Праймашина

– Сейчас твоя мечта сбылась… – прохрипел Карлос, исподлобья глядя на приближающегося Героя.

– Да, гридийский щенок, – подтвердил Улле. – Не знаю, сколько тебе осталось, но эти минуты станут самыми страшными в твоей жизни. Я вырежу тебе глаз… Левый, мне нравится начинать с левого глаза. Ты почувствуешь, как по лицу течет кровь, попытаешься ее остановить, зажать рану рукой, а в это время я сниму кожу с твоего… Кха!

Резко выпрямившийся юноша нанес безликому точный удар в живот. Лезвие «дамского» кинжала Агаты погрузилось в тело безликого садиста по самую рукоять, что и заставило Изморозь издать тот самый возглас:

– Кха!

Второй удар был направлен снизу вверх, в подбородок, туда, где заканчивалась маска.

– Кха…

Клинок пронзил незащищенную шею Героя, и Улле, нелепо взмахнув руками, рухнул на спину.

– Хотел заполучить меня, урод? Так на, получай!

В голову, в промежность, под вздох и снова в голову. Разъяренный Карлос бил упавшего Героя ногами. Но не вспышкой ярости была эта атака, а хладнокровным и обдуманным избиением. Каждый удар, каждый выпад – точно в цель, а скорость их и сила показали умирающему Улле, что не щенок стоит над ним, не юноша.

И даже не человек.

Скорость и сила ударов показали Изморози, что с ним сражается Герой. Нет, не сражается – его убивает Герой.

Безликий попытался собрать в кулак последние силы, хотел вскочить, ответить, растерзать щенка, но… Поздно, поздно, поздно…

Лорд Грид сорвал с Улле маску, бешено посмотрел в искаженное лицо Героя, плюнул и вогнал кинжал в глаз Изморози. В левый глаз.

– Раздавлю!

Хрясь!

– Раздавлю!!

Бамм!

Воевода пребывал в диком бешенстве, не имеющем ничего общего с обычным боевым азартом и злостью. Максимилиан привык, что каждый достигший цели удар наносит врагу серьезный урон, и бесился, что до сих пор не «пробил» здоровенного монстра. Тяжеленная булава воеводы сминала защищающие ноги чудища листы металла, но «кости» и «суставы» оставались целы, и гигант, словно издеваясь над Раздавителем, продолжал отмахиваться от него и остальных Героев огромным кулаком, не забывая при этом долбить по стенам замка и швырять камни.

«Сколько же он продержится?!»

Гучер наконец-то развернул тяжелые прайм-пушки во двор, но поднятая монстром пыль мешала прицельной стрельбе, и разряды проходили мимо, вгрызаясь в потрепанные башни и стены Трех Вершин. Из замка подоспела подмога: теперь механическую тварь долбили бессмертный и два человека-горы, казавшиеся карликами на фоне высоченного истукана, но истукан продолжался отбиваться и разрушать замок.

– Раздавлю!

– Скорей бы, – поморщилась Агата и повернулась к вернувшемуся от пушек Гучеру: – Где гридийские Герои?

– Попытались прорваться в Береговую башню, но были заблокированы на первом этаже, в большом бальном зале. Сейчас там идет бой.

Что они забыли в Береговой? Хотят добраться до Праймашины? Возможно, но разве они не понимали, что в помещении их легко остановить? Двери в Трех Вершинах красивые, но мощные, сделаны с расчетом на штурм, и даже Героям надо попотеть, чтобы их сломать…

– Я думаю, это отвлекающий маневр, – неожиданно произнесла леди Кобрин, хладнокровно наблюдая за идущим во дворе сражением.

– Маневр? – не понял Гучер.

– Им нужна Праймашина, но сверху к ней не пробиться. Один Безвариат ничего не сделает, в подземелье три наших Героя… – И только тут до Агаты дошло: – Адорнийка! – И тонкие пальцы задрожали. – Как же я не догадалась…

Откуда на летучем корабле взялась адорнийская сучка? Из фихтерской тюрьмы? Но почему Безвариат и Карлос взяли ее с собой? Ответ лежал на поверхности: потому что тощая кошка тоже хочет отомстить леди Кобрин. За собственное похищение!

– Гучер! В замке адорнийские Герои!

– Что?!

– Срочно отправляй наших Героев к Праймашине! Немедленно!!

Гудят мощные насосы, гоняя по трубам разноцветные растворы прайма. Гудят смесители, перемешивая приходящие массы. Нагреватели гудят, постукивают механизмы, позвякивают железными кишками. Гудит все, но сквозь противный шум доктской машинерии нет-нет да проскользнут совсем другие звуки…

– Как вы думаете, что происходит наверху? – робко осведомился Иероним Вик.

– Дерутся, – равнодушно ответил Хирава.

– Кто?

– Не все ли тебе равно? – Адорниец покровительственно потрепал докта по плечу. – Твое дело – запустить машину и следить, чтобы все шло, как надо.

Время настало, но Агата в подземелье не появилась, у Агаты, судя по всему, какие-то проблемы. Сначала Эларио собирался подняться наверх, лично посмотреть, что к чему, но вовремя остановился, и решил не отвлекаться на мелочи. Решил провести эксперимент, к которому шел несколько лет.

– Но леди Кобрин…

– Леди, судя по всему, занята. Так что проведем эксперимент без нее.

– Но приказ…

– Я для тебя приказ, Вик! Я!

Ярость адорнийца заставила Иеронима втянуть голову в плечи. Несчастный ученый понимал, что Эларио запросто оторвет ему голову, а потому немедленно прекратил спор:

– Как прикажете, лорд.

– Начинай!

Мерзкое гудение действовало на нервы, вентиляторы не справлялись, и в огромном помещении царила ужасающая духота, но Хирава заставил себя отрешиться от мешающих факторов. Жара, жужжание и вонь, издаваемая доктскими механизмами, отошли на второй план. Великий маг занял свое место и сосредоточился, внимательно глядя на скованного Самострела.

«Сегодня у меня должно получиться. Должно!»

– За мной! Скорее!!

Вопреки опасениям Герои адорнийских пленников не охраняли. Кобрийцы понадеялись – и правильно понадеялись – на усиленные праймом кандалы и оставили в подземелье лишь четверых «орлов», с которыми Марида и ее зверь расправились играючи.

– Свобода, братья! – Двери в камеры девушка выбивала пинками, бросала внутрь ключи от кандалов и бежала дальше: – Свобода!

Ответом ей были радостные крики.

Девять камер, девять адорнийцев, девять Героев. Арриго, Умчизан, Науэль, Такеши, Алессия… Братья и сестры. Измученные, отощавшие, но живые. Еще минуту назад угрюмые, а теперь счастливые.

– Свобода!

Но обрадованные адорнийцы не стали тратить время на пустую болтовню. Прирожденные воины, они прекрасно понимали, что это только начало, что одна-единственная Марида не могла перебить всех доктов, что вокруг полно врагов, и потребовали уточнений:

– Что дальше?

– Драка.

– С кем?

– Какая разница? – Арриго взмахнул взятым у убитого стражника мечом. – Со всеми!

– С доктской сукой, которая нас похитила! – уточнила Марида. – С леди Кобрин!

– Отлично!

– Смерть вонючим доктам!

– Отомстим!

– Разорвем!

Кое-как вооружившись, адорнийцы бросились наверх.

– Налево… направо… снова лестница, снова направо…

Маршрут Мариде указал Безвариат, пообещал, что они придут прямиком к Праймашине, помогут им с Карлосом, но очередной поворот вывел адорнийцев в огромный тронный зал, в который уже вбегали кобрийские Герои.

– Кобрин и победа!

– Смерть доктам!

– Как же так? – прошептала Марида. – Как же так?!

И только сейчас, вызывая зверя, девушка поняла, что Сотрапезник не решился подпускать непредсказуемых адорнийцев к Праймашине и направил их кружным путем наверх, надеясь, что по дороге они повстречают кобрийцев.

И его надежды сбылись.

– Во славу Грида!

Звон клинков, свистящий шепот огненных стрел, уханье остробоя, грохочущие удары булавы, звон клинков…

– Во славу Грида!

– Кобрин и победа!

Они знали, что шансов нет. С самого начала, с того самого момента, как Сотрапезник озвучил свой план, а Карлос, поразмыслив, признал его стоящим, они знали, что придется погибнуть. В лучшем случае их воскресят. В худшем – они уйдут навсегда, но погибнуть в Трех Вершинах им придется. И все равно согласились. Потому что чувствовали себя и Героями, и просто героями, и не хотели отступать.