Праймашина

За глаза, естественно, именовали, поскольку бросать открытый вызов бойцам, привыкшим постоянно сражаться с беспощадной Чудью, эти хлыщи не решались.

Густо поросшая лесом, усеянная бессчетными озерами и мелкими речушками, Идмарская Пуща была поделена более чем на двадцать владений, похожих одно на другое как кристаллы прайма. Дома и замки тут строили из плохого, ноздреватого камня, быстро обрастающего зеленым мхом, поля возделывали без желания, предпочитая кормиться лесом, а торговали в основном мехами. Из развлечений: пиры, охота да истребление Чуди – даже любимые доктами научные конференции и выставки достижений здесь не проводились – кто бы на них съезжался? Раз в месяц объявлялся имперский глашатай: сообщал на главной площади последние указы, приватно пересказывал сплетни, напивался, после чего отправлялся в следующий медвежий угол. Раз в шесть месяцев являлись имперские мытари: трясли налоги, приватно пересказывали сплетни, напивались, после чего отправлялись в следующий медвежий угол. Раз в год прибывала Передвижная Ученая Комиссия, отбирающая одаренных недорослей в столичные школы… Следует ли упоминать, что, отработав положенное, члены высокой Комиссии приступали к приватному пересказу сплетен, после чего напивались и отправлялись в следующий медвежий угол? Не стоит – и так понятно.

Другими словами, идмарские владения были самыми провинциальными из всех провинций империи, однако расположенная посреди Пущи Гридия резко отличалась от соседей как размерами, так и богатством. В ее главном и единственном городе, незамысловато названном Гридвальдом, сходились четыре основные дороги, полноводная Клейка добавляла еще два направления, что и делало столицу Гридии удобной для купцов и прохожих. Кроме того, первые гридийские лорды не поленились выстроить свой город из твердого серого камня, надежно защитили его по всем имперским канонам, зорко следили за порядком, и теперь их потомки получали неплохой доход и от торговли, и от сборов с путешественников. В Гридвальд везли товары со всей Пущи, сюда приходили купцы за мехами и лесом, дважды в год здесь устраивались большие ярмарки, но и между ними жизнь не затихала. Лавки, трактиры и постоялые дворы работали постоянно, и пусть по имперским меркам Гридвальд считался городом небольшим, равных ему в Идмарской Пуще не было.

Но за все в этой жизни приходится платить. Обретя положение относительно большого торгового центра, Гридвальд перестал походить на сонные идмарские городки, в которых едва теплится жизнь и каждый знает всех остальных горожан с детства. Где процветает торговля, там всегда появляются большие деньги, а где есть деньги, туда устремляются жадные до них люди. Честные, не очень честные и настоящие бандиты…

– Стой!

– Я свой!

– Иоганн?

– А кто же?

– Не узнал.

С одной стороны, в темноте – немудрено. В этой части Гридвальда фонари современные, много света дающие, в целях экономии прайма не ставили, а за старыми, которые со свечками, никто не следил. Темень стояла хоть глаз выколи, но на бегу стражники грохотали так, что не опознать сослуживца было решительно невозможно.

– Видел его?

– Да.

– Куда рванул?

– К реке! До Клейки добраться хочет! Через Соколиное Поле пройдет…

– Не пройдет!

– Мимо нас двоих – запросто.

– Все в порядке, Иоганн, тревогу уже объявили, скоро здесь все оцепят.

Голоса удалялись, и Ян Стеклодув рискнул выглянуть из убежища, в котором успел схорониться в самый последний момент.

«Уходят?»

Да, уходят. Не заметили.

Стеклодув глубоко вздохнул и осторожно выбрался из сломанной бочки, превращенной местными обитателями в большое помойное ведро. Вонь из бочки поднималась невыносимая, и, видимо, поэтому стражники побрезговали осмотреть ее содержимое.

«Значит, к воде вы меня не пустите, да? Плохо, очень-очень плохо… Но посмотрим, как вам это удастся…»

Уйти из ставшего неприветливым Гридвальда по реке было единственной для Стеклодува возможностью спастись. Каменные стены высоки, все ворота заперты, стражники, хоть и допустили кучу ошибок, вскоре опомнятся. Не сами, конечно, а при помощи: примчатся злые, невыспавшиеся офицеры, раздадут пару-тройку затрещин и заставят искать беглеца по-настоящему. Как положено. Но совсем плохо станет, когда придут Герои. А они обязательно придут. И, к сожалению, не только местные оболтусы, привыкшие по лесам бродить в поисках Чуди, а настоящие, натасканные на людей волки, воспитанные жестокой леди Кобрин. Впрочем, и на волков можно найти управу, было бы желание. Остробой заряжен, на выстрел, а то и на два прайма хватит, так что сдаваться кобрийцам без боя Стеклодув не собирался.

«Надо добраться до лодки!»

До маленькой посудины, которую он купил вчера и припрятал рядом с доками. По воде, в темноте, вдоль берега, хоронясь за камышами и зелеными оградами ив, он уйдет. Как пить дать уйдет. Только бы к берегу выйти…

Ян скривился, поправил наспех наложенную на руку повязку – один из стражников все-таки достал его арбалетным болтом, и осторожно двинулся по темному переулку Соколиного Поля вниз, к реке.

– Почему фонари не горят?

Что, Чудь вас всех забодай, за бардак? Городишко-то не бедный, в отличие от всего идмарского захолустья, из нормального камня строенный. Вдоль мощеных улиц столбы с прайм-фонарями понатыканы, а толку от них, как от дохлого осла.

– Высочайший указ лорда Датоса.

– Какой еще указ?

– В целях экономии средств…

Провинциалы берегут дорогущий прайм. Замок и главную площадь осветили, а окраины не стали. Ладно, с этим понятно, но обычные фонари почему не горят, а? Дикари проклятые!

Лашар сжал кулаки.

– Дальше можешь не продолжать.

– К тому же это последняя улица с фонарями, в Соколином Поле их вообще нет…

– Я же сказал: заткнись!

– Как скажете.

Факелы, что держали в руках стражники, хорошо освещали лицо гридийского офицера, а потому он сдержал довольную ухмылку: что, скотина, съел? У нас тут свои порядки, и они нам нравятся. Так что неча нос задирать…

Но улыбку офицер сдержал, потому как ругаться с Маркусом Лашаром по-настоящему ему не хотелось. Уж больно жестким был взгляд кобрийца, и весьма внушительными выглядели стоящие за его спиной Герои.

– Я токма объяснить хотел.

– У тебя получилось.

– Вот и пожалуйста.

Будь его воля, гридиец ни за что не стал бы помогать кобрийцам в поимке опасного преступника. Вам надо? Сами ловите, зазнайки, неча людей отвлекать. Но лорд Датос распорядился иначе, и вместо теплой постели офицеру приходилось топтаться на холодной улице в компании чванливого кобрийца.

– Где последний раз видели беглеца? – угрюмо поинтересовался Маркус.

– У трактира «Дымный очаг», – с готовностью сообщил гридиец. – А опосля он в Соколиное Поле порскнул, там есть где спрятаться.

– А мы где?

– У трактира «Хитрый Каспер».

– Карта Гридвальда есть?

– Две!

– Где? – спросил Лашар, предчувствуя подвох.

– Одна в замке лорда Датоса, и вторая тоже.

Кобриец скрипнул зубами, стоящие за ним Герои недовольно заворчали, воевода Раздавитель негромко пробасил что-то насчет саботажа, но у офицера было железное объяснение:

– Согласно указу лорда Датоса, в целях экономии средств.

Правильно, чего карты зря трепать, если каждый стражник знает Гридвальд, как свои пять пальцев? А что чужаки в нем путаются, так это их проблемы: неча по чужим городам шастать.

– Да, да, я помню насчет экономии.

Происходящее казалось Лашару дурным сном. Ночь, неосвещенный город с десятками, если не сотнями, кривых улочек, переулков, переулочков и тупичков, и среди этого бедлама – он, Маркус Лашар, одинокий, словно обелиск Величия на столичной площади Всего Хорошего. Стеклодув, мерзавец, знал, куда забраться: искать беглеца в местном лабиринте можно лишь с опытными охотниками, а не бестолковыми пентюхами, разомлевшими от сонной гридийской жизни. Но искать надо, и быстро искать, чтобы не пришлось потом снова прочесывать проклятую Пущу.