Проклятие могилы викинга

— Вставайте! — тревожно закричал Джейми. — Вставайте, эй, вы! Зэбэдис смылся!

Из груды шкур высунулась рыжая всклокоченная голова Питъюка.

— Где мылся? — озадаченно спросил он. — Зачем?

— Сбежал он, дурак ты! — сердито крикнул Джейми. — Эуэсин! Вставай!

Все трое мальчишек торопливо натянули меховые чулки и мокасины, кинулись к берегу замёрзшего озера. Сомнений не было. Поверх следа, который оставили накануне их сани, они ясно различили след саней Зэбэдиса.

— Скорей, — требовал Джейми, — давайте запрягать! Может, мы его догоним.

Эуэсин внимательно разглядывал след.

— Нет, Джейми, — спокойно ответил он. — Зэбэдис уехал давно. А даже если мы его поймаем, как заставим ехать назад?

Джейми был взбешён.

— Это все ты! — обрушился он на Питъюка. — Ты и твои дурацкие байки. Напугал его до смерти, вот он и удрал. Ну, как мы теперь найдём дорогу? И как… — лицо у него стало совсем растерянное, — как теперь отделаться от Анджелины?

— Я так не хотел, Джейми, — довольно кротко ответил Питъюк, — не знал, что он так боялся. Хотел от Анджелина его отогнать. Пускай от неё отставал…

— Это правда, — перебил Эуэсин. — И Питъюк ещё не все знает. Я не хотел вам обоим говорить. Ты бы разозлился на Анджелину, а Питъюк сцепился бы с Зэбэдисом. Два дня назад, когда он укатил так далеко вперёд, он кое-что сказал Анджелине. Он не так уж и виноват. Он молодой, хотел жениться, а та девушка умерла весной в эпидемию. Ну, вот он и хотел взять Анджелину в жены. А когда она отказалась, он, может, и не захотел нам больше помогать. В общем, хорошо, что он уехал. Если бы вы сказали, чтоб она возвращалась с ним, мне пришлось бы самому везти её домой.

— Жалко, я не продырявил ему башка! — вскипел Питъюк. Потом по лицу его расплылась улыбка. — Он, верно, думал, я стрелял, как Кейкуми. Сейчас буду рассказывать… — И Он описал им представление, которое разыграл ночью на страх Зэбэдису.

Эуэсин посмеялся, и даже Джейми не выдержал, улыбнулся. Но тотчас опять помрачнел.

— Да, вам хорошо веселиться, а ведь он нас без ножа зарезал. Повесил нам на шею Анджелину, и как ехать отсюда до тундры, мы совсем не знаем.

— Как ехать? Почему не знаем? — возмутился Питъюк. — Не бойся. Тот рассказ я сказал, все правда. Много раз его слыхал. Кейкуми этот дорога шёл. Пойдём на восток, там Озеро Мёртвых. За ним ещё один озеро, элдели его зовут Нюэлтин-туа, а потом на Север. Я дорога легко найду.

Пока они все это обсуждали, подошла Анджелина и заговорила прямо с Джейми:

— Мне тоже очень жаль, Джейми. Я никому не хотела доставлять хлопот, никому бы не сказала про Зэбэдиса, только брату. Если хочешь, чтоб я вернулась, я пойду домой одна, на лыжах. А еду возьму в заплечном мешке, на дорогу хватит.

Джейми чуть было не хлестнул её злым словом, но, увидев, что в тёмных глазах девушки блеснули слезы, прикусил язык.

— Понимаешь, — смущённо сказал он, — по-моему, не дело брать тебя в тундру. Там может быть здорово труд — но. Но, конечно, нельзя тебе возвращаться одной к Танаутскому озеру, так что, выходит, надо тебе ехать с нами.

Когда Джейми умолк, Эуэсин и Питъюк заулыбались. Эуэсин — оттого, что все уладилось, а Питъюк — просто от счастья. Час спустя они дружно сидели вокруг костра, завтракали овсяной кашей, пресными лепёшками и чаем. Так хорошо и весело им давно уже не было.

Снимались с лагеря на этот раз особенно бодро и деловито. Перераспределили груз, кое-что из нетяжелого снаряжения перетащили с длинных саней Питъюка на нарты, а на его сани поверх всего остального привязали каноэ, причём вложили одно в другое и сняли с них банки. Решено было, что упряжкой Питъюка будет править Анджелина, а Питъюк пойдёт впереди всех на лыжах — будет прокладывать путь.

Собакам словно тоже прибавилось сил. Они сразу пошли ходко и скоро поравнялись с каменистым островком посреди озера. На вершине островка торчали двумя остроконечными пирамидками серые шесты, точно каркасы двух вигвамов. Эуэсин прикрикнул на своих собак; они побежали быстрей, пошли вровень с санями Джейми.

— Старые могилы чипеуэев, — сказал Эуэсин, кивнув в сторону «вигвамов». — Видно, Питъюк не сказки рассказывал.

Озеро Мёртвых оказалось невелико. Через час они достигли уже того места, где брала начало покрытая в эту пору льдом речушка. Полчаса они мчались по ней, как вдруг перед ними до самого горизонта распахнулось огромное ледяное поле.

Сани и нарты остановились. Четверо путешественников, стоя рядом, смотрели на необъятные просторы Нюэлтин-туа. На юге серая ледяная пустыня переходила в бесчисленные, поросшие лесом острова. На севере тоже виднелось множество островов, но голых, без единого деревца. Чёрные, крутолобые, они горбились на льду, точно спины спящих мастодонтов.

— Вон там начинается мой страна, — гордо сказал Питъюк, указывая на север.

— Поехали, — заторопил Джейми. — Поглядите на небо. Если пурга застанет нас на открытом месте, нам несдобровать.

По белесому небу неслись белые длинные космы облаков, точно косяк серебристой сельди, а за ними на востоке вспухали зловещие чёрные тучи.

— Пожалуй, сильная пурга будет, — сказал Эуэсин. — Лучше нам не уходить далеко от берега.

Все согласились, что это самое разумное; они двинулись вдоль берега большого залива, который вытянулся к северу, упираясь в цепь безлесных холмов.

Скоро поднялся ветер, взметнул и погнал перед ними сухой снег. Небо быстро темнело. К полудню его сплошь затянуло тучами. Путникам непременно хотелось уйти как можно дальше, пока не началась пурга, и потому на обед они не остановились, а просто на ходу пожевали холодные лепёшки. Добрались до края залива, свернули на восток, огибая холмы, и теперь ветер стал дуть им прямо в лицо. Чёрные тучи разразились не снегом, как они ожидали, — внезапно стал хлестать обжигающий холодом ливень.

Упряжки понеслись к берегу, но там почти негде было укрыться. Густые ели и сосновые леса бассейна Пьютхау остались позади, а здесь попадались только одинокие малорослые, искривлённые ветром деревца. Кое-как укрыться можно было лишь за расколотыми морозом валунами. И когда удалось наконец поставить палатку, все уже промокли насквозь. Пока они с немалым трудом набрали сучьев и веток для костра, сгустились сумерки, а едва удалось развести огонь, дождь и ветер вновь его погасили, не дав вскипятить воды для чая. Тогда все отказались от напрасных усилий и забрались в палатку, где Анджелина постаралась постелить самые сухие одеяла.

Ночь прошла прескверно, но хотя путникам было холодно и неуютно, они не падали духом. Края палатки бились и хлопали под порывами ветра и потоками дождя, а ребята сидели, тесно прижавшись друг к другу, натянув на плечи меховые одеяла, и, чтоб разогнать тоску, пели. У Анджелины оказался на редкость чистый, звонкий голосок. Брат уговорил её спеть несколько песен, которым она научилась в школе.

Только Питъюк, всегда такой добродушный и весёлый, сейчас что-то приуныл. Джейми принялся его поддразнивать, назвал филином, и он заставил себя улыбнуться.

— Лесной край — твой край, — объяснил он. — Ты там вёл, я за тобой шёл, не заботился. Теперь мой край пришли. Ты здесь мало знаешь. Теперь вся забота моя. Скоро реки растают. Потом лёд плохой на маленький озера. Потом на большой тоже. Нам на стойбище иннуит надо скорей, скорей надо, застрять можем. Этот дождь нам плохо. Много воды будет в речках.

— Что верно, то верно, — согласился Джейми. — Но, по-моему, мы успеем. Озеро ещё не скоро растает. Долго нам по нему идти, Питъюк?

— Два дня, может, три. А потом ещё по маленький речкам, по озёрам, по тундре.

— Дождь сейчас уже не очень сильный, — сказал Эуэсин. — Может, перестанет скоро. Надо бы немного поспать.

— В такой палатке только рыбам спать, — проворчал Джейми.

Однако скоро все задремали.

Утро наступило сухое, тёплое, дул южный ветер, и небо над головой расчистилось. На рассвете все четверо, замёрзшие, одеревеневшие, усталые, вылезли из палатки. Питъюк разжёг костёр. Наскоро выпив горячего чаю, поев жареной оленины, запрягли послушных собак и двинулись в путь.