Реликт

Марго невольно улыбнулась. Вот что, значит, представляет собой сложный эксперимент Кавакиты по общению искусственного интеллекта с окружающим миром. А результат смехотворный. Неизвестно царство? Треклятая программа не может даже разобрать, животное это или растение! Марго решила, что поняла, почему Кавакита не хотел показывать ей программу, почему потребовалось вмешательство доктора Фрока. Если входишь в неизвестную программе сферу, программа становится неэффективной.

Марго просмотрела распечатку. Компьютер идентифицировал очень мало генов. Там были сочетания, общие для почти всех форм жизни: несколько протеинов респираторного цикла, цитохром, другие универсальные гены. А также несколько связанных с целлюлозой, хлорофиллом и сахарами. Марго знала, что это специфические гены растений.

В ответ на реплику компьютера она отпечатала:

Почему ты даже не знаешь, растение это или животное? Я вижу здесь много генов растений.

Пауза.

Ты не заметила здесь и гены животных? Пропусти данные через генетическую лабораторию.

Дельный совет, подумала Марго. Набрала на модеме номер генетической лаборатории, и вскоре на экране появилась знакомая синяя эмблема. Она ввела данные ДНК из волокон и пропустила через ботанический суббанк. Тот же результат: почти ничего. Несколько совпадений с обычными сахарами и хлорофиллами.

Повинуясь побуждению, она пропустила данные через всю базу.

Долгая пауза, и затем поток сведений залил экран. Марго быстро нажала несколько клавиш, давая терминалу команду запомнить результат. Там было множество совпадений с разнообразными генами, о которых она даже не слышала.

Отключившись от генной лаборатории, она ввела полученные данные в программу Кавакиты и дала команду определить, какие протеины соответствуют этим генам.

По экрану пополз длинный список.

Гликотетраглициновый колладеноид Тиреотропный гормон Сакно, 2,6 аденозин (грамположительный)

1. 2, 3, окситоцин 4-монокситоцин супрес-синовый гормон

2. 4 диглицерид диетилоглобулин ринг-аланин

Гамма-глобулин А, х-у, левопозитивный Гипоталамный кортикотропиновый гормон, левонегативный

1-1-1 сульфаген (2, 3 мурине) связующий кератиноид

Гексагональная амбилоидная реовирусная, протеиновая оболочка Обратная транскриптаза фермента

Список был очень длинным. Кажется, здесь большей частью гормоны, подумала Марго. Но что за гормоны?

Она нашла пылившийся на полке том “Биохимической энциклопедии” и отыскала “Гликотет-раглициновый колладеноид”:

Протеин, общий для большинства видов позвоночных. Прикрепляет мышечную ткань к хрящам.

Перевернув несколько страниц, отыскала “Ти-реотропный гормон Сакно”:

Гормон гипоталамуса, присутствует у млекопитающих. Воздействует на гипофиз.

У Марго зародилось жуткое подозрение. Она посмотрела, что представляет собой следующий “1. 2, 3, окситоцин, 4-монокситоцин супрессиновый гормон”:

Гормон, выделяемый человеческим гипоталамусом. Функция его не совсем ясна. Недавние исследования показали, что, возможно, он регулирует уровень тестостерона в крови при сильных стрессах (Бушар. 1992: Деннисон, 1991).

Марго в испуге отпрянула, книга с глухим стуком упала на пол. Поднимая телефонную трубку, девушка взглянула на часики. Половина четвертого.

38

Когда водитель “бьюика” отъехал, Пендергаст поднялся в музей по ступеням бокового входа. Предъявляя охраннику удостоверение, он держал под мышкой два длинных картонных рулона в футлярах.

На пункте оперативного реагирования, закрыв за собой дверь в кабинет, Пендергаст извлек из футляров несколько пожелтевших синек.

Целый час агент сидел почти неподвижно и, подперев голову руками, изучал чертежи. Время от времени делал пометки в записной книжке, заглядывал в лежавшие на углу стола машинописные страницы.

Внезапно Пендергаст поднялся. Последний раз взглянул на синьки и, поджав губы, медленно провел указательным пальцем от одной точки до другой. Потом собрал большинство листов, аккуратно вложил в картонные футляры и убрал в чулан. Оставшиеся тщательно свернул и сунул в лежавшую на столе матерчатую сумку. Выдвинув ящик стола, вынул оттуда самовзводный кольт сорок пятого калибра “анаконда”, узкий, длинный, зловещий. Пистолет был водворен в кобуру под мышкой: конечно, не табельное оружие агентов ФБР, но тем не менее оно придавало уверенности. Отправил в карман горсть патронов. Достал из ящика массивный желтый предмет и положил в сумку. Затем, поправив черный костюм и галстук, Пендергаст сунул записную книжку во внутренний карман пиджака, взял сумку и вышел из кабинета.

На убийства у Нью-Йорка память короткая, и в просторных залах музея снова бурлили потоки посетителей. Дети толпились у витрин, прижимались носами к витринам, тыкали пальцами и хохотали. Родители с картами и фотоаппаратами толклись поблизости. Сопровождавшие посетителей гиды бубнили заученные раз и навсегда тексты; у дверей стояли настороженные охранники.

Пендергаст неторопливо вошел в Райский зал. По стенам огромного помещения красовались пальмы в кадках, небольшая группа рабочих заканчивала последние приготовления. На подиуме два техника устанавливали микрофон: на белых скатертях доброй сотни столов стояли имитации туземных фетишей. Создаваемый шум поднимался вдоль коринфских колонн к широкому куполу.

Пендергаст взглянул на свои часы: ровно четыре, все агенты должны находиться на инструктаже у Коффи. И быстро пошел через зал к запертому входу на выставку. Обменялся несколькими словами с полицейским в мундире, и тот отпер ему дверь.

Через несколько минут Пендергаст вышел с выставки. Немного постоял, размышляя. Затем снова прошел через зал и свернул в коридор.

Направился он в самые тихие закоулки музея, далекие от общественных мест. Теперь он находился среди складов и лабораторий, куда туристов не пускают. Высокие потолки и ухоженные галереи сменились серыми шлакоблочными коридорами, вдоль которых тянулись двери каморок. Наверху шипели трубы парового отопления. Пендергаст остановился у верха металлической лестницы, заглянул в записную книжку и зарядил пистолет. Потом начал осторожно спускаться в узкие лабиринты темных недр музея.

39

Створки двери в лабораторию со стуком распахнулись, потом стали медленно закрываться. Марго подняла взгляд и увидела Фрока, со скрипом въезжающего спиной к ней в инвалидной коляске. Подскочила и повезла шефа к терминалу компьютера. Обратила внимание на то, что ученый уже в смокинге. Видимо, приехал в нем на работу, подумала она. Из нагрудного кармана торчал, как всегда, платок от Гуччи.

– Понять не могу, почему эти лаборатории разместили в таких труднодоступных местах, – проворчал Фрок. – Марго, так что это за великая тайна? И почему мне потребовалось спускаться сюда, чтобы узнать ее? Вскоре начнется вечернее фиглярство, и мое присутствие на помосте необходимо. Честь, разумеется, невелика – все дело в моем впечатляющем состоянии. Иен Катберт дал это совершенно ясно понять сегодня утром у меня в кабинете.

В голосе ученого вновь звучали смирение и горечь.

Марго быстро объяснила, как провела анализ упаковочных волокон из ящика. Показала диск с рисунками, изображающими сбор травы. Описала находку и содержание письма и журнала Уиттлси, разговор с Йоргенсеном. Сказала, что истеричная старуха, о которой писал в журнале Уиттлси, не могла иметь в виду статуэтку, когда предостерегала ученого относительно Мбвуна.

Фрок выслушал, неторопливо вертя в руках каменный диск.

– Интересная история, – сказал он. – Но стоит ли из-за нее волноваться? Не исключено, что ваш образец просто-напросто оказался загрязненным. И как знать, может, та старуха была сумасшедшей, либо воспоминания Уиттлси слегка перепутаны.

– Я сперва так и подумала. Но взгляните на это, – сказала Марго, подавая Фроку распечатку. Ученый быстро пробежал ее глазами.