Тьма века сего

Ханк открыл дверь.

– Привет, дорогая, а я уже начал беспокоиться. – Тут он заметил, что глаза у нее полны слез. – Но что…

Внезапно раздался страшный крик. Это был искаженный до неузнаваемости голос Кармен. Ханк кинулся обратно в комнату, не понимая, что могло произойти.

– Н-Е-Е-Т! – кричала Кармен, подняв руки к лицу. – Ты сошел с ума! Убирайся от меня! Прочь с дороги!

Пораженные Ханк и Мэри молча наблюдали, как она пятилась в комнату, взмахивая руками, будто отбиваясь от невидимого противника. Кармен кружилась по комнате, наталкиваясь на мебель и выкрикивая непристойности. Ею вдруг одновременно овладели и ярость, и страх. Широко раскрытые глаза остекленели, лицо перекосилось.

Криони попытался удержать Трискала, который непременно хотел свершить правосудие. Мерцающий ореол вдруг озарил Трискала, его растрепанные крылья выросли мягко переливаясь тысячами радуг, заполнили всю комнату. В руке Трискала сверкал обнаженный меч, которым н описывал стремительные круги, безжалостно атакуя Похабника – безобразного демона вожделения, покрытого черной чешуей, с телом скользким, как у ящерицы, и красным языком, подергивавшимся, словно змеиный хвост. Сначала похотливый дух только оборонялся, но потом яростно бросился в контратаку. Огромный кривой красный меч прочертил кровавую дугу в воздухе. Клинки противников со страшным звоном столкнулись, просыпав целый ливень огненных брызг.

– Не трогай меня, я тебе говорю! – заверещал Похабник. Крылья его трепыхались, как у запутавшейся в паутине мухи.

– Оставь его! – крикнул Криони, пытаясь удержать друга и уклоняясь от ударов. – Прекрати, это приказ!

Наконец Трискал отступил, все еще держа перед собою обнаженный меч, отблески которого падали на его грозное лицо и горящие глаза.

Кармен утихла и протерла глаза. Она испуганно озиралась по сторонам. Ханк и Мэри подошли к ней, пытаясь ободрить.

– Тебе что-то померещилось, Кармен? – спросила Мэри участливо. – Это я, Мэри. Разве я сделала тебе что-то дурное? Я вовсе не хотела тебя испугать.

– Нет… нет… – простонала Кармен. – Это не ты. Это что-то другое…

– Кто? Что?

Похабник стоял втянув голову в плечи, по-прежнему сжимая меч.

– Мы не позволим тебе больше бесчинствовать, – приказал ему Криони, – убирайся. И не смей здесь больше появляться!

Похабник опустил крылья и, осторожно обойдя небесных воинов, попятился к двери.

– Я и так уйду, – прошипел демон.

– Я и так уйду, – повторила Кармен, она будто очнулась от сна. – В этой комнате какая-то… какая-то злая сила. Прощайте.

Гостъя кинулась к двери. Мэри хотела ее окликнуть, но

Ханк взял жену за руку, давая понять, что сейчас лучше промолчать.

Криони удерживал Трискала до тех пор, пока свет вокруг него не померк. Все еще дрожа от напряжения, тот убрал меч в ножны.

– Трискал, – отчитывал его Криони, – ты же знаешь приказ Тола! Я все время был с Ханком. Пастор все делал правильно, тебе незачем было… – тут ангел заметил, что одежда друга разодрана, а сам он серьезно ранен. – Что случилось?

– Я не позволил еще одному негодяю прикоснуться ко мне, – Трискал тяжело дышал. – Криони, у нас появились более сильные противники.

Мэри наконец вспомнила, что собиралась плакать и разразилась слезами.

– Мэри, ради Бога, что произошло? – обнял ее Ханк.

– Только запри покрепче дверь, дорогой, запри дверь и обними меня покрепче! Пожалуйста!

Глава 15

Вытирая на ходу руки, Кэт спешила к телефону.

– Алло?

– Привет, это Маршалл.

Кэт уже знала, что ей предстоит услышать. За последние две надели это случалось часто.

– Маршалл, я приготовила обед, и приготовила его ни четверых…

– Да, но…

– Маршалл, как обычно в таких случаях, пытался выкрутиться.

– Маршалл, – Кэт понизила голос и повернулась спиной к гостиной, где занимались Санди и Шон, впрочем, большей частью они болтали. Ей не хотелось, чтобы они увидели ее огорченное лицо.

– Я хочу, чтобы ты приехал к обеду. Ты опаздываешь всю эту неделю. Ты так занят своими делами и мыслями… мне иногда кажется, что у меня нет мужа…

– Кэт! – перебил ее Маршалл. – Все не так плохо, как ты думаешь. Я скоро приеду, но мне придется немного задержаться.

– На сколько же ты задержишься?

– Э-э… не могу сказать точно… Может быть, на час. Кэт не знала, что и ответить, она только вздохнула с досадой.

Маршалл постарался ее задобрить:

– Я приеду, как только освобожусь. Кэт решилась высказать все по телефону, не зная, представится ли ей в ближайшее время более удобный случай:

– Маршалл, я очень беспокоюсь за Санди!

– Ну, что еще с ней такое случилось?

О как ей хотелось влепить ему пощечину за такой тон!

– Если бы ты хоть время от времени появлялся дома, ты бы знал! Она… я не знаю… Только она больше не прежняя Санди. Мне не нравится, что сделал с ней Шон.

– А что «сделал» с ней Шон?

– Это не телефонный разговор.

Теперь вздохнул Маршалл.

– Хорошо, хорошо. Мы поговорим об этом.

– Когда, Маршалл?

– Ну, вечером, когда я вернусь.

– Мы не можем говорить при них…

– Я имел в виду… ты знаешь, что я имел в виду! – Маршаллу надоел этот разговор.

– Ну ладно, будь добр, приходи домой!

Кладя трубку на место, Маршал был раздражен и недоволен собой, думая о том, каково было Кэт. Но это продолжалось несколько секунд. Потом его мысли вернулись к неотложному делу: интервью с профессором Лангстрат.

Пятница, вторая половина дня. Профессор должна быть дома. Маршалл набрал номер и на этот раз услышал длинный гудок, и еще один, и еще…

– Алло?

– Здравствуйте, это Маршалл Хоган, главный редактор «Кларион». Я говорю с профессором Джулин Лангстрат?

– Да, это я. Чем могу служить, мистер Хоган?

– Моя дочь Санди посещает ваши лекции.

– Ах вот как, очень мило! – казалось, ей действительно было приятно услышать эти слова.

– Мне бы чрезвычайно хотелось узнать время, когда вам было бы удобно дать интервью.

– Вам следует поговорить с кем-нибудь из моих ассистентов. Они следят за успехами студентов и их проблемами. Видите ли, группы очень большие.

– Да, но это не совсем то, что мне нужно. Я хочу взять интервью лично у вас.

– Из-за вашей дочери? Увы, я с ней незнакома, так что не смогу быть вам полезной…

– Ну… Мы, естественно, поговорим и об обычных лекциях, но меня больше интересуют другие ваши занятия в университете: свободные лекции и встречи, которые вы устраиваете по вечерам…

– Ах, вот что! – тон Лангстрат не предвещал ничего хорошего. – Эта идея принадлежит нескольким моим коллегам, и пока это только эксперимент. Если вас это интересует, обратитесь в канцелярию, у них, наверное, есть какие-нибудь старые бумаги. Но, должна вам заметить, мне не очень нравится сама идея давать интервью для прессы, и я не собираюсь этого делать.

– Значит, вы не хотите рассказать о тех влиятельных людях, которые составляют круг ваших друзей?

– Что вы хотите сказать? – похоже, профессор не только не понимала в чем дело, но и была недовольна заданным вопросом.

– Альф Бруммель, шеф полиции, пастор Оливер Янг, Долорес Пинкстон, Дуайт Брандон, Эжен Байлор, судья Джон Бэйкер…

– Мне нечего вам ответить, – сухо проговорила она. – Простите, у меня очень много дел. Чем я еще могу быть вам полезна?

Маршалл решил сделать еще одну попытку;

– Единственное, что мне еще хотелось бы знать, – почему вы выгнали меня со своей лекции? Теперь Джулин просто негодовала:

– Даже не представляю, о чем вы говорите!

– В понедельник после обеда, две недели назад. «Психология самопознания» – так, кажется, это называлось. Я тот мужчина, которого вы попросили выйти вон.

Она недоверчиво рассмеялась:

– Я и понятия не имею, о чем идет речь! Вероятно, это был кто-то другой.

– И вы не помните, что попросили меня подождать за дверью?