Деньги или закон

– Получается, старлей, вы один на четверых напали?

– На диване хозяин квартиры лежит, я его охранял, эти ворвались.

– Ладно, я всех забираю, оружие твое пока побудет у меня, поедем разбираться.

– Это вряд ли. – В дверях стоял Гуров. – Вы маску-то снимите, душно. – Сыщик протянул Тише его удостоверение и пистолет. – Я чуть не тридцать лет с открытым лицом работаю, жив пока. И ваши документы, – он протянул свое удостоверение, положил в карман удостоверение омоновца. – Окно закройте, холодно. Выведите своих людей на улицу и ждите. Спасибо, лейтенант, за помощь, отметим в приказе.

Омоновцы, словно големы, прошагали к двери, санитар перевязывал раненого, Станислав невозмутимо расставлял мебель, приводил комнату в порядок, Толик скулил на диване. Тиша, обхватив себя руками, пытался унять озноб.

– Тихон, выпей сам и хозяину дай немного. Скажи, чтобы одевался. Он временно с квартиры съезжает.

Лежавший пластом бандит подал признаки жизни и сел на полу, привалившись к дивану. Увидев его лицо, Гуров радостно произнес:

– Александр свет Васильевич, именуемый в простонародье Лыкой, радость-то какая!

Сыщик схватил Тишу за руку, начал трясти.

– Ну, спасибо тебе, сынок, не угробил родного человека. Нам с Сашком теперь на сутки разговоров хватит.

Дело в том, что парень, которому перевязывали руку, был агентом Гурова, и сыщик с ходу готовил его к разговору.

– Всех задержанных на Петровку, – Гуров хлопнул мастера Толика по плечу, тот надел телогрейку. – Тебя мы упрячем, Тиша тебя будет от пуль и водки охранять. – Он подошел к автобусу, где сидели омоновцы, запрыгнул внутрь.

– Ну что, орлы? Еще раз спасибо! Я понимаю, вам обидно. Не подрался, не пострелял, считай, день пропал. Шучу. – Он вернул удостоверение старшему. – Благодарность министра мне для вас не выбить, а полковнику вашему позвоню, распишу героями. Лица у вас хорошие, ребята, зачем чулки на них натягивать? Ну, это дело не мое, удачи!

* * *

По министерскому коридору друзья шли весело, словно получившие пятерки школьники. Дверь в приемную Орлова была открыта. Гуров поморщился, а Станислав сказал:

– Верка кого-то вылавливает.

– В жизнь не догадаться, – Гуров свернул в приемную, подтолкнул Станислава. – Ты свободен, раб Божий.

Верочка даже ничего не сказала, лицо у нее было бледное, кивнула на дверь и отвернулась.

Гуров вошел, увидел полковника, начальника отдела по надзору за сотрудниками.

– Здравствуйте, – Гуров сел, закинул ногу за ногу. – Что грустные лица?

– Не ерничай! – Орлов достал платок, высморкался.

– Господин генерал, вы мне петь «Интернационал» прикажете?

– А откуда вы знаете, что я именно по вашу душу пришел? – спросил особист.

– Знаете, Смирнов, вам не хватает усиков и грузинского акцента.

– Товарищ полковник, вы от ведения дела об убийстве Игоря Турова освобождены. – Орлов перебросил через стол листок. – Распишитесь. В прокуратуре и у полковника, – генерал указал на Смирнова, видимо, опасаясь, что Гуров ошибется, – к вам имеются вопросы.

Гуров расписался, взглянул на Смирнова.

– Пойдем покурим. Ты задашь свой вопрос, а я скажу свое «нет», и процедуру можно считать законченной. Товарищ генерал, а в прокуратуру мне подъехать?

– Сначала позвони, – ответил генерал. – Идите, полковник, вы свободны.

Смирнов встал, посмотрела на Гурова:

– Прошу пройти в мой кабинет.

– Я скоро приду. Мы только что провели задержание, – ответил Гуров.

Орлов посмотрел на него из-под насупленных бровей, проверяя, врет или говорит правду.

– На квартиру Анатолия Теплова был вооруженный налет, стрельба, слезоточивый газ. В общем, по полной программе.

Орлов снял трубку связи с дежурным по городу.

– Генерал Орлов. Что у нас на Бронной? Налет? Один труп, один раненый и арестованный с «Калашниковым»? Спасибо. – Орлов положил трубку, усмехнулся. – А как ты успел?

– Бабушка в соседней квартире живет. Замечательная старушка, скажу вам. Я ей свой телефончик оставил, сказал, мол, начнут палить, сразу звони.

– А кто в квартире был? – спросил Орлов.

– Хозяин спал, а оперуполномоченный Тиша, извините, фамилию запамятовал, пасьянс раскладывал. Там пожарная лестница у окна смежной комнаты. Ну, бандиты по лестнице поднялись и через окно в смежную комнату залезли, кому такое понравится? Тиша в принципе паренек покладистый, но тут любой возмутится: через окно, втроем и целый арсенал с собой тащат.

Конечно, докладывай Гуров лично Орлову, разговор бы произошел скупой, но тут зритель такой подвернулся. И генерал, озабоченный ситуацией, решил еще и подыграть, сказал:

– Так ведь у твоего опера наверняка ничего, кроме «Макарова», и не было.

Гуров потупился, затем, как бы неохотно, сказал:

– Так парнишка-то из МУРа.

– Сам-то цел остался? – генерал даже привстал.

– Обязательно. Тут и ОМОН подъехал. Та же бабушка позвонила.

– Садись, пиши подробный рапорт. Этого парня особо выдели, себя с Крячко не забудь.

– Поздравляю, товарищ полковник, но когда рапорт напишете, не забудьте ко мне заглянуть, – Смирнов поклонился Орлову и вышел.

– А парень действительно ловкий, – сказал Орлов, думая о другом. – И что теперь делать прикажешь?

– Тут интересное совпадение получается, – ответил Гуров задумчиво. – Я удивляюсь, что Анатолий Теплов так долго живет. И на тебе, к нему гости с арсеналом оружия. Я поссорился с Ильёй Туровым, приходит бумага, что я вымогаю у него деньги.

– И ты называешь это совпадениями? – Орлов саркастически улыбнулся.

– Все предыдущее – чушь, важно, что мы наступили на хвост Сергея Бестаева. Кто конкретно дал команду отстранить меня от дела?

– Заместитель, фактически министр.

– Вот я выступлю по ящику и расскажу, что все плачут по Листьеву, по Меню, а когда сыщики выходят на след исполнителя заказного убийства, то сотрудника меняют, потому что раскрытие убийства кому-то в верхах не выгодно.

* * *

Арестованный при налете на квартиру на Бронной Юрий Шубин, имевший простецкую кличку Шуба, лет пять тому назад освободился. Полковник Гуров, у которого Шубин состоял на связи с агентом, встретился с парнем, поговорил и из агентурной сети его исключил как неперспективного, не имеющего нужных связей в уголовном мире. Гуров тогда сильно сомневался в искренности преступника, но твердо знал, что если Шубу в агентурной сети оставить и в воровскую среду послать, то парень через год-другой вновь загремит в зону и до конца жизни из нее не выберется. Нет, он будет выходить на несколько месяцев, хорошо, на год, затем снова садиться. Он станет походить на пассажира, едущего с пересадками, они могут оказаться короче или длиннее, но с обязательной посадкой в очередной поезд, путь которого ведет в зону. И так до конца жизни.

Шубин был вор, Гуров отлично понимал это, но в парне не было воровской хитрости, злобы, жадности, коварства, значит, он всегда окажется обманутым, станет крайним.

В те годы Гуров часами разговаривал с ним, в основном давил на безнадежность и обреченность воровской жизни. Сыщик в результативность собственных бесед особенно не верил, надеялся, что кривая Шубу вывезет. Гуров разыскал бригаду землемеров, которые собирались в тайгу, спросил у бригадира:

– В кино хочешь попасть, может, в книгу?

– Надо мне, тут своих делов не оберешься, – Кузьма вытер рукавицей морщинистое лицо. – Вы бы приказали мне лишнюю пару лыж выдать.

– Обязательно, – ответил Гуров. – Только к тем лыжам я вам парня хорошего приложу.

Бригадир знал, где работает Гуров, твердо сказал:

– Уговору такого нет. Парня ты берешь себе, а лыжи мне.

– Крепкий парнишка, на станциях ты его к лавке привязывай.

– Думаешь, порох придумал? – Кузьма ощерился. – Возил я таких, найдут, как сбежать, да еще прихватит чужого.

– Сбежать может, взять – не возьмет. А лыжи – иди, выбирай.