Мэри Поппинс (перевод Б. Заходера)

Сторож загородил ей дорогу. К нему наконец вернулся дар речи.

— Послушайте! — сказал он, глядя на неё во все глаза. — Мне придётся написать рапорт! Это против правил. Тут запрещено сваливаться с неба! Откуда вы взялись, хотел бы я знать, а?

Он замолчал — Мэри Поппинс смерила его таким взглядом, что ему сразу захотелось быть где-нибудь в другом месте.

— Если бы я была парковым сторожем, — сказала она с достоинством, — я бы надела фуражку и застегнула тужурку. Позвольте!

И, надменно отстранив его жестом, она проследовала дальше.

Сторож, покраснев, нагнулся за своей фуражкой. А когда он вновь поднял глаза, Мэри Поппинс и ребята уже скрылись в воротах Дома Номер Семнадцать.

Сторож посмотрел на дорожку. Потом на небо. Потом опять на дорожку.

Он снял фуражку, почесал в затылке и снова надел её.

— Ни в жизнь ничего подобного не видел! — сказал он, запинаясь. — Даже когда я был мальчиком!

И он удалился в растерянности, продолжая что-то бормотать.

* * *

— Мэри Поппинс, вы ли это! — встретила её в прихожей миссис Бэнкс. — Откуда вы взялись? Из голубой дали?

— Да, да! — начал было Майкл весело. — Она спустилась на…

Он осекся, потому что Мэри Поппинс бросила на него уничтожающий взгляд.

— Я встретила их в парке, мэм, — сказала она, обращаясь к миссис Бэнкс, — и привела домой.

— Вы собираетесь, следовательно, остаться у нас?

— В настоящее время да, мэм.

— Понимаете ли, Мэри Поппинс, в прошлый раз вы ушли от нас, не сказав ни… без предупреждения. Как я могу знать, что вы этого опять не сделаете?

— Никак, мэм, — спокойно согласилась Мэри Поппинс.

Миссис Бэнкс опешила.

— Но… но… вы ведь больше не уйдёте так? — неуверенно спросила она.

— Не могу сказать заранее, мэм.

— О! — сказала миссис Бэнкс, потому что ничего лучшего в данную минуту она придумать не смогла.

И, прежде чем она пришла в себя от изумления, Мэри Поппинс взяла свою ковровую сумку и повела ребят наверх.

Миссис Бэнкс проводила их взглядом.

Дверь детской тихо закрылась.

Тогда, с облегчением вздохнув, она побежала к телефону.

— Мэри Поппинс вернулась! — радостно сказала она в трубку.

— Правда? — сказал мистер Бэнкс на другом конце провода. — Тогда, пожалуй, я тоже вернусь.

И он положил трубку.

* * *

Мэри Поппинс сняла пальто и повесила его на крючок у двери спальни. Затем она сняла шляпку и аккуратно поместила её на спинку кровати.

Дети наблюдали за этой знакомой процедурой. Всё было точь-в-точь как всегда. Просто не верилось, что она куда-то пропадала.

Вот Мэри Поппинс наклонилась и открыла ковровую сумку.

Сумка была совершенно пуста, если не считать большого термометра.

— Это для чего? — с любопытством спросила Джейн.

— Для тебя! — сказала Мэри Поппинс.

— Я же не больная! — возмутилась Джейн. — У меня корь уже два месяца как прошла!

— Открывай! — сказала Мэри Поппинс таким голосом, что Джейн немедленно закрыла глаза и открыла рот. И градусник немедленно скользнул туда. — Я хочу знать, как ты вела себя в моё отсутствие, — строго сказала Мэри Поппинс.

Она вытащила градусник и поднесла его к свету.

— Легкомысленная и неаккуратная, — прочитала она.

Джейн широко открыла глаза.

— А я ничуть не удивлена! — сказала Мэри Поппинс и поставила градусник Майклу.

Вытащив его, она прочла:

— Большой шалун и озорник!

— Неправда! — сказал Майкл сердито.

Мэри Поппинс вместо ответа сунула ему градусник под самый нос, и он прочёл по складам:

— Боль-шой ша…

— Видишь? — торжествующе поглядела на него Мэри Поппинс.

Капризный и драчливый — такова была температура Джона.

А когда проверку прошла Барби, градусник показал:

Донельзя избалованна!

— Гхм! — фыркнула Мэри Поппинс. — Пожалуй, я вернулась вовремя!

Наконец она поставила градусник себе самой, подержала его одно мгновение и вытащила.

— Полное совершенство во всех отношениях, — прочитала она, и самодовольная улыбка заиграла на её лице.

— Как и следовало ожидать, — сказала она гордо. — А теперь чай — и спать!

Ребятам показалось, что не прошло и минуты, а они уже выпили молоко, съели по куску кокосового торта и выкупались. Как обычно, всё, что делала Мэри Поппинс, совершалось со скоростью света. Крючки и петли разлетались сами, пуговицы торопились расстегнуться, мыло и губка носились, как молния, полотенце вытирало в один взмах.

Мэри Поппинс прошлась между кроватями, поправляя на ребятах одеяла. Её накрахмаленный белый передник похрустывал, и от неё чудесно пахло свежеподжаренными гренками.

Подойдя к кроватке Майкла, она наклонилась и пошарила под ней. Через минуту она осторожно вытащила оттуда свою раскладушку, на которой аккуратными стопками было сложено всё имущество Мэри: кусок туалетного мыла «Загар», зубная щётка, пакетик шпилек, флакон одеколона, складной стул и коробочка пастилок от кашля. Затем последовали семь фланелевых ночных рубашек, четыре бумажных, туфли, халаты, две купальные шапочки и альбом с открытками.

Джейн с Майклом привскочили в своих кроватках.

— Откуда же всё это взялось? — не утерпел Майкл. — Я, наверно, сто раз лазил под кровать, и я знаю — там ничего не было!

Мэри Поппинс ничего не ответила. Она начала готовиться ко сну.

Джейн с Майклом переглянулись. Допытываться, конечно, было бесполезно — ведь Мэри Поппинс ничего никогда не объясняет.

Мэри Поппинс сняла крахмальный белый воротничок и расстегнула замочек цепочки с медальоном.

— А что там внутри? — поинтересовался Майкл, разглядывая маленький золотой медальон.

— Портрет.

— Чей?

— Узнаешь в своё время. Не раньше.

— А когда своё время придёт?

— Когда я уйду!

Ребята уставились на неё испуганными глазами.

— Мэри Поппинс! — вскрикнула Джейн. — Вы ведь никогда больше от нас не уйдёте, правда? Скажите, что правда!

Мэри Поппинс пристально посмотрела на неё.

— Хорошенькая у меня будет жизнь, — ответила она, — если я всю её потрачу на вас!

— Но вы останетесь? — умоляла Джейн.

Мэри Поппинс подбросила медальон на ладони.

— Останусь, пока цепь не порвётся, — сказала она кратко.

И, накинув на голову ночную рубашку, она начала под ней раздеваться.

— Тогда хорошо, — шепнул Майкл сестре. — Я видел — цепочка очень крепкая.

Он ободряюще кивнул Джейн. Оба свернулись клубочками в постелях и лежали, наблюдая за таинственными действиями Мэри Поппинс в её рубашечной палатке. Им вспомнился день её прибытия в Вишнёвый переулок и все, странные, удивительные приключения, которые случились потом: и как она улетела на зонтике, когда ветер переменился; и долгие, долгие дни разлуки с ней; и её сегодняшнее чудесное возвращение…

Вдруг Майкл сел.

— Змей! — сказал он. — Где мой змей? Я совсем про него забыл!

Из ворота ночной рубашки показалась голова Мэри Поппинс.

— Змей? — сердито сказала она. — Что ещё за змей? Какой змей?

— Мой новый змей, жёлтый и зелёный и с кисточками! Ну тот, на котором вы сегодня прилетели! На его бечёвке!

Мэри Поппинс пристально посмотрела на него. Трудно было сказать, чего в этом взгляде было больше — удивления или гнева; но и того и другого было достаточно.

А голос её, когда она заговорила, был ещё страшнее взгляда.

— Если я тебя правильно поняла, — медленно процедила она сквозь зубы, — ты сказал, что я спустилась откуда-то на верёвке?

— Но ведь так и было! — запинался Майкл. — Сегодня. Из облака. Мы вас видели.

— Значит, на верёвочке? Как мартышка? Это я, да? Так, Майкл Бэнкс?

Мэри Поппинс была в такой ярости, что казалось, стала вдвое больше ростом. Огромная и страшная, она нависла над ним, ожидая ответа.

Майкл для храбрости вцепился в простыню.

— Майкл, молчи! — шепнула Джейн предостерегающе.