Сияющая Цитадель

– Похоже, Беллиом подтолкнул землю к северу от разлома под остальную часть континента, – добавил Халэд. – Под ее напором край расселины поднялся и образовал скальную стену. Потому-то с этой стороны и поднялось морское дно. К северу от скалы земля опустилась, и море там продвинулось на пару миль вглубь суши. Видно, как из воды торчат верхушки деревьев. Там, где мы были во время землетрясения, разлом отвесный и гладкий, но здесь, у берега, сошло множество камнепадов. К северу от скалы торчат из воды крупные обломки скал.

– Где эдомцы, о которых ты говорил? – спросил Спархок.

– Вверху, у вершины скалы, мой лорд. Они рубят деревья и скатывают бревна к воде. Именно там, у воды, они и строят эти свои плоты. – Халэд помолчал, и на лице его появилось критическое выражение. – Не сказал бы, что это добротная работа, – добавил он. – Если тролли сойдут на берег по этому плавучему пирсу, они наверняка промочат себе ноги.

– Вылитый отец! – рассмеялся Келтэн. – Тебе-то какое дело, Халэд, промочат тролли себе ноги или нет?

– Если уж берешься что-то делать, сэр Келтэн, делай основательно, – упрямо ответил Халэд. – Терпеть не могу неряшливой работы.

– А где находится селение, у которого собираются тролли? – спросил Вэнион. – Как оно там называется?..

– Тзада, Вэнион-магистр, – ответил ему Энгесса. – Оно находится в Атане.

– Чем они там заняты?

– С вершины скалы это трудно разглядеть.

– Где проходит граница между Тамулом и Атаном? – спросил Тиниен.

– На деле, Тиниен-рыцарь, никакой границы нет, – сказала королева Бетуана. – Есть линия, вычерченная на карте, но здесь, на Северном мысу, эта линия ничего не значит. Земля, где солнце заходит поздней осенью и не восходит до ранней весны, где в разгар зимы деревья трескаются от мороза, – такая земля мало привлекает поселенцев. Западная часть мыса считается астелийский, средняя – атанской, а восточная принадлежит Тамулу. На деле же никто здесь не обращает внимания на такие тонкости. Земля здесь принадлежит тому глупцу, который осмелится поселиться так далеко к северу.

– До Тзады примерно сто пятьдесят лиг, – сообщил Энгесса.

– Добрая неделя пути для троллей, – заметил Улаф. – Как далеко продвинулись эдомцы с постройкой пирса?

Халэд почесал щеку.

– Я так думаю, им еще десять с лишком дней работы.

– А через десять дней ледяные поля в море станут достаточно прочными, чтобы выдержать троллей, – заключил Улаф.

– Уж Киргон об этом позаботится, – повторила Флейта.

– Кто-то составил весьма строгое расписание, – заметил Бевьер. – Эдомцы закончат работу через десять дней, к этому времени лед в море окрепнет, и, если тролли пустятся в путь через три дня, начиная с нынешнего, они прибудут на место как раз тогда, когда все будет готово.

– У нас есть много возможностей, – сказал Вэнион. – Мы можем уничтожить южный пирс и оставить троллей бродить по льду; можем просто подождать и встретить их, когда они будут высаживаться на берег; можем использовать суда Сорджи, чтобы атаковать их прямо на пирсе, или…

Королева Бетуана твердо качала головой.

– Что-нибудь не так, ваше величество? – спросил Вэнион.

– У нас не так уж много времени, Вэнион-магистр, – ответила она. – Сколько здесь сейчас длится день, Энгесса-атан?

– Не более пяти часов, Бетуана-королева.

– Через десять дней будет и того меньше. Мы же не хотим драться с троллями в полной темноте?

– Ни в коем случае, ваше величество, – содрогнувшись, ответил Улаф. – Суть в том, что на самом деле мы вовсе не собираемся с ними драться. Мы хотим украсть их у Киргона. Знаете, мы ведь можем вовсе не обращать внимания на это строительство на берегу. Корабли Сорджи далеко обогнут его и высадят нас на берег к северу от стены, достаточно далеко, чтобы Беллиом мог, не вызывая новых землетрясений, доставить нас прямо в Тзаду.

– Хороший план, Улаф-рыцарь, – согласилась Бетуана, – если не принимать во внимание лед. Он ведь уже намерзает в море.

– Афраэль, – обратился Спархок к Богине-Дитя, – не могла бы ты растопить для нас этот лед?

– Только в случае крайней нужды, – ответила она, – но это было бы невежливо. Лед – это часть зимы, зима принадлежит земле, а земля – дитя Беллиома, не мое, так что лучше поговори об этом с Беллиомом.

– Что я должен попросить его сделать? Она пожала плечами.

– Почему бы не предоставить это Беллиому? Скажи ему просто, что лед нам мешает, и пусть он сам решит, как с этим управиться. Тебе, Спархок, еще предстоит научиться этикету в подобных случаях.

– Думаю да, – согласился он, – но ведь такое происходит не каждый день, так что у меня пока немного опыта.

* * *

– Теперь понимаешь, Спархок, почему я так говорил об этих плотах? – спросил Халэд. – Эти бревна так низко в воде, что по ним и осла не проведешь, не замочив его до самых поджилок.

– И как бы поступил ты на месте эдомцев?

– Я бы положил бревна в два слоя – верхний слой поперек нижнего.

Спархок и Халэд лежали в кустарнике на холме, наблюдая, как эдомские крестьяне трудятся над плотами. Первая часть пирса уже была спущена на воду и примерно на четверть мили выдавалась в ледяную воду. Готовые плоты тотчас присоединялись ко внешнему краю пирса.

– Это Инсетес, – сказал Халэд, указывая на рослого здоровяка в бронзовой кольчуге и увенчанном рогами шлеме. – Он и его доисторические вояки загоняли бедных крестьян до полного изнеможения. Ребал бегает вокруг, размахивая руками и принимая важный вид, но на самом деле командует здесь Инсетес. Крестьяне плохо понимают его наречие, так что он объясняется с ними с помощью кулаков. – Халэд задумчиво поскреб короткую черную бородку. – Знаешь, Спархок, если бы мы его убили, солдаты исчезли бы и одной атаки рыцарей хватило бы, чтобы Ребал и его крестьяне разом очутились на полпути в Эдом.

– Неплохая идея, но как нам подобраться настолько близко, чтобы прикончить его?

– Я уже достаточно близко, Спархок. Я бы мог убить его прямо отсюда.

– Халэд, он в двухстах пятидесяти шагах от нас. Твой отец говорил, что предел стрельбы из арбалета – двести ярдов, да и то если повезет попасть в цель.

– Я стреляю лучше, чем отец. – Халэд поднял свой арбалет. – Я улучшил прицел и немного удлинил рычаги. Поверь мне, Инсетес достаточно близко. Отсюда я сумел бы попасть болтом в его ноздрю.

– Живописная была бы картина. Пойдем-ка поговорим с Вэнионом.

Они соскользнули с холма, взобрались на коней и вернулись в укрытый лагерь. Спархок в нескольких словах объяснил остальным план своего оруженосца.

– И ты уверен, Халэд, что сумеешь попасть в него на таком расстоянии? – слегка скептически осведомился Вэнион.

Халэд вздохнул.

– Я должен доказать это наглядно, мой лорд? – осведомился он.

Вэнион покачал головой.

– Нет. Если ты скажешь, что сумеешь попасть в него, я поверю твоему слову.

– Хорошо. Я сумею попасть в него, мой лорд.

– Для меня этого достаточно. – Вэнион нахмурился. – Каков, по-твоему, может быть крайний предел стрельбы из арбалета?

Халэд развел руками.

– Нужно проверить, лорд Вэнион, – сказал он. – Я уверен, что смогу смастерить арбалет, который будет стрелять на тысячу ярдов, только вот целиться из него будет трудновато, и понадобится полчаса и двое людей, чтобы перезарядить его. Рычаги в этом случае должны быть очень жесткими.

– Тысяча шагов… – Вэнион вздохнул, качая головой. Затем он постучал костяшками пальцев по прикрытой доспехами груди. – Боюсь, мы скоро устареем, господа, – сказал он, но тут же выпрямился. – Но пока еще не устарели. Раз уж мы все равно здесь, давайте обезвредим южный пирс. Это будет стоить нам одного арбалетного болта и одной конной атаки. Потери, которые мы нанесем нашим врагам, обойдутся им намного дороже.

* * *

Кринг и Тикуме, оба верхом, поднялись на холм с берега, за ними трусил капитан Сорджи. Сорджи был не слишком умелым всадником и ехал неловко, цепляясь за луку седла.