В интересах государства

Уже не раз он приводил себя в боевую готовность, когда тот или иной жилец выходил из дома, направляясь на работу. Брук Гамильтон появился только в половине десятого. На нем были вельветовые брюки и темно-синяя спортивная рубашка. Выглядел он совсем иначе, чем остальные мужчины, на которых были строгие костюмы. Андрес вышел из будки и направился через улицу – интересно, подумал он, появится ли кто-нибудь еще. Он увидел, что Брук возится с дверцей машины, вокруг никого нет, и заспешил.

А Брук Гамильтон как раз наклонился, вставляя ключ в зажигание, и тут увидел человека, быстрым шагом приближавшегося к его машине. Он опустил стекло, пытаясь понять, видел ли он его когда-либо раньше. Густые черные волосы и такие же брови – скорей всего, иностранец – из Латинской Америки, почему-то вдруг подумалось ему. Брук вопросительно посмотрел на мужчину, нерешительно остановившегося у машины.

– Вы Брук Гамильтон?

– Да.

– Вы знали Эрнесто Картеру?

Брук Гамильтон помедлил секунду и кивнул. Странно, но его не удивил такой резкий и почти осуждающий тон.

– Я хочу поговорить с вами, – сказал незнакомец.

– О нем?

Андрес мгновение колебался.

– Да, о нем.

– Послушайте… – осторожно начал Брук.

– Если вы разрешите сесть к вам в машину, я все объясню, пока мы будем ехать.

Брук Гамильтон подумал и, отбросив мысль о возможности похищения, потянулся к дверце, чтобы отпереть ее. Ему стало не по себе, когда он услышал имя Эрнесто Картеры: ведь он сам продумал об Эрнесто почти весь вечер; с братом связаться ему снова не удалось. Брук включил мотор, выехал на середину улицы и, только переводя рычаг на первую скорость, повернулся к своему пассажиру.

– Итак, кто вы и откуда он вам известен?

– Я лично не знаком с ним, но располагаю сведениями…

– Я тоже, – сказал Брук Гамильтон, резко крутанув руль, чтобы объехать плохо припаркованную у выезда со стоянки машину. – Я получил письмо.

– Когда оно написано? – спросил Андрес, внимательно наблюдая за лицом собеседника.

– Думаю, около двух недель назад. Почтовый штемпель неразборчив.

Андрес подавил улыбку облегчения: Брук, видимо, и не подозревал об обмане.

– А у вас какие новости? – спросил Брук Гамильтон, видя, что Андрес молчит.

– Он погиб десять дней назад.

Гамильтон в изумлении посмотрел на него и чуть не наехал на фургон.

– Откуда вы это знаете?

– Иньесте не под силу закупорить границы. В эмиграции знают о том, что творится на родине, даже в тюрьмах.

На Кромвель-роуд они остановились на красный свет, и Брук Гамильтон повернулся к своему спутнику.

– Как он умер?

– Как и все. «Самоубийство» или «типичный случай самоистязаний», как выразился один из приближенных генерала Иньесты. – Андрес старался говорить спокойно. – Судя по всему, Эрнесто сломали позвоночник. Скорей всего, по неосторожности.

Дважды Брук порывался что-то сказать и оба раза воздерживался. Миновали перекресток.

– Ну что тут скажешь? – наконец беспомощно произнес он.

– Вы имеете в виду – что можно сделать?

Он лишь смущенно кивнул и искоса поглядел на Андреса.

– А вы что-то намерены предпринять?

– Прежде чем я отвечу на этот вопрос, я должен знать, захотите ли вы помочь. Я рискую, даже разговаривая с вами. Кругом агенты Интеллидженс сервис, и они работают в тесном контакте со Спецслужбой.

– Весьма польщен, что вы не числите меня среди них, – усмехнулся Брук, но тут же пожалел, что сыронизировал. – Что вы имеете в виду под «помощью»? Просить брата о вмешательстве? Он ведь как-то со всем этим связан.

– Вы это серьезно?

Гамильтон пожал плечами и сам признал, что из этого вряд ли что-то выйдет. Он провел рукой по рыжеватым волосам и сразу напомнил брата: тот вот так же пригладил волосы тогда в церкви, направляясь к аналою. Сейчас, глядя на Брука вблизи, Андрес испытывал смешанные чувства. Слишком красив был этот классический профиль – обычно подобных типов нельзя принимать всерьез. Вместе с тем Андреса раздражал невольный трепет, который он ощущал в присутствии Брука, – правда, потертый воротничок рубашки подействовал на него несколько успокоительно.

– Послушайте, – прервал молчание Брук, не отрывая глаз от дороги. – Пора открыть карты! У вас ведь есть что-то на уме, так не лучше ли выложить все начистоту.

Андрес вдруг махнул на все рукой – очевидно, под влиянием страха, что они потеряли слишком много времени. Инстинкт подсказывал – надо плюнуть на то, о чем он договорился с остальными.

– В ближайшие дни в Лондон приезжает Иньеста. – Он помолчал, ожидая реакцию Брука, но тот лишь кивнул, предлагая продолжать. – На операцию, не слишком серьезную, но мы не знаем, в какую клинику его поместят.

– И вы планируете устранить его, насколько я понимаю. – Брук Гамильтон улыбнулся, и на секунду у Андреса перехватило дыхание. Он еле удержался, чтобы не выпрыгнуть из машины. Но так или иначе, разговор зашел уже достаточно далеко, так что отступать не имело смысла.

– Вас мы втягивать не собираемся. Нам нужна только информация.

– Боюсь, что я уже втянут. Как же вы собираетесь разделаться с Иньестой?

В ответ Андрес изложил заранее заготовленное объяснение: законные меры ни к чему не привели, иностранные правительства ограничились пустыми заявлениями протеста, в которых ни слова не говорится о каких-либо санкциях.

– Торговля продолжается, и совесть чиста, вот и все.

– Так где же выход?

– Ну, – помедлил Андрес, – мы собирались захватить Иньесту и потребовать освобождения всех политзаключенных, но…

Неожиданный смех Брука Гамильтона прервал его.

– Ради всего святого, вы что же, полагаете, такой человек, как Иньеста, путешествует без хорошо вооруженной охраны? Если дело дойдет до пальбы, я знаю, на кого ставить.

– Вы не дали мне закончить, – продолжал Андрес. – Мы отвергли эту идею, потому что, даже в случае успеха, наша победа будет сведена на нет еще более жестокими репрессиями, когда мы его отпустим.

– Итак, я полагаю, от меня вы хотите узнать, где он будет… с помощью моего брата, разумеется? После этого вы прикончите его. Верно?

Андрес почувствовал, что вспотел.

– Верно, – ответил он как можно тверже.

– Да, хорошенькое начало для денька, – с веселой иронией заметил Брук, и от этого Андресу стало еще больше не по себе. – Как-то не припомню, чтобы ко мне обращались революционеры с просьбой помочь им в покушении на президента, да еще с утра пораньше.

– Прошу прощения, что побеспокоил вас в столь ранний час. – Брук Гамильтон рассмеялся в ответ – похоже, сам над собой. – Вас шокирует такая идея? – спросил Андрес. – То, что это затевается против главы государства?

– Ну… право, не знаю. Об этом специально ведь не думаешь, согласитесь! Вообще, чего вы хотите добиться? Его место займет другой член хунты, вот и все.

– Во-первых, Иньеста был вдохновителем и устроителем переворота, а придя к власти, устранил всех, кто способен был бы совершить дворцовый переворот. Кроме того, убийство – единственный способ положить конец диктатуре. Когда власть держится на дуле винтовки, только винтовка дает вам в руки единственное противоядие.

– Ну, это, я полагаю, зависит от точки зрения. Кто вы? Борцы за свободу по-марксистски?

– Нет, мы не марксисты, можно даже сказать, что мы в такой же мере антикоммунисты, как и антифашисты.

– Кто же вы тогда?

– Анархисты… или свободолюбы, если угодно. Это звучит менее страшно.

Брук заметил, как он улыбнулся.

– Хотите меня завербовать?

Андрес покачал головой и увидел, что тот сбит с толку.

– А Эрнесто тоже был анархистом?

– Нет, я думаю, он не был втянут в политику. Но в глазах такого режима даже нейтралы – изменники. Если ты не согласен с принципами Движения вооруженных сил, ты автоматически становишься врагом отечества. – Он заметил, как Гамильтон повернулся к нему и, упершись спиной в дверцу, лишь одной рукой держал руль; ехали они медленно из-за образовавшейся пробки. – Поэтому, разумеется, я тоже предатель и террорист в глазах тех, кто управляет моей страной, точно так же, как участники покушения на Гитлера были предателями в глазах нацистов.