Манолито Очкарик

Я тебе расскажу, как все было, от и до: гулял я себе спокойно в парке с Висельным деревом… Мы его так зовем, потому что там всего одно дерево, раскидистое такое, с Дальнего Запада. И вид у этого дерева самый подходящий, чтобы на нем повеситься. Мы с Ушаном Лопесом играли в слонов-людоедов, и тут заявляется этот громила Джиад, наступает мне на хобот — в смысле, не мне, а слону, — и говорит:

— Будем играть в капитана Америку.

И попробуй тут пикни. Джиад ткнул пальцем в Ушана и говорит:

— Ты будешь прекрасная принцесса, а Манолито — подлый предатель. Я с ним буду сражаться не на жизнь, а на смерть, отвоюю себе принцессу, а Манолито будет валяться в грязи с проломленным черепом.

Джиад — он такой, любит, чтобы всем сразу было понятно, по каким правилам играть.

Я тут же просек, что мое дело дрянь, и быстренько предложил:

— Может, лучше я буду за принцессу?

Только подлый трус Ушан, конечно, сразу ухватился за роль, которую ему впарил Джиад:

— Нет, я! Вот увидите, какая из меня получится суперская принцесса. Я так сыграю, что мне «Оскара» дадут за второстепенную женскую роль.

Я метнул в него довольно-таки злобный взгляд и на всякий случай спросил:

— Может, лучше завтра поиграем? А то мне надо морально подготовиться.

Но не тут-то было. Громила Джиад ка-ак рявкнет:

— Не завтра, а сейчас!

Тут Ушан начал вопить, как будто его режут, это он так изображал принцессу, на которую напали. А я дал стрекача, как будто собрался пробежать стометровку. По мне, отступление — вообще самая правильная боевая тактика. В этой жизни вообще все люди делятся на две категории: одни выигрывают стометровки, а другие проигрывают. Так вот, я как раз из таких, которые проигрывают. Задавала Джиад ухватил меня за капюшон и говорит: «Тебе повезло, Очкарик. Будешь драться с самым крутым парнем в классе, то есть со мной. Защищайся!»

Конечно, если так посмотреть, то мне вроде как и свезло. Ясное дело, лучше хвастаться, что это Рембо поставил тебе фингал под глазом, чем сознаться, что какой-нибудь дохляк шарахнул тебя мордой об стол.

Руками я отбиваться не мог, потому что в эту роковую минуту весь мой организм от такого накала страстей напрочь парализовало. Пришлось защищаться ртом. Это вообще единственный орган, который меня не подводит, когда я чувствую, мне вот-вот насмерть оторвут голову. Это не в том смысле, что я кусаюсь. Ты чего, думаешь, я совсем? Я просто зубы пытаюсь заговаривать.

— А я как будто король, а королей бить нельзя, потому что конституция запрещает, а то тебя сразу за шкирку и в тюрьму, и будешь ты враг всего испанского народа.

Согласись, если бы устроили международный конкурс на лучшую фразу, моя как минимум прошла бы в финал. Только Джиада никакими фразами не пробьешь. Он самый настоящий крепкий орешек, ему хоть кол на голове теши — все по фигу.

— Черта с два! Короли в очках не бывают. А если вдруг уродится какой-нибудь очкарик, его сразу отправляют куда подальше, а себе берут другого.

Такого поворота я не ожидал. Папа рассказывал, что из-за очков его не взяли в армию, но я в жизни бы не подумал, что с очками не берут в короли. Кстати, раньше эта профессия мне как-то не приходила в голову, но в ту роковую минуту мне казалось, что это единственная стоящая профессия на свете, только бы отвязаться от такого жутко опасного типа.

Я как-то раз видел по телевизору, как один дядька рассказывал, что он летел себе спокойно на самолете, и вдруг капитан объявляет по радио, что моторы отказали и придется теперь заходить на самую настоящую аварийную посадку. Так вот, этот дядька (он был американец, но не артист, это точно) рассказывал, что пока самолет падал, он подумал: «Это последние минуты в моей жизни». И тут у него в голове как будто начали прокручивать кинопленку про все, что он делал с тех пор, как родился. В общем, у меня было то же самое, только наоборот. Пока этот зверюга Джиад держал меня за куртку и я вот-вот должен был повалиться в грязь с проломленным черепом, передо мной пронеслась вся моя жизнь, только не назад, а вперед. Я увидел свое будущее, прямо целые дни, только все крутилось так быстро, что я почти совсем ничего не успел запомнить. Запомнил я всего две вещи: как я сделался королем и как всю нашу семью каждый вечер показывали по телевизору после новостей, прямо как сейчас короля с королевой. В кадре я стоял в самом центре, в королевской мантии и с короной слегка набекрень, такой уж у меня фирменный способ носить корону. А рядом стояли дедушка в своем воскресном костюме, папа и мама с Придурком на руках. Мы все улыбались, а оркестр играл испанский гимн: «Пум-ба! Пум-ба! Та-пум-ба-пум-ба-пум-ба! Та-та-ти-та-ти-та-пум!» Тут Джиад еще сильнее тряхнул меня за воротник, и пришлось мне вернуться в ужасную действительность.

Значит, Джиад говорит, что короли в очках не бывают. Хорошо еще, что я не растерялся и быстренько врезал ему в ответ:

— Врешь ты все! Король Балдуин ходил в очках! Это был удар ниже пояса. Про короля Балдуина я вспомнил, потому что наша соседка тетя Луиса любит рассказывать, как она сильно плакала, когда умер Балдуин, король Бельгии. Летом его величество отдыхал в Мотриле, совсем как наша тетя Луиса. Она говорит, что король был очень хороший человек, потому что женился на испанке, которую звали Фабиола, прямо как какую-нибудь артистку. Правда, бедняжка оказалась из таких испанок, у которых ни кожи, ни рожи. Тетя Луиса говорит, что в Мотриле они с королем жили по соседству, прямо дверь в дверь. А мама у нее за спиной всегда ворчит: «Ну, конечно, дверь в дверь. Фантазия у нее разыгралась».

Похоже, Джиада уже здорово достал король Балдуин вместе со своими очками, потому что он сказал:

— Ну что, Очкарик, все еще хочешь быть королем?

Этот тип каждые пять секунд называет меня Очкариком. Тут я допустил политическую ошибку и ответил «да». Тогда Джиад без всякого предупреждения взял и звезданул мне кулаком по очкам, а потом повернулся спиной и объявил:

— Миссия выполнена.

Похоже, у некоторых в жизни одна миссия: двинуть мне кулаком в глаз в парке с Висельным деревом. В этих трагических жизненных обстоятельствах я заприметил дедушку. Он шел в нашу сторону, я решил, что отступление мне обеспечено, и крикнул громиле Джиаду:

— Никакой ты не капитан Америка! У тебя на морде написано, что ты капитан Килька! Так ты всю жизнь и будешь капитан Килька!

Это потому что баре «Спотыкач» его папу все зовут Килькой. Только ты не подумай, что он рыбой торгует.

Похоже, я попал Джиаду по больному месту, прямо как он мне по очкам, потому что он развернулся, на глазах у дедушки сорвал с меня очки и зашвырнул их высоко-высоко, так что они взяли и повисли на Висельном дереве. Дедушка за Джиадом не погнался, потому что с простатитом не побегаешь. Честно говоря, толку от него в таких делах, как от козла молока.

Очки застряли так высоко, что пришлось нам сбивать их камнями.

А потом мы с дедом поплелись домой. Мама меня сначала обняла, когда увидела фингал под глазом, а потом увидела разбитые очки и засветила подзатыльник. А дедушка кричал:

— Хоть ты-то его не бей! Парнишке и так сегодня досталось по первое число!

В общем, вечером все наперебой меня утешали и пересказывали фильмы, которые шли по телеку, потому что без очков я вообще ни фига не вижу.

Вдруг папа с места в карьер закатал рукава и говорит:

— Манолито, давай-ка я тебя научу одному нашему семейному приемчику, чтобы никакой Килькин сын больше к тебе не совался!

Не то чтобы я хвастался, но наш семейный приемчик — офигенная штука. Сначала папа объяснил мне теорию:

— Надо убедить противника, что ты собираешься ударить слева. Он закроет левый фланг, и тут ты ему засветишь мощный удар правой.