Раны чести

— Марк… Марк Валерий Аквила. И я тоже не побегу.

Ветеран рядом с ним одобрительно кивнул, обнажил меч и указал на шеренгу легионеров:

— Нам встать там?

Командир пожал плечами и повернулся к приближающемуся отряду.

— Это ваши похороны. Оставайтесь со мной, вы мой резерв. Когда солдат упадет, занимайте его место в шеренге. Отряд, копья — товсь! Ждать команды!

Варвары перешли с быстрого шага на бег, чтобы поскорее преодолеть оставшееся расстояние. С полдесятка из них держали большие топоры, которые разрубали человека до пояса или отрубали конечности, несмотря на доспехи. Сейчас враги приблизились настолько, что их можно было разглядеть во всех подробностях. Намазанные известью волосы жестко торчали на головах, лица покрывали синие узоры, под блеклым полуденным солнцем ярко сверкали украшения. От криков варваров волосы вставали дыбом. Это была не случайная встреча. На римлян надвигался боевой отряд племени, одетый и снаряженный для сражения, возможно, воодушевленный местным пивом: широко раскрытые глаза и оскаленные в нетерпении зубы. Шеренга легионеров дрогнула, солдаты начали пятиться при виде надвигающейся жестокой смерти. Но не успел строй сломаться, как ветеран шагнул вперед и пощекотал кончиком меча шею легионера в заднем ряду. Затем пожилой римлянин заговорил сухим тоном, достаточно громко, чтобы перекрыть шум наступающих варваров:

— Вернись в строй, сынок, а то эти синеносые ублюдки не захотят иметь с тобой дела.

Несколько солдат, широко раскрыв глаза, обернулись, а легионер медленно занял свое место. Пара солдат поопытней, которые уже поняли и смирились с тем, что остаток их жизни окажется захватывающим и очень коротким, будут ли они сражаться, или побегут, молча улыбнулись и неосознанно приподняли щиты при звуках командного голоса. Офицер с уважением кивнул, продолжая следить за приближением варваров, и крикнул, заглушая воинственные вопли:

— Ждать… Копья…

Командир открыл было рот, чтобы приказать метнуть копья, за несколько секунд до того, как бритты достигнут хлипкой стены щитов, и тут краем глаза заметил движение в лесу, шагах в пятидесяти левее отряда. Но происходящее в двадцати шагах от его людей намного важнее.

— Метнуть! Метнуть!

Легионеры метнули копья в надвигающуюся толпу врагов и выхватили мечи, приготовившись к схватке. Двое бриттов с криками упали, еще нескольким пришлось опустить щиты. Варвары обрушились на строй солдат, и металл лязгнул о металл. Удар был настолько силен, что шеренга откатилась шагов на пять, прежде чем легионерам отчаянным усилием удалось поглотить импульс. Только слабый уклон, благоприятствовавший обороне, помог солдатам удержаться при столкновении. Командир отступил назад, чтобы сохранить свою позицию, изумленно глядя, как из-за деревьев позади нападавших выходят люди в доспехах. Крики ярости и грохот столкновения практически стихли; люди сражались в тишине, изредка нарушаемой хриплыми выдохами, кряхтением или стонами.

Один из солдат перед ним, шатаясь, вышел из шеренги, словно цыпленок с отрубленной головой. Из перерезанного горла фонтаном хлестала горячая кровь и ее медный запах немедленно заполнил ноздри. Легионеры по обе стороны от внезапно образовавшегося разрыва медленно отступали, не в силах сомкнуть строй. Руфий отодвинул своего младшего товарища, подхватил щит павшего солдата и занял его место. Отведя в сторону ужасный удар топора, он шагнул вперед с быстротой и ловкостью, неожиданными при его сединах, и резким ударом короткого меча вспорол живот своему противнику, пока дикарь пытался восстановить равновесие. Варвар схватился за горячие кишки, упав на колени, уставился на ужасную рану и завопил.

Пал еще один солдат из отряда — топор глубоко врезался в его плечо, — и раскрашенный синим воин боролся с рукоятью, пытаясь высвободить лезвие. Марк Валерий Аквила в одно мгновение занял место в шеренге. Левой рукой он подобрал пехотный меч павшего солдата и одновременно вонзил кавалерийский клинок под ребра хозяину топора в безупречном убийственном выпаде. Кровь брызнула ему на лицо. Марк отбил подобранным оружием копейный выпад слева, быстро спихнул умирающего варвара со своего меча, полоснул копейщика освободившимся лезвием по запястью, затем развернул кисть и ударил длинным мечом в противоположную сторону, ловко разрубив голову врага справа. Затем отступил в шеренгу, чтобы восстановить равновесие; подобранный пехотный меч в левой руке вытянут вперед, длинный меч в правой отведен назад, кончики клинков на одном уровне. Марк на мгновение замер, тяжело дыша; его глаза расширились от потрясения, вызванного боем, но продолжали искать новую цель. Ближайшие к нему варвары медленно пятились от двух клинков в почти курьезном страхе.

Из глубины послышался гортанный возглас на ломаном бриттском, перекрывающий лязг стали. Меч указал на отставного ветерана в римской шеренге.

— Убейте офицера! Убейте его!

Командир, который с восхищением следил за фехтовальным искусством Марка, боковым зрением заметил движение и перевел взгляд на левый фланг отряда, где вышедшие из леса воины быстро бросились в бой, атакуя фланг и тыл варваров. Десять мужчин подбежали на дюжину шагов, метнули копья в спины ни о чем не подозревающих варваров, затем выхватили мечи и с яростными воплями принялись за дело. Командир, когда бритты, сражавшиеся с его людьми, начали недоуменно оглядываться на крики умирающих товарищей, отдал единственно возможный приказ:

— Контратака! Доски и клинки, бейте и колите! Врубайтесь в них, снулые сукины дети!

Солдаты среагировали почти не задумываясь: результат тысяч бессмысленных упражнений. Легионеры ударили умбонами[1] своих щитов в лица бриттов, потом дружно шагнули вперед, выбросив перед собой мечи. Двое отвлекшихся варваров заорали, остальные отшатнулись назад, тем самым предоставив римской шеренге время и место для повторной атаки. Вождь варваров развернулся к новым противникам, поразил одного из них могучим броском копья, выхватил меч и, выкрикнув вызов, бросился вперед. Ему навстречу вышел могучий воин в шлеме с гребнем, отбил выпад едва ли не небрежным движением щита и одним молниеносным движением вонзил собственное оружие глубоко в грудь варвара, повернув его в ране, чтобы освободить клинок, и одновременно пнув умирающего. Один из варваров повернулся и бросился бежать, за ним последовал другой. Подобно постепенно распадающейся затопленной плотине, за ними бросились еще двое, потом еще пятеро, после чего в бегство обратились и все оставшиеся. Они оставили на земле с десяток мертвых или умирающих людей.

Уцелевшие римляне, половина которых получила ранения, переводили дыхание, опершись на щиты, и наблюдали за бегством. Еще минуту назад они стояли перед лицом неминуемой гибели — и теперь были счастливы настолько, что не мешали врагам спасаться. Командир, за которым на почтительном расстоянии следовал Руфий, направился к новоприбывшим, в то время как Марк бросил пехотный меч рядом с его мертвым хозяином и, неожиданно опустошенный, отер кровь со своего клинка. Предводитель второго отряда, темнобородый силач с гребнем из конского волоса на шлеме, следил за отступающими врагами, будто одновременно сожалея и презирая их.

— Кем бы вы, парни, ни были, вы заслужили благодарность Шестого легиона. Если бы вы не вылезли из леса, мы бы уже стали покойниками. Видать, у вас яйца с яблоко величиной, раз вы решились…

Поток благодарностей командира иссяк, когда он заметил, что воин, не обращая на него внимания, по-прежнему наблюдает за убегающими бриттами. Спустя мгновение он, безразлично глядя на легионера, заговорил.

— Лучше бы тебе подсказать своим командирам, чтобы они перестали посылать отряды меньше полной центурии по дороге в Тисовую Рощу. В следующий раз вам так не повезет. — Он повернулся к своим людям: — Заберите головы, и будьте готовы уходить. Мы отправимся к крепости вместе с этими. Вы двое, насколько я видел, никого не убили — вот и займитесь ремнями, чтобы дотащить Хадруна до форта. Мы положим его в землю в таком месте, откуда он не сможет выкопаться.