Две твердыни

— Постой-ка! — сказал Пин. Он сунул руку за пазуху и вытянул за шнурок мешочек из мягкой кожи. — Ношу возле сердца свои сокровища, — объяснил он. — Для меня они такие же ценные, как Кольцо. Вот одно: моя старая деревянная трубка. Вот другое: запасная трубка. Протаскал ее полсвета, сам не знал, зачем. Не думал даже найти по дороге трубочное зелье, когда кончились взятые запасы. А вот теперь пригодилась! — и хоббит протянул гному широкую короткую трубочку. — Ну как, сравняем счет?

— Сравняем?! — воскликнул Гимли. — Благороднейший хоббит! Я теперь твой должник!

— А что касается меня, то я хотел бы выйти отсюда на свежий воздух, — сказал Леголас, — и посмотреть, откуда ветер дует и что делается на небе.

— Мы все выйдем, — согласился Арагорн.

Они вышли из караульни и расселись на куче камня перед воротами. Отсюда открывался далекий вид на долину, потому что туман, наконец, поднялся и расплывался под легким ветерком.

— Вот здесь хоть немножко расслабимся, — сказал Арагорн. — Посидим на развалинах и побеседуем, как любит говорить Гэндальф, пока он сам не придет. Не часто в жизни мне приходилось так уставать.

Он завернулся в серый плащ, прикрыв им доспехи, лег на спину и с удовольствием вытянул длинные ноги. Потом выпустил тонкую струйку дыма.

— Смотрите! — закричал Пин. — Бродяжник к нам вернулся!

— А он никуда не уходил, — ответил Арагорн. — Я Бродяжник, Дунадан, гондорец и северянин в одном лице.

Довольно долго они молча дымили трубками, а солнце освещало их косыми лучами из-за облаков, плывущих высоко в западной половине неба. Леголас некоторое время тоже лежал неподвижно, не щурясь, смотрел на солнце и тихо напевал. Потом вдруг сел.

— Хватит, друзья! — сказал он. — Время проходит, туман рассеялся, и воздух был бы чистым, если бы вы не коптили с таким странным наслаждением. Где ваши истории?

— Моя история начинается в полной темноте, когда я очнулся ночью, связанный и среди орков, — сказал Пин. — Какой сегодня день?

— Пятое марта по Хоббитскому календарю, — ответил Арагорн.

Пин подсчитал на пальцах:

— Всего девять дней назад! А мне казалось, что прошел год с тех пор, как мы попали в плен. Половина этого времени — страшный сон, а потом явь была еще страшнее. Мерри меня поправит, если я в чем-нибудь важном ошибусь. Я не буду вдаваться в подробности и говорить о кнутах, грязи, вони и подобных кошмарах. Лучше этого не вспоминать.

И Пипин рассказал про последний бой Боромира и переход орков с Нагорья Эмин Муйл до самого Фангорна. Слушатели кивали головами, когда что-нибудь в рассказе хоббита совпадало с их догадками.

— А вот сейчас получите назад кое-что из утерянных ценностей, — сказал вдруг Арагорн. — Радуйтесь!

Он расстегнул пояс под плащом и снял с него два кинжала в ножнах.

— Ну и ну! — воскликнул Мерри. — Никак не ожидал снова их увидеть! Вот этим кинжалом я проткнул нескольких орков, пока Углук не отобрал у нас оружие. Как он страшно смотрел! Я думал, он меня на месте заколет, но он оба кинжала только отбросил подальше, будто они его жгли.

— А вот твоя застежка, Пин, — протянул Арагорн руку. — Я ее сохранил, потому что это очень ценная вещь.

— Знаю, что ценная, — ответил Пин. — Я с ней расстался с великим сожалением, но что я еще мог сделать?

— Ничего, — ответил Арагорн. — Кто не умеет при необходимости расставаться с ценностями, тот становится их рабом. Ты хорошо сделал.

Вот это ловко с развязанными руками, — заметил Гимли. — Тебе, конечно, повезло, и ты схватил свой счастливый случай, можно сказать, обеими руками.

— А нам задал трудную загадку, — добавил Леголас. — Я удивлялся, уж не выросли ли у вас крылья.

— Увы, нет! — ответил Пин. — Но вы еще не знаете о Грышнаке, — он вздрогнул и замолчал, оставляя Мерри самую страшную часть рассказа: про объятия орчьих когтей, смрадное дыхание и жуткую силу мохнатых рук Грышнака.

— Меня тревожит то, что вы рассказали об орках из Мордора, или, как они говорят, из Лугбура, — произнес Арагорн. — Выходит, что Черный Властелин и его прислужники слишком много знают. Грышнак после драки в Приречном Нагорье наверняка переслал какие-то сообщения за Великую Реку. Красный Глаз, без сомнения, следит за Исенгардом. Но Саруман все же попал в капкан, который сам готовил.

— Да, какая бы сторона ни победила, у Сарумана теперь надежд нет, — заметил Мерри. — Дела его приняли плохой оборот с тех пор, как он пустил орков на роханские земли.