Деньги или закон

С ним согласились: свой глаз всегда лучше, благословили, и отбыл мужик в неизвестном направлении.

Когда Тур вернулся, ему доложили, он нахмурился, ничего не сказал, хотя прекрасно знал фирму-изготовителя и знал, что такие крупные заказы не оформляются наличными деньгами. Он бы сразу связался по факсу, однако понимал, что дело не в чертовых марках, а в его имени. А тот факт, что Илью Турова обманули в России, мог ему обойтись значительно дороже самой современной и комфортабельной кухни.

Он в раздумье расхаживал по пустому помещению, когда столкнулся с Настей, как и большинство, принял ее за пацана.

– Барин, прости Христа ради, не в свое дело лезу, но уж больно за вас обидно. Вам, как я понимаю, деньги жалко, но они не главное.

– Ты кто будешь? – стараясь держаться мягче, спросил Тур.

– Я по кондитерскому делу мастерица. Когда все наладится, за вашим хлебом из других областей ездить будут, – ответила Настя.

– Значит, девка? – приглядевшись, спросил Тур. – Насчет других областей, это ты заливаешь. Я хлебное дело только в будущем году ставить начну. Здесь будет только небольшой цех.

Кухню Турову мигом доставили, неразумного жулика Тур отыскал, разорил и забыл, а вот Настю не забыл. А надо бы Туру поступить наоборот, так как девка была значительно опасней вороватого парня. Настя была среднего роста, имела прекрасную фигуру, но так как носила холщовую рубашку до колен, в талии перетянутую войлочным шнуром, а на ногах плетеные лапти, то о ее фигуре мог догадаться лишь художник с большим воображением. Не лучше она обращалась и со своей головой: льняные прямые волосы она сама стригла под мальчишку, никакой косметики не употребляла, выглядела стройным подростком, хотя ей уже минул четвертак. Настю знали все, но никто на нее внимания не обращал – ни парень, ни девка. Всегда услужлива, в движениях быстра и ловка, на любую работу согласна. У нее был настоящий паспорт, о котором никто не знал, и старая, как мир, идея – украсть миллион и скрыться. Деньги она желала, естественно, только в долларах. Где находится сейф, когда в нем имеются деньги, Настя тоже знала. Она понимала, что одной ей такое дело не осилить, искала партнера. Большая наличность, хранящаяся в сейфе, должна была обязательно привлечь к себе внимание. Настя ждала такого человека и дождалась. Появился новый швейцар, высокий, красивый, ладный парень, звали его Сергей Бестаев.

Он был далеко не глуп, но в замке был лишь гость, а Настя являлась хозяйкой, хотя и занимала скромную должность, пекла хлеб, деревенские кренделя, различные пышки. Работать с кремами шеф-повар не разрешал, убежденный, что крестьянка для подобного дела не годится. А Настя и не рвалась, не желая быть на виду, не старалась выглядеть симпатичной, не причесывалась, лицо ее часто было испачкано мукой. Правда, когда кухню открыли, Насте пришлось со своей мешковиной расстаться, надеть фирменный халат, который мало что изменил в ее блеклой внешности. Даже такой опытный опер, как Гриша Котов, занимаясь персоналом ресторана, хотя учуял, что без наводчика не обошлось, на Настю внимания не обратил.

А вот она Сергея Бестаева засекла сразу, долго приглядывалась. На второй день она проехала за ним в Москву и обнаружила и мастерскую в полуподвале, и одноногого хозяина. Пасьянс складывался отлично, непонятно было только одно: каким образом городской мастер проведал об имении, сейфе и долларах. Настя не могла догадаться, что Тура подставили коллеги, и настойчиво искала третьего. Она не хотела, чтобы он существовал, но откуда-то «швейцар» получил информацию. Необходимо раскрутить самого Бестаева, а для этого у женщины существует древний, проверенный путь. Красавец Сергей не обратит внимания на замарашку с кухни, никакие тут глазки и иные заморочки не годятся, здесь может спасти только открытая игра. Бестаева следовало заманить в баню. Настя услышала, что в ближайший четверг хозяин намерен посетить Большой театр, потом ужинает с друзьями в ресторане и остается ночевать на городской квартире.

В четверг утром она, проходя мимо главного банщика, обронила:

– Барин велел на вечер баню затопить, а ты чего-то не шевелишься.

– Когда велел? – вскинулся банщик.

– Намедни. Они вечером в театре, потом вчетвером к нам в баню. Не маленький, сам понимаешь.

Тур изредка устраивал загулы с девочками, основным принципом такого мероприятия была полная секретность.

Люди это понимали и свято блюли.

Около десяти Настя подошла к Бестаеву, равнодушно сказала:

– Проверь парную и сам будь на подхвате.

– Будет сделано! – Бестаев шутливо козырнул.

Не зря древние ваяли своих богинь обнаженными. Модельеры появились, когда людская порода начала сдавать, мужики бьются, чтобы как-то дефекты залатать, прикрыть. Разденьте манекенщицу, приглядитесь, кроме как о гробнице, иных мыслей у вас не появится.

Около часа ночи Сергей Бестаев шел из бани, покачиваясь, словно пьяный, брел к своей комнатушке, мечтая упасть на кровать.

Через два дня Настя объяснила ему, где и как выключается сигнализация, а он ей передал специальную мастику и рассказал, с каких ключей необходимо снять слепки.

Тур прислуге доверял полностью, горничная сама решала, какие костюмы гладить, порой ей в карманах и ключи попадались. Отутюжив костюм, она возвращала ключи на место. Дважды Насте пришлось помогать подружке в этой несложной, но кропотливой работе, пока все нужные ключи перебывали у нее в руках.

Бестаев получил слепки, изготовил ключи, и тут выяснилось, что для совершения квалифицированной кражи этого мало. Не хватало характера. Дух у Сереги оказался не тот.

А в таком деле, как с десятиметровой вышки: либо с первого раза прыгнул, либо ты на нее больше не залезешь. Потому как с каждым подходом ноги у тебя будут все слабее и слабее.

Уж как Настя его ни уговаривала, он ни в какую, отдал ей всю валюту, что оставалась от задатка, полученного от Рудина, и поставил на задуманном крест. И тут понял, что ключи-то у него все же есть, они цену имеют. И лучшего покупателя, чем сам Тур, в жизни не найти.

Сгоряча уволили Бестаева из ментовки, но, в принципе, сделали правильно. Голова у парня являлась не самым сильным местом. Он положил связку ключей в камеру хранения одного из вокзалов, позвонил Туру и сказал, что если в камере номер тринадцать добрый человек найдет сто тысяч долларов, то Илья Ильич Туров в камере пятьдесят пять обнаружит связку ключей от своего загородного кабинета и сейфа. Ехидно предупредив о сигнализации, Бестаев занял удобную позицию наблюдения за камерой пятьдесят пять.

Давно известно, дуракам везет. Бестаев увидел оперативника, с которым некогда работал. Через несколько минут он увидел второго оперативника, третьего коллегу Бестаев ждать не стал, уехал.

* * *

Генерал-лейтенант Орлов терпеть не мог надевать парадный мундир. Чем человек старее, тем чаще ему приходится совершать поступки, которые он делать не хочет.

Генерал узнал, что его питомцы достаточно оклемались, он приехал в институт Склифосовского, позволил накинуть на золотые погоны белоснежный, хрустящий от крахмала халат и отправился в сопровождении дежурной медсестры в палату.

– Что же вы без цветов, товарищ генерал? – довольно ехидным тоном спросила сестричка. – Им уж тут носят, носят.

– Я несу себя, что очень даже много, – улыбнулся Орлов.

– У них даже заместитель министра был, – не унималась сестра. – С цветами, между прочим. А уж простых-то генералов мы тут за эти дни навидались, и не счесть. Так что вы, товарищ генерал, и в первую десятку не входите.

– Я, дочка, для этих паршивцев самый наиглавнейший генерал. Единственный! То все были сослуживцы, а я – отец родной.

У входа в палату он остановился, перекрестился, вошел и увидел наведенный на него пистолет.

– Отставить, всем лежать! – гаркнул Орлов.

– Накомандуешься еще, – Гуров обнял друга, Орлов довел сыщика до кровати, затем обнял Крячко.

Генерал поставил стул между кроватями. Сыщики лежали ногами к начальству, головы их были упакованы в марлевые шлемы, и видеть друг друга они почти не могли, если только лечь на бок. Генерал, как полагается, занимает стратегическую высоту, он улыбался, довольный этим обстоятельством.