Восходящая тень (др. изд.)

— Нет, — неуверенно вымолвила Эгвейн, но затем голос ее стал тверже:

— Нет, просто я не думала, что она… Правда, тирские лорды, окажись они на месте айильцев, никак не удовольствовались бы пятой частью. Наверняка оставили бы после себя одни голые стены и отобрали бы у побежденных даже телеги, чтобы вывезти на них захваченное добро. Если обычаи у людей отличаются от наших, это еще не значит, что они плохи. Тебе, Ранд, надо бы это знать.

Юноша тихонько засмеялся. Все как в добрые старые времена, когда стоило ему попытаться доказать Эгвейн, что та не права, как девушка обращала его доводы против него самого. Жеребец живо уловил настроение Ранда и принялся гарцевать. Ранд легким поглаживанием успокоил крапчатого. Денек определенно выдался хоть куда.

— Прекрасный у тебя конь, — промолвила девушка, — ты уже дал ему имя?

— Его зовут Джиди'ин, — неохотно ответил Ранд и слегка помрачнел. Юноша немного стеснялся того, как назвал коня, поскольку позаимствовал его имя из книги — самой любимой своей книги — «Странствия Джейина Далекоходившего». У этого великого путешественника был конь по имени Джиди'ин, что на Древнем Наречии означает Ведающий Истинный Путь, прозванный так за то, что отовсюду умел найти дорогу домой. Приятно было помечтать о том, что Джиди'ин может за день доставить его домой откуда угодно. Приятно, но глупо, а потому Ранд не хотел, чтобы окружающие знали, что он дает волю мальчишеским фантазиям. Для них в его нынешней жизни не было места, как не было и ни для чего другого, кроме того, что он обязан совершить.

— Превосходное имя, — рассеянно отозвалась Эгвейн. Ранд знал, что она тоже читала эту книгу, и подспудно ожидал от нее какой-нибудь колкости, но девушка лишь задумчиво покусывала губку, видно, размышляла о чем-то другом.

Ранд был рад ее молчанию.

Между тем отряд покинул пределы города и теперь двигался по сельской местности. То здесь, то там попадались небольшие убогие фермы. Даже у Конгаров и у Коплинов — жителей Двуречья, прославившихся своей нерадивостью и ленью, — дворы не содержались в таком небрежении. Грубые, сложенные из неотесанных камней ограды грозили вот-вот повалиться на копошившихся под ними в пыли кур. Крыши были покрыты потрескавшейся, облупившейся черепицей и в дождь, по всей видимости, немилосердно протекали. В тесных, будто наспех сляпанных только сегодня утром загонах блеяли тощие овцы. Босоногие мужчины и женщины, не разгибая спины, трудились на крохотных неогороженных участках. Никто из них не поднял глаз, даже когда с ними поравнялся большой отряд. Зрелище это навевало уныние, которое не могли развеять дрозды, весело тренькавшие в придорожных кустах.

Я должен что-то предпринять. Я… Но не сейчас. Сначала — самое важное. За эти несколько недель я и так сделал для них все, что мог. Больше я ничем не в силах им помочь — во всяком случае, пока. Он отвел взгляд от жалких построек. Неужели на юге, на оливковых плантациях, дела обстоят еще хуже? Ведь там, как он слышал, крестьяне не имеют своих наделов и гнут спины на землях Благородных Лордов. Но нет. Сейчас лучше не думать об этом, а просто наслаждаться ветерком, тем более что осталось недолго. Скоро все равно придется сказать им…

— Ранд, — неожиданно промолвила Эгвейн, — я хочу с тобой поговорить. — По выражению глаз девушки Ранд понял, что разговор предстоит серьезный: выглядела она совсем как Найнив, когда та собиралась прочесть нотацию. — Я хочу поговорить об Илэйн.

— Об Илэйн? — насторожился юноша и коснулся висевшего на поясе кошелька, в котором рядом с неким маленьким твердым предметом лежали два свернутых письма. Если бы оба не были написаны красивым убористым почерком, трудно было бы поверить, что их написала одна и та же девушка. Написала после всех этих объяснений, объятий и поцелуев. Что и говорить, даже Благородных Лордов легче понять, чем женщин.

— Почему ты позволил ей уехать?

Юноша уставился на Эгвейн с недоумением:

— Но она хотела уехать. Вздумай я ее удержать, мне, наверное, пришлось бы ее связать. Кроме того, в Танчико она наверняка будет в большей безопасности, чем рядом со мной или с Мэтом, коль скоро мы и впрямь притягиваем миазмы зла, как говорит Морейн. Тебе, пожалуй, тоже лучше бы держаться от нас подальше.

— Я вовсе не это имела в виду, — возразила Эгвейн. — Конечно, она хотела уехать. И ты действительно не имел права ее удерживать. Но почему ты все-таки не попросил ее остаться? Не дал ей понять, что не хотел разлучаться с ней?

— Но она же хотела уехать, — повторил вконец сбитый с толку Ранд, заметив, что Эгвейн закатила глаза, будто он несет полнейшую чепуху. Если он не имел права удерживать Илэйн, то с какой стати должен был упрашивать ее остаться? И что толку говорить об этом, когда она давно в пути?

Неожиданно послышался голос Морейн:

— Ну что, ты готов поделиться со мной своим очередным секретом? Я давно поняла, что ты что-то утаиваешь. Ведь на худой конец я могла бы предостеречь тебя от рокового шага, ведущего к пропасти.

Ранд вздохнул. Он и не слышал, как приблизились Морейн и Лан. Подъехал поближе и Мэт, хотя он по-прежнему старался держаться поодаль от Айз Седай. Лицо Мэта было задумчивым; казалось, суровая решимость боролась в нем с сомнением и неохотой, что было особенно заметно всякий раз, когда он украдкой бросал взгляд на Айз Седай. При этом юноша ни разу не взглянул на Морейн прямо.

— Ты и вправду хочешь пойти со мной, Мэт? — спросил Ранд.

Мэт пожал плечами и ухмыльнулся, но как-то неуверенно:

— Кто же захочет упустить шанс взглянуть на этот проклятый Руидин?

Услышав это, Эгвейн подняла брови.

— О, прошу прощения за грубость, Айз Седай, но готов держать пари, что я слышал от тебя словечки покрепче и по менее серьезному поводу.

Эгвейн глянула на Мэта с негодованием, но покраснела — видно, удар угодил точно в цель.

— Радуйся тому, что Мэт здесь, — холодно заметила Морейн. — Ты совершил серьезный просчет, позволив Перрину уйти, да еще и скрыв его уход от меня. Мир покоится на твоих плечах, Ранд, но эти двое должны помогать тебе поддерживать его, иначе ты падешь, а вместе с тобой и весь мир.

Мэт моргнул. Ранду показалось, что он с трудом сдержал желание развернуть своего мерина и припустить вскачь.

— Я знаю свой долг, — промолвил Ранд. И участь свою знаю, подумал он, но вслух этого не сказал, ибо не хотел, чтобы его жалели. — Кому-то из нас надо было вернуться в Двуречье, Морейн, а Перрин желал этого. Ты хочешь, чтобы все только и думали о спасении мира. Пойми, я… делаю то… что должен.

Страж кивнул, хотя и промолчал. Лан не имел обыкновения спорить с Морейн при посторонних.

— Ну так в чем твой секрет? — допытывалась Айз Седай.

Ранд понял, что она не отстанет, пока не добьется своего, к тому же у него не было больше причин скрывать свои намерения.

— Портальные Камни, — просто ответил он. — Я воспользуюсь ими, если нам повезет.

— Портальные Камни! — воскликнул Мэт. — Чтоб распоганый Свет сжег меня со всеми потрохами! И нечего морщиться, Эгвейн. Повезет? Неужто тебе одного раза недостаточно, а, Ранд? Ты что, позабыл, что однажды чуть было не угробил нас при помощи этих проклятых камней? С меня хватит. Уж лучше я вернусь на какую-нибудь ферму, наймусь в батраки да всю оставшуюся жизнь буду накручивать хвосты свиньям.

— Мэт, тебя никто не неволит, — проговорил Ранд, — ты вправе выбирать свой путь.

Лицо Морейн выглядело спокойным, но под маской невозмутимости бушевала ярость. Однако Ранд не обращал внимания на ее ледяные взгляды. Даже Лан, хотя выражение его лица не изменилось, как видно, неодобрительно отнесся к услышанному. По убеждению Стража, долг превыше всего; и Ранд, безусловно, обязан исполнить свой долг, что же касается его друзей… Ранд вообще не любил принуждать людей против их воли, а уж близких — тем более. Особенно если этого можно избежать.

— У тебя нет причины идти со мной в Пустыню.

— Еще как есть! На худой конец… А, чтоб мне сгореть! Двум смертям не бывать, а одной не миновать. — У Мэта вырвался нервный смешок. — Проклятые Портальные Камни! О Свет!