Цирк монстров

Я очень надеялся, что он не сообразит попросить меня прислать эти сведения в комиссариат в двойном запечатанном конверте.

Так и случилось.

— Подождите секунду, — сказал Уилл Палмето. — Итак, вам нужен только его адрес, и все?

— Совершенно верно.

— Хорошо, вот он, — сказал он и продиктовал мне адрес.

— Благодарю вас, Уилл. Вы очень любезны.

Я положил трубку и начал разглядывать листок с адресом, гордый тем, что моя «военная хитрость» удалась. Вот он, адрес Смита, известного также как Кош Чокнутый.

Когда я услышал название улицы, на которой он обосновался, меня словно током ударило: он жил здесь, в Неаполе!

Я встал из-за стола. Я помнил, что дал Кэмерону обещание не вмешиваться в эту историю, но что делать — моя семья исчезла, и у меня было слишком много вопросов, ответы на которые требовалось получить.

На этот раз мое решение было бесповоротным.

Глава 37

Но вот такого сюрприза я не ожидал.

Из открытого окна машины я растерянно смотрел на заброшенную территорию без единого строения. Тихо урчал невыключенный мотор.

Это и есть владения Алана Смита? Листок бумаги с адресом, лежавший на соседнем сиденье, подтверждал это. Так же как и номер дома на почтовом ящике, висевшем на столбе, окруженном зарослями сорняков.

Пустующий участок находился в самом центре шикарного квартала Порт Ройял. Я добрых полчаса колесил по улицам, вдоль которых располагались настоящие усадьбы ценой в несколько миллионов долларов, и то и дело чертыхался, безуспешно пытаясь найти нужное мне владение. Оно оказалось в конце широкой аллеи, у самой кромки воды, и было наполовину скрыто за деревьями. Если бы я сейчас выключил мотор, то наверняка услышал бы плеск волн.

Порт Ройал — настоящий лабиринт искусственных каналов, этакая мини-Венеция, возникшая словно из ниоткуда. Воплощенная мечта любого скоробогача, поднявшегося из грязи в князи, подобно ему каким-то чудом вытащенная из болотных глубин и превращенная в сказку для миллионеров. Этот квартал был возведен в 1938 году Гленном Сэмплом, продавцом стирального порошка и одним из крестных отцов жанра «мыльной оперы» [21]. Землю Сэмпл приобрел за пять миллионов долларов. Сегодня средняя цена здешнего особняка составляет примерно три миллиона, но есть и такие, что стоят миллионов двадцать — тридцать. Если вам повезет приобрести один из них, вашими соседями окажутся стареющие кинозвезды, отошедшие от дел руководители крупных компаний и знаменитые писатели. Ворота будут напоминать вход в античный храм, ограда будет похожа на стены средневековой крепости, внутри окажутся несколько бассейнов с подогревом и два-три лифта (даже если в вашем доме всего два этажа). Само собой, роскошная мебель (которую здешние обитатели меняют каждый год, пренебрежительно оставляя старую на свалке). Разумеется, вы не будете жить здесь постоянно, — это же всего лишь загородный дом! — но обслуживающий персонал круглый год будет наготове.

— О, боги и смертные! — невольно пробормотал я, моргая ослепленными всей этой роскошью глазами за стеклами солнечных очков. — Живая история Неаполя, с самых первых дней!..

Но сейчас я продолжал смотреть на заброшенную территорию, окруженную невысокой оградой из розового камня, поверх которой шла другая — решетчатая. Самое нейтральное, что можно было сказать об этом владении, это что оно слегка отличалось от своего окружения. Аллея из каменных плит привела меня в какие-то хаотические джунгли. Узкие ворота вели в никуда. В траве кое-где виднелись обрывки разноцветной бумаги, за деревьями угадывались руины некогда стоявшего здесь строения — словом, место выглядело так, словно давно лишилось старого владельца и уже оставило всякую надежду найти нового.

Затем я въехал на небольшую парковку перед портиком ограды, перегороженном цепью. Цепь казалась новой, так же как и табличка с надписью: «ВХОД ВОСПРЕЩЕН». Я выключил мотор. От жары моя футболка липла к телу, как вторая кожа, и мне то и дело приходилось ее оттягивать и слегка встряхивать. Контраст между гнетущей жарой и неумолкающим плеском волн действовал на нервы.

Я скрестил руки на груди.

Ну и что теперь?

Никакого дома здесь нет. Стало быть, либо коп дал мне неверный адрес, либо Кош Чародей живет в палатке.

А что, тоже вариант. Может быть, он обходит соседние владения, распевая песни и показывая фокусы, а его за это угощают пирожными…

Я вышел из машины и огляделся. Никого. Я захлопнул дверцу, услышал привычное «тиу-тиу» сигнализации и направился к почтовому ящику — единственному доступному предмету, который можно было исследовать. Он был совсем новый и запирался на замок. Заглянув внутрь сквозь щель для почты, я не обнаружил там ничего, даже рекламных проспектов.

Значит, кто-то все-таки здесь жил — или, по крайней мере, брал на себя труд регулярно забирать почту.

Хорошо.

Я двинулся вдоль ограды, чтобы осмотреть всю территорию. И метров через десять обнаружил узкую лазейку — один из прутьев решетки был отогнут в сторону. Если отогнуть его еще немного, пожалуй, можно протиснуться. Я невольно оглянулся на свою машину.

Остановись, пока еще не поздно. Садись в машину и возвращайся домой. Что ты рассчитываешь здесь найти? Мальчика, похищенного в Майами? Свою жену и сына? Это смешно!

Я в задумчивости кусал губы.

От правильного или неправильного выбора могла зависеть моя жизнь.

В конце концов я сильнее надавил на отогнутый прут решетки и протиснулся в расширенное отверстие.

Направляясь к зарослям пиний, я чувствовал, как вдоль позвоночника пробегает дрожь — но не от страха, как вы могли бы подумать, а от возбуждения. Я как будто вернулся в детство, в одну из своих мальчишеских вылазок. Вскоре я заметил, что, несмотря на сильную влажность, здесь нет ни одного москита — зато вокруг порхает множество стрекоз. И вспомнил, как в детстве отец рассказывал мне, что прежний мэр города распорядился специально завезти сюда стрекоз, чтобы они поедали москитов. Тот же самый мэр — очевидно, помешанный на экологии — придумал выпустить в городские сточные воды аллигаторов, чтобы те прочистили забившиеся стоки. «И эти придумки сработали в обоих случаях», — прибавил отец. «Стрекоз-то и правда много, — заметил я, — а где же аллигаторы?» Отец улыбнулся и заговорщицким шепотом ответил: «Будь осторожнее, когда ходишь в туалет».

Я прошел небольшую рощицу пиний, не заметив ничего особенного, и вышел с противоположной стороны. Вот тогда я ее и увидел.

Чувствуя, как лихорадочно колотится сердце, я опустился на корточки среди высокой травы и принялся ее разглядывать.

Она была пришвартована у берега канала, тянущегося вдоль одной из сторон участка: великолепная яхта в укрытии ангара. Этот ангар представлял собой кубическую конструкцию высотой со средний дом, помещающуюся на гладко отшлифованных опорных столбах, соединенных изящными полукруглыми арками. Он закрывал пирс, к которому была пришвартована яхта. Оштукатуренные стены ангара покрывала розовая краска, поблекшая от времени, на крыше была старая, кое-где осыпавшаяся итальянская черепица.

Мне уже доводилось видеть похожие конструкции: они сооружались для защиты морских яхт от штормов и ураганов, а заодно служили препятствием и для воров. Вход в них обычно закрывал вертикальный стальной занавес. Сейчас он был поднят, и это означало, что владелец яхты выходит на ней в море довольно часто — или даже то, что он и сейчас находится внутри.

Некоторое время я размышлял.

А не по этой ли причине Кош выбрал именно это место?

Скорее всего, да.

Я готов был спорить, что на остальное владение ему было наплевать: его интересовал только ангар. В городском порту тоже можно арендовать нечто подобное, но Кош, очевидно, не хотел привлекать к себе лишнего внимания. Кэмерон говорил, что Кош живет как кочевник: у него нет постоянного дома, и к тому же он не любит, когда кто-то сует нос в его дела. Такому человеку лучше всего иметь убежище, из которого можно с легкостью перемещаться куда угодно — как пауку из центра паутины в любую ее часть. Раньше я думал, что Кош наверняка живет в каком-нибудь роскошном отеле или снимает частный особняк, но, в конце концов, почему бы ему не жить на яхте? Владение в самом центре города и при этом очень тихое, защита обеспечена, а при желании можно сняться с места в любой момент.