Ведьмин пасьянс

— Очень грустно и мрачно то, о чем вы говорите.

— К сожалению, это так. А узнать будущее — значит обречь себя на него. Лучше его не знать, тогда человек может его изменить к лучшему, не делая ошибок в настоящем.

— Слишком туманно. Так вы мне не погадаете?

— Нет. Видишь, у меня и карты заняты — недавно начала новый пасьянс. Тяжело продвигается.

— Он такой сложный?

— Да. Как человеческая жизнь.

— Он имеет название?

— Пожалуй, да. Пасьянс с волками.

— Чудное название. Что-то в последнее время я часто стала сталкиваться с этими хищниками. Знаете, я недавно была в селе Страхолесье, так там…

— Знаю. И твоя миссия там еще не закончена.

— Какая моя миссия? Что вы знаете об этом?

— Я устала, пожалуй, прилягу.

Старуха устроилась в кресле-качалке и, судя по дыханию, сразу уснула. Иванна посмотрела на стол, на котором старушка раскладывала пасьянс, — некоторые карты были открыты, а другие ждали своей участи. Карты ничего ей не говорили, поэтому она выключила свет, ушла к себе в комнату и тоже легла спать.

«Столетняя старуха наверняка выжила из ума, воображает себе черт знает что. Надеюсь, она не опасна. Хотя… она сама призналась, что получила знания черной магии от своей бабушки. Выходит, она потомственная ведьма! Что за пасьянс она раскладывает и как он может быть связан со мной?»

Уже засыпая, услышала, как в комнате старухи щелкнул выключатель, зашелестели карты. Перевернулась на другой бок и заснула.

17. Киев. Весна. 2005 год

И каждый уважающий себя киевлянин, и приезжие обязательно посещают Андреевский спуск в День Киева, чтобы пройтись по брусчатке одной из самых древних улиц, которая вьется змейкой, спускаясь к подошвам гор Замковая и Уздыхальница. Андреевский спуск соединяет район ремесленников Подол с верхним городом, где в древности жили князья. Удивление вызовет бесконечный ремонт-реставрация замка Ричарда, никак не желающего принадлежать кому-либо конкретно, вокруг которого создаются новые и новые легенды. Самые стойкие и жаждущие выпьют пива на вершине Уздыхальницы, самые любознательные, приверженцы творчества Булгакова, заберутся по старинной чугунной лестнице на Замковую, посмотрят сверху вниз на разноцветные крыши застройки столичных нуворишей в урочище Кожемяк» поломают голову, пытаясь понять, почему высокий металлический крест обвешан разноцветными ленточками. Если не жалки обуви, можно пройти по гребню горы, имеющей форму женской груди, выйти к братской могиле и услышать от гида-добровольца историю о том, что здесь похоронены студенты, павшие от рук большевиков под Крутами, но это будет неправдой. Студенты были похоронены на старом элитном кладбище возле Аскольдовой могилы, в тридцатые годы уничтоженном все теми же последователями Коммунистического Интернационала. А если любознательный люд пройдет еще дальше, то натолкнется на остатки кладбища Флоровского монастыря, в разорении которого приняли участие не только зловредные большевики, борцы с церквями и кладбищами, но и все кому не лень. А если и здесь повстречается гид-доброволец, то можно услышать много всяких историй: о призраке черной монахини, не имеющей покоя по ночам с тридцатых годов прошлого столетия, о блуждающих огнях и могилах; узнает, что с легкой руки писателя Булгакова эти места облюбовали сатанисты, которые устраивают здесь черные мессы, и маньяки. Но многое из того, что эти гиды вам расскажут, может показаться фантастикой или просто неправдой, и есть единственный путь развенчания всех этих мифов — самому ночью прогуляться по вершине горы.

Иванна, бредя по вымощенной брусчаткой улице на шпильках, не стала экспериментировать, подниматься по узорным чугунным лестницам на Уздыхальницу, решив, что пива можно будет выпить и внизу. Леденящих душу рассказов гидов-добровольцев она наслушалась еще на прошлогоднем Дне города и не имела желания дожидаться ночи, чтобы узнать, что в них правда, а что ложь. Цель ее похода сюда была проста — купить какую-нибудь безделушку, которую могла продемонстрировать в редакции в качестве доказательства своего участия в жизни города.

Она спускалась по брусчатке вниз, к Подолу, рассматривая картины аматоров и профессионалов, выставленные вдоль всей улицы. Несмотря на разнообразие сюжетов и жанров, у нее было чувство, что они однотипны, в них не была выражена индивидуальность автора, не ощущалась душа, словно созданы они были на громадном конвейере повседневности. Особенно ее раздражали бесконечные изображения сирени, маков и подсолнухов.

«Я такие картины никогда покупать не буду, разве кому-нибудь в подарок». Утверждая так, она слегка покривила душой, так как ее месячный бюджет не предусматривал покупку каких-либо картин. Может, потому они ей так и не нравились?

Уличная картинная галерея разветвлялась: один ряд шел вниз, на Подол, другой сворачивал вправо, по аллее, соединяющей Андреевский спуск с Владимирской горкой. Иванна никуда не спешила, никто ее не ждал, поэтому, свернув вправо, она решила просмотреть картины и на этой аллее.

Ее душу чуть затронуло мастерство художника, копирующего картины Айвазовского. Она улыбнулась, разглядывая триптих, а затем остановилась, пораженная увиденным.

Ночной мрачный лес, где каждое дерево имеет свое лицо, освещен яркой луной. Среди деревьев толпа взбудораженных людей с факелами, они словно кого-то ищут, и среди них, на переднем плане, ничем не выделяющийся человек, однако он отбрасывал тень волка, резко отличающуюся от человеческих теней. Тени в темноте?

Рядом с ней другая картина, также привораживающая взгляд мастерством исполнения: страна гор, безрадостный красно-хоричневый пейзаж, освещаемый безжалостно ярким солнцем.

— Наверное, это Марс, — вслух высказала предположение Иванна, остановившись перед картиной.

— Нет, это Афганистан, — пояснил высокий мужчина спортивного телосложения, на вид лет тридцати пяти, в голубых потертых джинсах и, несмотря на вовсю светящее майское солнце, черной кожаной куртке, из-под которой виднелась черная майка.

— Вы продавец?

— Я продавец и художник одновременно. По крайней мере, сегодня.

— Вы были в Афганистане? Воевали?

— Возможно.

— Расплывчатый ответ, скорее отрицательный. Но не будем затрагивать тему Афганистана. Слава Богу, это уже в прошлом, как и страна, с которой это было связано. Меня больше интересует вот эта картина, с лесом. Деревья-люди, вроде мифических существ, которые словно хотят что-то рассказать, но не могут. А в этой человеческой фигуре ощущается некая двойственность. А лес живой и страшный… Картина нарисована прекрасно. Можно поинтересоваться, где вы для нее почерпнули сюжет?

— Картина не нарисована, а написана. Моряк ходит по морю, а художник пишет, а не рисует.

— Я вас обидела?

— Ничуть. А сюжеты — плод фантазии, не более того.

— Интересные фантазии…

— Вы хотите сказать — больные фантазии?

— Между прочим, вы сами так выразились.

— Просто я уже слышал подобные высказывания — «исполнено чрезвычайно талантливо, но…».

— Вы себе льстите.

— … смысл — словно бред параноика.

— Занимаетесь самобичеванием. Название картина имеет?

— Нет.

— Знаете, а я слышала, что если картина не имеет названия, то она не существует.

— Возможно, вы правы — за месяц картину видело множество людей, но никто не набрался храбрости ее купить. Она как бы есть, и в то же время ее нет.

— Я их понимаю… Такая картина подходит какому-нибудь замку с привидениями, и не годится для того, чтобы висеть в гостиной или спальне обычного дома.

— Вы ограничиваете возможную область ее расположения: есть еще кухня, кладовка и балкон.

— Наверное, кладовка — это то место, которое как раз подходит для нее.

— А вы не хотите ее купить?

— Упаси Господи! Хотя… назовите мне ее цену.

— Чашка кофе в ближайшем кафе.

— Вы шутите?

— Нет. Мне просто лень нести домой обе картины, а тут представляется прекрасная возможность выпить кофе.