Крылья

– Как насчет регистратора полетных данных? Он нужен нам для…

– Он всем нужен, – перебила Кейси. – Я делаю все, что могу. – Она оглядела хвостовой отсек, огороженный лентой. В углу на бетонном полу лежала пилотская фуражка. – Нет ли на ней имени хозяина?

– Да, внутри, – ответила Мэри. – Что-то вроде «Зен Чинг». Ярлычок пришлось переводить с китайского.

– Кто его перевел?

– Эйлин Хан из конторы Мардера. Она читает и пишет по-китайски, помогает нам. А что?

– Ничего особенного. Просто полюбопытствовала. – Кейси двинулась к выходу.

– Кейси, – сказала ей вслед Мэри. – Нам нужна запись РПД.

– Знаю, – ответила Кейси. – Понимаю.

* * *

Кейси позвонила Норме:

– Кто сможет сделать перевод с китайского?

– Ты имеешь в виду, кроме Эйлин?

– Да. Кроме Эйлин. – Кейси предпочитала держаться подальше от конторы Мардера.

– Дай подумать, – сказала Норма. – Может быть, Эллен Фонг из бухгалтерии? Когда-то она служила в ФАВП переводчиком.

– Кажется, ее муж работает у Доэрти?

– Да. Но на нее можно положиться.

– Ты так думаешь?

– Я знаю, – непререкаемым тоном отозвалась Норма.

Здание номер 102 Бухгалтерия 17:50

Кейси вошла в помещение бухгалтерии, расположенное в цоколе здания номер сто два. Было уже почти шесть вечера, и Эллен Фонг собиралась отправиться домой.

– Эллен, – сказала Кейси. – Мне нужна твоя помощь.

– Ради бога. – Эллен отличалась неизменно добродушным, веселым нравом. Ей исполнилось лишь сорок, но у нее уже было трое детей.

– Ты действительно работала в ФАВП переводчиком?

– Это было давно, – ответила Эллен.

– Мне нужно кое-что перевести.

– Кейси, в твоем распоряжении куда более компетентные специалисты…

– Я бы предпочла, чтобы этим занялась именно ты, – сказала Кейси. – Эти сведения нужно сохранить в тайне.

– Даже от Билла? – Речь шла о муже Эллен.

Кейси кивнула:

– Тебя что-то смущает?

– Ни капли. – Эллен бросила взгляд на кассету в руке Кейси. – Когда тебе нужен перевод?

– Завтра. В крайнем случае – в пятницу.

– Сделаю, – пообещала Эллен.

Акустическая лаборатория 17:55

Взяв вторую копию видеокассеты, Кейси отправилась в акустическую лабораторию «Нортона», расположенную на задах здания номер 24. Лабораторией заведовал бывший сотрудник ЦРУ из Омахи, талантливый, но на редкость мнительный инженер-электронщик по имени Джей Зейглер. Он самолично изготавливал звуковые фильтры и аппаратуру для воспроизведения, поскольку, по его словам, ни за что не доверил бы посторонним разработку оборудования, на котором ему предстояло трудиться.

Компания организовала лабораторию, чтобы помогать государственным органам расшифровывать записи – регистратора переговоров в кабине. В случае аварии правительственные служащие забирали РПК на анализ в Вашингтон. Так поступали для того, чтобы не допустить утечки сведений в прессу до окончания расследования. В этих службах работали квалифицированные специалисты по распознаванию речи, однако им не хватало опыта в анализе переговоров между пилотами, которые то и дело заглушают сирены и записанные на пленку голоса оповещателей. Все эти звуки являлись коммерческой собственностью «Нортона», и компания учредила специальную лабораторию, чтобы отсеивать их.

Массивная звуконепроницаемая дверь, как всегда, была на запоре. Кейси постучала в нее кулаком, и несколько секунд спустя голос в динамике произнес:

– Пароль?

– Джей, это я, Кейси Синглтон.

– Пароль?

– Ради всего святого, Джей! Открой дверь.

Послышался щелчок, и воцарилась тишина. Кейси терпеливо ждала. Тяжелая дверь чуть приоткрылась. Сквозь щелочку Кейси увидела Джея Зейглера. Он носил темные очки и волосы до плеч.

– А, – сказал он. – Это ты, Синглтон? Входи. Тебе разрешен доступ в эти помещения.

Он еще чуть-чуть приоткрыл дверь, и Кейси протиснулась мимо него в темную комнату. Зейглер тут же захлопнул дверь и задвинул одну за другой три щеколды.

– Надо было предупредить по телефону, Синглтон. У нас есть линия, защищенная от прослушивания. Переговоры ведутся через скрамблер с четырехэтапной кодировкой.

– Извини, Джей. У меня срочное дело.

– Безопасность – превыше всего.

Кейси протянула ему катушку с магнитной лентой. Джей бросил на нее взгляд.

– Это дюймовая лента, Синглтон. Нам редко приходится иметь дело с этим носителем.

– Но ты сможешь ее воспроизвести?

Зейглер кивнул.

– Я могу воспроизвести все, что угодно, что бы ты нам ни подсунула. – Он укрепил катушку на горизонтальном подкассетнике и протянул пленку сквозь щель блока магнитных головок. Потом оглянулся через плечо. – У тебя есть допуск к этой информации?

– Это моя запись, Джей.

– Я только спросил.

– Должна тебя предупредить: эта запись…

– Ничего не говори, Синглтон. Так будет лучше.

Как только началось воспроизведение, на всех мониторах в помещении возникли осциллографические фигуры – зеленые линии, пляшущие на черном фоне.

– Ага… ясно, – сказал Зейглер. – Это звуковая дорожка формата «V-8», закодированная в системе «Долби-D», по всей видимости, любительская камера… – Из громкоговорителя доносился ритмичный хрустящий звук.

Зейглер присмотрелся к мониторам. На нескольких экранах появились забавные изображения, представляющие трехмерную модель спектра записи, – нечто вроде разноцветных бусинок, подрагивающих на струне. Каждая такая бусинка соответствовала участку спектра шириной в несколько герц.

– Это шаги, – объявил Зейглер. – Резиновая подошва ступает по траве или по грунтовой дороге. Это сельская местность, городские шумы отсутствуют. Шаги скорее всего мужские. Они чуть сбиваются с ритма, вероятно, мужчина что-то несет. Что-то легкое. И тем не менее равновесие его тела чуть нарушено.

Кейси вспомнила первый эпизод, записанный на видеокассете: мужчина идет по дороге, ведущей из китайской деревни, и несет на плече ребенка.

– Ты совершенно прав, – с уважением произнесла она.

Послышался щебечущий звук – нечто вроде птичьей трели.

– Минутку, – сказал Зейглер и нажал на клавишу. Трель повторилась, потом еще и еще раз. По экранам мониторов прыгали бусинки. – Ага, – заговорил наконец Зейглер. – В моей фонотеке этого нет. Где снимали? За границей?

– В Китае.

– Тогда все ясно. Я ведь не могу объять необъятное. Из громкоговорителя продолжали доноситься звуки шагов. Засвистел ветер. Мужской голос произнес: «Она уснула…»

– Американец, рост от метра восьмидесяти до двух, возраст от тридцати до тридцати трех, – сказал Зейглер.

Кейси кивнула, вновь изумляясь.

Зейглер нажал клавишу, и на мониторе появилось изображение – мужчина, идущий по дороге. Изображение застыло.

– Что я должен делать? – спросил Зейглер.

– Последние девять минут записаны на борту Пятьсот сорок пятого, – объяснила Кейси. – Камера сняла все, что происходило во время инцидента.

– Ух ты! – воскликнул Зейглер, потирая ладони. – Должно быть, это интересно.

– Я прошу тебя сделать заключение о всех необычных звуках, возникших непосредственно перед аварией. Особенно меня интересует…

– Ничего не говори, – перебил Зейглер. – Я не хочу предвзятости.

– Когда можно ждать результат?

– Через двадцать часов. – Зейглер бросил взгляд на запястье. – Завтра после обеда.

– Хорошо. И еще одна просьба, Джей. Эта пленка не должна попасть в чужие руки.

Лицо Зейглера превратилось в каменную маску.

– Какая пленка? – спросил он.

ГК 18:10

Кейси вернулась в свой кабинет чуть позже шести вечера. На столе лежали очередные сообщения.

ОТ: С. НИЕНТО, СП ВАНКУВ.

ДЛЯ: К. СИНГЛТОН, ГРП/ГК

ВТОРОЙ ПИЛОТ ЗАН ПИНГ, КЛИНИКА ОБЩЕЙ ХИРУРГИИ ВАНКУВЕРА. ПОСЛЕОПЕРАЦИОННЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ. НАХОДИТСЯ БЕЗ СОЗНАНИЯ, СОСТОЯНИЕ ОЦЕНИВАЕТСЯ КАК СТАБИЛЬНОЕ. ПРЕДСТАВИТЕЛЬ ПЕРЕВОЗЧИКА МАЙК ЛИ СЕГОДНЯ ПОБЫВАЛ В ГОСПИТАЛЕ. ЗАВТРА ПОПЫТАЮСЬ УЗНАТЬ О СОСТОЯНИИ В/П И, ЕСЛИ УДАСТСЯ, ОПРОСИТЬ ЕГО.