Огненные Купола

– Как, например, угроза выпустить атанов? – лукаво предположил Эмбан.

– Этот способ действует отменно, ваша светлость, – признал Оскайн. – В прошлом одного присутствия атанов было довольно, чтобы предотвратить обострение политических дискуссий. Атаны – совершенная полиция. – Он вздохнул. – Полагаю, вы заметили проскользнувшее в моей речи пустяковое уточнение: «в прошлом». К несчастью, сейчас дела обстоят иначе. Империя, состоящая из различных народов, всегда обречена на мелкие вспышки национализма и расовых разногласий. Ничтожным людям свойственно стремиться так или иначе доказать собственную значимость. Это звучит патетически, но расизм в сущности есть последнее прибежище ничтожества. Подобные вспышки, как правило, не получают широкого распространения, но вдруг ни с того ни с сего эпидемия этих вспышек разразилась по всей Империи. Всяк вышивает стяги, распевает национальные гимны и трудится над изощренными оскорблениями в адрес «желтых собак». В наш адрес, разумеется. – Оскайн вытянул ладонь и критически ее осмотрел. – На самом деле кожа у нас не желтая. Скорее… – он задумался.

– Бежевая? – подсказал Стрейджен.

– Это тоже не слишком лестно, милорд Стрейджен, – улыбнулся Оскайн. – Ну да ладно. Быть может, когда-нибудь император издаст особый указ о том, каким цветом следует именовать нашу кожу – отныне и навеки. – Он пожал плечами. – Как бы то ни было, но отдельные вспышки национализма и расовой ненависти не смогли бы стать проблемой для атанов, даже если бы случились одновременно во всех городах Империи. Все дело осложняют сверхъестественные явления.

– Я так и думал, что за этим что-то кроется, – пробормотал Улаф.

– Вначале эти проявления магии были направлены на самих людей, – продолжал Оскайн. – У каждого народа есть свой мифический герой – некая выдающаяся личность, которая объединила людей, даровала им национальную цель и определила национальный характер. Современный мир запутан и сложен, и простой народ мечтает о простых временах героев, когда национальные цели были несложны и ясны и всякий точно знал, что он из себя представляет. Кто-то в Империи воскрешает героев древности.

Спархока вдруг пробрал озноб.

– Великанов? – быстро спросил он.

– Гм… – Оскайн задумался. – Да, пожалуй, это верное определение. Ход времени искажает и размывает очертания прошлого, и наши национальные герои со временем прибавляют в росте. Полагаю, что, думая о них, мы воображаем их великанами. Весьма тонкое восприятие, сэр Спархок.

– Я не заслужил этой похвалы, ваше превосходительство. Просто нечто подобное происходит и здесь. – Долмант остро глянул на него. – Я объясню потом, Сарати. Продолжайте, посол Оскайн. Вы сказали, что кто бы ни стоял за беспорядками в Империи, начал он с воскрешения национальных героев. В этих словах содержится намек на продолжение.

– О да, сэр Спархок, разумеется. Продолжение, и еще какое! У всякого народа есть не только свои герои, но и свои страшилища. И мы столкнулись со страшилищами – вампирами, оборотнями, вурдалаками – всеми теми, кем пугают детишек, чтобы научить их хорошо себя вести. Наши атаны не в силах сладить с чем-то подобным. Их учат управляться с людьми, а не с ужасами, порожденными фантазией веков. Вот в этом-то и есть наша проблема. У нас в Империи девять различных народов, и вдруг все они, как один, принялись преследовать свои национальные цели. А когда мы высылаем атанов, чтобы навести порядок и укрепить власть Империи, навстречу им из-под земли поднимаются тысячелетние кошмары. Это нам не по плечу. Правительство его императорского величества надеется, что ваша церковь признает здесь некоторую общность интересов. Если Тамульская империя развалится на девять воюющих королевств, возникший хаос неизбежно отразится на Эозии. Более всего нас тревожит магия. Мы в состоянии справиться с обычным мятежом, но не готовы иметь дело с охватившим весь континент заговором, который применяет против нас магию. Сарсосские стирики зашли в тупик. Что бы они ни пытались предпринять, контратаки следуют быстрее, чем они успевают приняться за дело. Мы слыхали о том, что произошло в Земохе, сэр Спархок, и потому я обращаюсь именно к вам. Заласта из Сарсоса – наилучший маг Стирикума, и именно он заверил нас, что вы – единственный человек в мире, обладающий силой, которая исправила бы наше положение.

– Заласта преувеличивает мои возможности, – пробормотал Спархок.

– Вы знаете его?

– Мы встречались. По правде говоря, ваше превосходительство, я лишь малая частица того, что на самом деле произошло в Земохе. В сущности, я был лишь руслом для потока силы, которой даже не берусь описать. Я был орудием в руках кого-то другого.

– Даже если это и так, вы – наша последняя надежда. Кто-то явно замыслил погубить Империю, и мы должны узнать, кто это. Если мы не сможем отыскать источник наших бед и уничтожить его, Империя погибнет. Поможете ли вы нам, сэр Спархок?

– Не мне принимать решение, ваше превосходительство. Вам следовало бы обратиться к моей королеве и Сарати. Если они прикажут, я отправлюсь в Дарезию. Если запретят – не тронусь с места.

– Тогда я направлю на них всю гигантскую мощь моего дара убеждения, – улыбнулся Оскайн. – Однако даже если допустить, что мои усилия увенчаются успехом – в чем я отнюдь не уверен – мы окажемся лицом к лицу с еще одной не менее серьезной проблемой. Мы должны любой ценой защитить достоинство его императорского величества. Когда одно правительство просит о помощи другое – это дело обычное, но когда правительство его императорского величества обращается к частному лицу с другого континента… Вот эту проблему нам и придется решать.

– Не думаю, чтобы у нас был выбор, Сарати, – веско говорил Эмбан. Был поздний вечер. Посол Оскайн отправился спать, а прочие, к которым присоединился Ортзел, патриарх Кадаха, что в Ламорканде, собрались, чтобы хорошенько обсудить его просьбу. – Мы можем не одобрять целиком и полностью всю политику Тамульской империи, но сейчас мы жизненно заинтересованы в ее стабильности. Сейчас мы полностью поглощены Рендорской кампанией. Если Тамульская империя развалится, нам придется отозвать большую часть наших армий – и рыцарей церкви – из Рендора, чтобы защищать наши интересы в Земохе. Согласен, сам по себе Земох не так уж и значителен, но мы не можем недооценивать стратегическое значение Земохских гор. Последние два тысячелетия в этих горах сидели наши враги, и этот факт целиком поглощал внимание нашей Святой Матери. Если мы позволим новому врагу завладеть Земохскими горами, мы потеряем все, чего добился Спархок в столице Земоха. Мы вернемся в то же положение, в каком находились шесть лет назад. Нам опять придется покинуть Рендор и готовить силы для отражения новой опасности с востока.

– То, что ты говоришь, и так очевидно, Эмбан, – заметил Долмант.

– Знаю, но иногда такой прием помогает выложить все карты на стол и как следует их рассмотреть.

– Спархок, – сказал Долмант, – если бы я приказал тебе отправиться в Материон, а твоя жена велела остаться дома – что бы ты сделал?

– Вероятно, отправился бы в монастырь и в ближайшие несколько лет молил Бога направить меня на путь истинный.

– Наша Святая Матерь церковь потрясена твоим благочестием, сэр Спархок.

– Я готов на все, лишь бы порадовать ее, Сарати. Я же ее рыцарь, в конце концов. Долмант вздохнул.

– Стало быть, все сводится к некоему соглашению между мной и Эланой?

– Подобная мудрость может исходить только от Бога, – заметил Спархок своим друзьям.

– Ты имеешь что-нибудь против? – едко осведомился Долмант. Затем он с безнадежным видом глянул на королеву Элении. – Назовите свою цену, ваше величество.

– Что-что?

– Давай не будем ходить вокруг да около, Элана. Твой рыцарь припер меня к стене.

– Знаю, – ответила она, – и я так восхищена этим, что едва дышу. Мы обсудим это с глазу на глаз, достопочтенный архипрелат. Мы же не хотим, чтобы сэр Спархок узнал свою истинную цену, не так ли? Ему может прийти в голову, что мы платим ему меньше, чем он заслуживает.