Реликт

Фрок распрямился в кресле-коляске.

– Следующий вопрос. Куда они подевались? Украдены? Или с ними произошло нечто иное?

Ученый внезапно умолк и ссутулился, покачивая головой.

– Но если что-то... если что-то вылупилось, выбралось из ящика, – заговорила Марго, – чем объяснить убийства на борту сухогруза, который вез эти ящики из Южной Америки?

– Марго, – ответил, посмеиваясь, Фрок, – перед нами загадка внутри загадки. Нам необходимо собрать побольше фактов, не теряя времени.

Послышался негромкий стук в дверь.

– Должно быть, это Пендергаст, – произнес Фрок, откидываясь на спинку кресла. Потом громче: – Войдите, пожалуйста!

Агент вошел с портфелем в руке, черный костюм его выглядел, как всегда, безупречно, белокурые волосы были зачесаны назад. На взгляд Марго, он был таким же собранным и безмятежным, как раньше. Фрок указал на одно из викторианских кресел, и Пендергаст сел.

– Очень рад видеть вас снова, сэр, – начал Фрок. – С мисс Грин вы знакомы. Мы опять столкнулись с какой-то загадкой, поэтому, надеюсь, вы не будете возражать, если моя аспирантка останется.

Пендергаст кивнул.

– Разумеется. Я знаю, вы оба выполняете мою просьбу ничего не разглашать.

– Конечно, – ответил ученый.

– Доктор Фрок, я знаю, вы человек занятой, и поэтому буду краток, – заговорил Пендергаст. – Надеюсь, вы достигли результата в поисках артефакта, о котором мы говорили. Того, что мог служить оружием при этих убийствах.

Фрок передвинулся в кресле.

– По вашей просьбе я продолжал думать над этим делом. Запросил инвентарную базу данных об отдельных предметах и о тех, что можно разъединить. – Он покачал головой. – К сожалению, не обнаружил ничего, хотя бы отдаленно напоминающего слепок, который вы показали нам. В коллекциях никогда не было ничего похожего.

На лице Пендергаста ничего не отразилось. Потом агент улыбнулся.

– Официально мы никогда не признаем этого, но дело, скажем так, очень трудное. – Указал на свой портфель. – Меня замучили ложные обнаружения, лабораторные отчеты, беседы. Но, боюсь, мы топчемся на месте.

Фрок улыбнулся.

– Полагаю, мистер Пендергаст, мы заняты не столь уж различными делами. Я нахожусь в столь же затруднительном положении. А Его Преосвященство наверняка ведет себя так, будто ничего особенного не произошло.

Пендергаст кивнул.

– Райт очень хочет непременно открыть выставку завтра вечером, – продолжал ученый. – Почему? Потому что музей израсходовал миллионы и теперь не может свести концы с концами. Необходимо увеличить поток посетителей, чтобы не обанкротиться. Эта выставка представляется лучшим способом привлечения публики.

– Понятно, – сказал Пендергаст. Взял какую-то окаменелость со стоявшего рядом стола и принялся лениво вертеть в руке. – Аммонит?

– Совершенно верно, – ответил ученый.

– Доктор Фрок, – заговорил агент ФБР, – сейчас на меня давят со всех сторон. Поэтому приходится прилагать все силы, чтобы вести расследование по правилам. Я не должен ни с кем делиться полученными результатами, хотя обычные пути расследования, увы, ни к чему не приводят. – Осторожно положил на место окаменелость и сложил руки на груди. – Если я правильно понял, вы специалист по ДНК?

Ученый кивнул.

– Отчасти это так. Я посвятил некоторое время изучению того, как гены влияют на морфологию – на строение организма. И наблюдаю за работами аспирантов – например. Марго, чьи труды включают в себя исследования ДНК.

Пендергаст открыл портфель и достал толстую пачку компьютерных распечаток.

– Это заключение о ДНК из когтя, обнаруженного в теле одной из первых жертв. Разумеется, показывать вам его я не имею права. Нью-йоркскому отделению ФБР это не понравится.

– Понимаю, – ответил ученый. – Вы продолжаете считать, что этот коготь – самая надежная нить?

– Это наша единственно важная нить, доктор. Позвольте объяснить вам мои выводы. Я полагаю, что в музее скрывается сумасшедший. Он убивает свои жертвы ритуальным образом, отделяет заднюю часть черепа и извлекает из мозга гипоталамус.

– С какой целью? – спросил Фрок.

Пендергаст заколебался.

– Мы полагаем, для того, чтобы съесть.

Марго ахнула.

– Возможно, убийца прячется в нижнем подвале музея, – продолжал агент ФБР. – Есть много указаний на то, что он возвращается туда после совершения очередного убийства, но пока что нам не удалось установить конкретное место или обнаружить какие-то улики, указывающие на его пребывание. Во время поисков были убиты две собаки. Как вы, очевидно, знаете, это настоящий лабиринт туннелей, галерей, проходов на нескольких подземных уровнях, самому старому уже почти сто пятьдесят лет. В музее меня снабдили картой лишь малой части всего пространства. Убийцу я называю “он”, потому что сила, используемая при убийствах, указывает на мужчину, притом далеко не слабого. Почти сверхъестественно сильного. Как вам известно, он пользуется неким оружием с тремя когтями, выпускает внутренности жертвам, очевидно, выбранным наобум. Никаких мотивов мы не обнаружили. Беседы с некоторыми сотрудниками музея ничего не дали. – Он поглядел на Фрока. – Понимаете, доктор, наша лучшая нить остается единственной – это оружие, коготь. Вот почему я так настойчиво пытаюсь выяснить его происхождение.

Фрок неторопливо кивнул.

– Вы упоминали ДНК?

Пендергаст потряс распечаткой.

– Лабораторные результаты, мягко говоря, неубедительны. – Помолчал. – Не вижу причин скрывать от вас, что тест обнаружил в когте ДНК разных видов геккона в дополнение к хромосомам человека. Отсюда предположение, что образец был дефектным.

– Геккона, говорите? – пробормотал Фрок с легким удивлением. – И он ест гипоталамус... поразительно. Скажите, откуда вы это знаете?

– Мы нашли следы слюны и отметины зубов.

– Человеческих?

– Никто не знает.

– А слюна?

– Не смогли определить.

Голова Фрока свесилась на грудь. Через несколько минут он поднял взгляд.

– Вы продолжаете называть коготь оружием. Следовательно, вы считаете, что убийца – человек?

Пендергаст закрыл портфель.

– Другой возможности просто не вижу. Вы полагаете, доктор Фрок, животное способно обезглавить тело с хирургической точностью, пробить отверстие в черепе и обнаружить внутренний орган величиной с грецкий орех, распознать который способен только тот, кто знаком с анатомией человека? Способность убийцы скрыться от наших поисков в подвале тоже весьма впечатляет.

Голова Фрока свесилась снова. Из секунд складывались минуты. Пендергаст неподвижно сидел, наблюдая за ученым.

Внезапно Фрок вскинул голову.

– Мистер Пендергаст, – сказал он так громко, что Марго подскочила. – Я выслушал вашу теорию. Хотите выслушать мою?

Агент ФБР кивнул.

– Разумеется.

– Прекрасно, – произнес Фрок. – Вы знакомы с Трансваальскими сланцами?

– Нет, – ответил Пендергаст.

– Их открыл в сорок пятом году Алистер ван Врувенхук, палеонтолог из Витватерсрандского университета в Южной Африке. Сланцы относятся к кембрийскому периоду, им около шестисот миллионов лет. И они полны следов причудливых биологических форм, подобных никто не находил ни до, ни после. Асимметричных, лишенных даже билатеральной симметрии, присущей в настоящее время всем животным на земле. Появление их совпадает по времени с массовым вымиранием в кембрийский период. Теперь, мистер Пендергаст, большинство ученых полагает, что Трансваальские сланцы представляют собой тупик эволюции: жизнь экспериментировала со всеми мыслимыми формами и наконец остановилась на билатерально симметричных, которые мы наблюдаем ныне.

– Но вы не разделяете этой точки зрения, – сказал Пендергаст. Фрок откашлялся.

– Совершенно верно. В этих сланцах преобладает определенный тип организма. С мощными плавниками, длинными присосками и огромными, сокрушительными ротовыми частями, способными прогрызть скалу. Плавники давали этому существу возможность плавать со скоростью двадцать миль в час. Несомненно, это был очень удачливый и очень свирепый хищник. Я полагаю, слишком удачливый: он уничтожил биологические виды, служившие ему добычей, а потом исчез и сам. Таким образом, он вызвал массовые вымирания в конце кембрийской эры. Он, а не естественный отбор уничтожил все другие биологические формы в Трансваальских сланцах!