оказаться в намного худшем месте. Я мог наказать их. Эти мостовики уже на дне. — Вздохнув, он разрешил напряжению схлынуть. — Мне еще повезло, что я вывел их из барака.

— И что ты будешь делать теперь?

— Не знаю. — Каладин посмотрел туда, где стоял Газ, продолжая болтать с солдатами. — Нет, знаю.

Газ заметил подходящего Каладина, и на его лице появилось выражение настоящего ужаса. Он оборвал разговор и быстро пошел прочь, огибая кучи с бревнами.

— Сил, можешь выследить его, для меня?

Она улыбнулась, превратилась в тусклую белую линию и помчалась по воздуху, оставляя за собой медленно исчезающий след. Каладин остановился там, где только что стоял Газ.