Возвращение короля

Когда друзья перешли мост и подняли глаза на Кручу, у них перехватило дыхание. Даже видение, которое показало Сэму Зеркало Галадриэли, не подготовило его к столь страшному зрелищу. На западной стороне Кручи вместо старого амбара торчали вымазанные смолой будки. Не осталось ни одного каштана, исчезли зеленые лужайки и живые изгороди. На вытоптанной площадке на месте самого лучшего луга беспорядочно стояли повозки. Там, где когда-то была Пронырная Улица, все было перекопано, громоздились кучи песка и щебня. Сама Торба затерялась среди окруживших ее мастерских и сараев.

— Они срубили Семейное Дерево! — закричал Сэм, указывая пальцем в ту сторону, где когда-то Бильбо произносил знаменитую прощальную речь. Там торчал безобразный пень, а поваленное мертвое дерево валялось на земле. Это оказалось для сына садовника последней каплей, и Сэм разрыдался.

Тут же рядом раздался издевательский смех. Из-за низкой каменной ограды вокруг мельницы высунулась неприветливая рожа, измазанная сажей и машинным маслом.

— Что, Сэм, не нравится? — спросила рожа.— Ты всегда был нюней. Я думал, ты уплыл на одном из тех кораблей, о которых все время болтал, и мотаешься по морям. Что же ты снова здесь? Здесь теперь работать надо.

— Вижу, вижу, ты так заработался, что тебе даже умыться некогда, — ответил Сэм, — а глаза таращить из-за забора время нашлось. У меня к тебе, «уважаемый Пескунс», уже имеется старый счет, советую к нему ничего не добавлять, а то, гляди, собственной шкурой не пришлось бы доплачивать!

Тед Пескунс плюнул через забор.

— Не боюсь я тебя,— сказал он.— Ты меня тронуть не посмеешь, потому что я друг Шефа. Если ты меня тронешь или еще пискнешь хоть слово, он тебя так отделает, что не обрадуешься!

— Нечего на дурака слова тратить, Сэмми! — сказал Фродо. — Надеюсь, что таких хоббитов, как он, немного, а то это было бы самым большим несчастьем, которое нам причинили люди.

— Ты неряха и грубиян, Пескунс, — произнес Мерри. — И попал пальцем в небо. Мы как раз и идем на Кручу, чтобы вытурить оттуда твоего Шефа. Его людей мы только что разбили в пух и прах.

Тед остолбенел, увидев вооруженный отряд, который по приказу Мерриадока переходил мост. Он бросился в здание мельницы, но тут же выскочил снова во двор и задудел в рог, который вынес оттуда.

— Побереги легкие,— засмеялся Мерри.— У меня голос получше.

Мерри поднес к губам серебряный рог и заиграл в него. Звонкий мелодичный призыв взлетел над Кручей, и из всех сохранившихся нор, будок и общих домов на дорогу стали выбегать хоббиты, с радостными приветственными криками присоединяясь к отряду. В конце дороги перед Торбой отряд остановился, и дальше пошли только Фродо с друзьями.

Вот и столь любимая некогда усадьба. Сад пропал, все было застроено, какие-то сараи стояли так близко к западным окнам, что заслонили их от дневного света. Везде валялись груды отбросов. Двери были исцарапаны, шнур от звонка оборван, звонок не звонил. На стук ответа они не дождались. В конце концов пришлось приложить силу, и дверь подалась. Друзья вошли. Им в нос ударил застарелый запах грязи и пыли, везде был беспорядок, можно было подумать, что тут давно никто не живет.

— Где этот несчастный Лотто прячется? — спросил Мерри, когда они обошли все комнаты и не обнаружили ни одной живой души, кроме крыс и мышей.— Может быть, прикажем добровольцам обыскать мастерские и мельницу?

— Здесь хуже, чем в Мордоре, — произнес Сэм.— Гораздо хуже, сердце сильнее болит, это же родной дом, который был совсем не таким.

— Это Мордор, — сказал Фродо. — Одно из злодейских дел Мордора. Саруман ведь работал на Мордор даже тогда, когда ему казалось, что он действует в своих интересах. И все остальные, которые ему поддались, так же обманывались, и Лотто.

Мерри оглядывался с отвращением и горечью.

— Идем отсюда, — попросил он. — Если бы я знал, что тут творится, я бы этому Саруману мешочек с зельем кулаком в глотку вбил!

— Без сомнения, без сомнения! Но хорошо, что не вбил, а то я не смог бы вас приветствовать сегодня здесь! — раздался вдруг чей-то голос.

— И у порога появился Саруман, сытый и довольный. Глаза зло и нагло блестели. Он смеялся.

Фродо вдруг все понял.

— Шарки! — воскликнул он.

Саруман захохотал во весь голос.

— Ага, значит, ты уже слышал это имя? Так меня называли мои подданные еще в Исенгарде. Думаю, из уважения. Но ты, конечно, не ожидал встретить меня здесь?